Изменилось моё отношение к сержанту Тимофееву в промозглых песках зимней пустыни. В начале 1984-го наш батальон вывезли из города Термеза на полигон и принялись комплектовать до штатов военного времени, чтобы в марте отправить через границу в Афганистан.

Условия на полигоне были такие, что у меня возникла полная уверенность, будто нас отвезли в пустыню Кара-Кум. Вокруг от горизонта до горизонта, простирались пески, барханы и верблюжьи колючки. Жили мы среди песков в палатках, все организационные структуры и оружейная комната в том числе, располагались тоже в палатках.

В один из зимних, холодных дней меня поставили в наряд дневальным, а сержанта Тимофеева назначили дежурным по роте в тот же самый наряд. Наша рота занималась боевым слаживанием, то есть бегала с оружием по пескам и чего-то отрабатывала под нудным, мерзким, паскудным дождём. Оказывается, зимой над пустыней регулярно собираются низкие тучи и обливают все окрестности холодной водой. Понятно, что бойцы нашей роты вернулись с занятий мокрые и грязные, рожи у всех были синие от холода, руки тряслись в мелком ознобе. В такой обстановке личному составу пришлось сдавать оружие в «оружейку», под роспись в журнале. Сержант Тимофеев принимал оружие у бойцов, заполнял журнал, а я сверял номера и относил в палатку, ставил стволы в «пирамиду». Процедура была длинная и муторная, дождь тоже. Через несколько десятков минут приёмки-передачи, замёрзшие дембеля психанули, покидали свои автоматы в песок возле «оружейки» и пошли в свою палатку греться возле буржуйки. Мы с Саней, как положено, закончили процедуру приёма оружия у нормальных пацанов, затем подобрали с песка оружие дембелей, занесли в «оружейку». Среди этих дембельских стволов я увидел мокрый, залепленный песком пулемёт ПК.

Взял его в руки и обратился к Сане:

– Тарищ сержант, умеете пользоваться?

Саня в ответ:

– Умею. Я полгода в учебке с таким бегал. Досконально умею.

– А меня научите?

– А тебе зачем?

– В Афган собираемся. Считаю необходимым уметь.

– Ну, тогда давай, закатывай рукава.

Часов в армии я не носил, поэтому не могу назвать точную цифру, сколько времени Саня скрюченными от холода синими пальцами ковырялся в мокром пулемёте в холодной палатке среди бескрайних песков полигона. Учил меня, «салажонка», как он сам беззлобно называл вновь прибывших бойцов. В тот день я усвоил всё, что он мне показал. И ещё сделал вывод, как должен вести себя настоящий сержант. За время обучения на курсах КМБ мне довелось видеть некоторых пустоголовых, никчемных и чванливых, вроде бы командиров учебных отделений. Но то были пустышки, слабаки, они сами ничего не умели и меня ничему научить не могли. А в гвардейской части я увидел совсем других людей и другое отношение к солдату. С этого момента я зауважал сержанта Тимофеева, а он ни разу в жизни не дал повода, чтобы я хоть на миллиметр усомнился в правильности своего решения.