В силу изложенных обстоятельств я на голубом глазу попёрся на Третью точку послушать рассказы сержанта Тимофеева. На территории Афганистана я лично наблюдал, как в некоторых подразделениях старослужащие солдаты чмырили и унижали «молодых». У разведчиков, например, молодой боец не имел права голоса, он не мог подать голос по своей инициативе, до тех пор, пока кто-нибудь из старослужащих не прикажет ему издать какой-нибудь звук. И подойти к компании старших по сроку службы «молодой» мог лишь в том случае, если его подзовут, как бобика, как собачку. Такое скотское отношение я видел в подразделениях у десантников, у спецназовцев и ещё много у кого.

В нашем горнострелковом батальоне старшие по сроку службы и по воинскому званию были для меня в прямом смысле слова старшими товарищами. Во всяком случае, сержанты Манчинский и Темофеев относились ко мне именно так. Поэтому я без колебаний пошел на пост к Манчинскому слушать рассказы Тимофеева. Мне было интересно узнать, что происходило вокруг нашей горы, безусловно, являвшейся наицентральнейшим пупом планеты Земля, а может быть и Солнечной Системы в целом. Поэтому я, не сморгнув глазом, пошел на Третью точку.

На Третьей точке сержант Тимофеев восседал на зелёном армейском ящике, периодически затягивался сигаретным дымом и неторопливо вещал:

– Изначально Рязанов направил меня на ближний к расположению роты пост номер Четырнадцать, на самой низкой горке между ущельями Гуват и Пьявушт. Но я там засрался с дембелями-узбеками. Они собрались небольшой толпой и попытались мне объяснить, что они по сроку службы главнее, чем я сержант. На меня такие штуки не действуют, поэтому ближний ко мне дембелёк, решил добавить к беседе накал страстей:

– Ти щяс будешь отжаться и сказать: – «Я припух, я обарзэль»! – и ручёнки свои ко мне протянул. А это уже действие, я такого не люблю, я стукнул его. А он, дурачок, вместо того, чтобы убегать, наоборот на меня полез. Его башка так славно насадилась на мою руку, что я думал, она в Пьявушт улетит. Но она не оторвалась, поэтому дембелёк всей тушкой полетел в ту сторону.

Остальных я погонял немножко, пока Замполит из блиндажа не вылез на шум. Но он сам не любил этих придурков потому что они были залётные, их прислали к нам в Баграм из всех закоулков ТУРКВО, самых разгильдяев. Они задрали всех, угрожали при первом выходе в горы перестрелять офицеров. Из-за них целый месяц к нам в роту приходили майоры в тёмных очках, в рубашечках с коротким рукавом, с пухлыми кожаными папками под мышкой и пили кровь у всех, а у замполита в особенности. Но мордобой и перестрелка на Четырнадцатом посту не входили в план организационно-воспитательных мероприятий замполита, поэтому он отправил меня в расположение роты по команде чуть ли не «бегом-марш», сказал, что там со мной разберётся.