Железобетонный детектив

– Жду.

– Ну вот садитесь и ждите. Не маячьте.

– Спасибо, сесть я всегда успею, лучше постою.

– Что, умный нашелся? Был бы человек, а статью всегда подобрать можно, – покосился сержант.

– С такой философией наше общество долго еще не изменится к лучшему.

– Молчи уже, философ, если хочешь, чтобы твой вопрос решился.

Наконец, меня впустили.

– Что у вас, – поинтересовался майор, замначальника отделения.

– Хотелось бы узнать насчет убийства Нины Петровны Копыловой.

– Это которую на ЖБИ убили? – не поднимая глаз спросил майор.

– Именно так.

– Вы знаете, дело потихоньку продвигается, пока не так быстро. Но мы обязательно раскроем это дело, – майор потер лоб.

– Когда?

– Имейте терпение. Поверьте, таких дел у нас много, не вы один нас торопите, – поднял уставшие глаза майор.

– Хорошо. Это неделя или месяц или полгода?

– Ну вы и спросили, – застыл майор.

– Что здесь не так?

– Все не так. Не так просто это сделать. Поставьте себя на место следователя. Зацепок нет, улик нет, как искать, кого искать. Вы думаете это все так просто?

– Нет, я так не думаю. Можно еще вопрос?

– Да.

– Скажите, а есть какие-то материалы, находки.

– Разумеется.

– С ними можно ознакомиться?

– Извините, тайна следствия, вам знать не положено, – строго посмотрел милиционер.

– Почему это?

– Кто знает, вдруг вы сами убили?

– Я? – у меня от удивления чуть глаза на лоб не полезли.

– А что? Вот никому не надо, а вы все ходите, вынюхиваете. Может быть, именно вам и надо все это разузнать, чтобы следы замести. Я же не знаю, кто вы, какие у вас мысли в голове. С какой целью сюда ходите.

– Ну уж я точно не убивал.

– Каждый преступник произносит именно эти слова. Разберемся, посмотрим. Если вопросов больше нет, можете идти. Да, и постарайтесь не надоедать своими визитами. Нам и без вас есть, что делать, – скривился майор.

– Ну, спасибо на добром слове!

Вышел из здания как оплеванный.

Такими темпами долго еще будут искать убийцу. Преступник все это видит, прекрасно понимает, что ничего не делается и он спокоен, как удав. Еще бы, с чего ему волноваться. Всем наплевать, убили человека и ладно. Все забудется, растворится со временем. Нет, не забудется. Во что бы то ни стало начну свое расследование. Сжав кулаки, дал себе железное слово, что сам разберусь во всем. Пусть это будет невероятно трудно, пусть я ничего не шарю в работе следователя. Но не могу молчать и ничего не делать. Начну немедленно!

У меня и отец был таким, не мог пройти мимо несправедливости, обязательно вмешивался. Часто дело заканчивалось скандалом, зато отец всегда пытался остановить беззаконие.

Пару часов я гулял по небольшому городку, который расположен на сто первом километре от Москвы. Подумал – что здесь удивляться, вокруг одни условники, алкоголики.

Как буду расследовать и с чего начну, не имел ни малейшего понятия.

Вспомнил детективные книги, которые приходилось читать. Прочитал много – от Эдгара Алана По, Артура Конан Дойла и Агаты Кристи до Юлиана Семенова. Отдавал себе отчет в том, что одно дело читать книгу или смотреть кино, другое – что-то сделать самому. Как говорят в Одессе – две большие разницы. Настрой решительный.

Начал с того, что попытался разложить в ячейках памяти всю информацию, которая стала мне известной на тот момент. Начал обдумывать следующий шаг. Кто мог совершить и как вычислить преступника, задача не из простых. Подобного опыта у меня никогда не было, я даже в прятки играл хуже всех во дворе. Читал и смотрел детективы, и что? Прекрасно понимал, что одного желания мало, нужно еще многое – информация, самое главное умение. Ни того, ни другого у меня нет.

Сам себе задал единственный вопрос, на который еще два дня не мог найти ответа. С помощью какого метода смогу раскрыть это убийство. В итоге представил всю работу себе так. Нужно больше общаться с людьми, ненавязчиво, аккуратно, попутно все незаметно вынюхивать. Еще придется следить, наблюдать и делать выводы. Только так. Методом логических рассуждений можно будет вычислить, кто мог быть преступником. Экстрасенсорными способностями меня с рождения не наделили, у самого не хватило умения их развить, так что придется старательно выискивать и выслеживать. Понимал, что легко не будет.

Придется всему учиться, абсолютно ничего не умею. Вдобавок не обладаю физической силой, не умею драться, прижать и надавить ни на кого не получится, как это делают герои кинофильмов. Здесь я непроизвольно рассмеялся, прохожие смотрели с удивлением. Учиться с нуля мне придется еще и на работе. Строительство и железобетон для меня нечто из области фантастики. Ни разу не приходилось сталкиваться. Придется заново всему учиться, осваивать с самых азов. Как поет Андрей Макаревич – я в сотый раз начну сначала.

Часто представлял, что пришлось испытать Нине Петровне в последний свой миг, мне опять стало не по себе. Это по-настоящему страшно. Чудовищно жутко, когда на тебя идет обезумевший преступник и ты ничего не можешь сделать, когда извергу надо убить любой ценой. Некого позвать на помощь. Крепко сжав губы, собрал остатки воли в кулак и решил, что прямо с утра и приступлю.

Начинать надо с самого начала, это правило усвоил твердо еще в институте. Начало – всему голова Яковлев Михаил Матвеевич. К директору попал на прием не сразу. Минут тридцать пришлось протаптывать ковер в приемной. Директор выслушал меня, насупившись и заключил железобетонным голосом:

– Так, Алексей! Твое дело план выполнять, а с этим у тебя все далеко не так радужно. Хромает план, сильно хромает. То, что ты неравнодушен это похвально, но каждый должен делать свое дело. Следствие уже занимается, твоя задача пятьдесят кубов в смену. У тебя, к сожалению, никак эта цифра не выходит. Так что есть над чем подумать. Давай, действуй. Все.

Михаил Матвеевич хлопнул ладонью по массивному столу и дал понять, что аудиенция окончена.

Покинул кабинет незамедлительно и встал рядом с Зиночкой – секретаршей.

Зинаида Трынова была девушкой невысокой, но бойкой с громким и звонким голосом. С другой стороны, Трынова была добродушной, компанейской, всегда готова прийти на помощь.

– Как жаль, что такое произошло. Бедная тетя Нина.

– Да, Алексей, тебе-то вообще не повезло. Кстати, как там с общагой-то?

– Шеф все обещает, говорит, что через месяц будет. Вот и приходится кантоваться то здесь, то там.

– Слушай, дам тебе адресок, у меня соседка сдает комнату.

– Вот спасибо! Это было бы очень кстати. Зин, я твой должник.

– Да ладно, свои люди, сочтемся, – рассмеялась Зина.

– Ума не приложу, кто бы мог это сделать. Вряд ли кто-то посторонний, наверняка кто-то из своих.

– Естественно. Своих чудиков у нас хватает. Одни забулдыги. Вот тебе повезло, и как ты на этом заводе оказался, – с состраданием посмотрела на меня Зиночка.

– Долгая история. Зин, а нет никакой еще информации?

– Да ты что! Сколько я с людьми говорила, никто ничего толком не знает. Все только теряются в догадках.

– Зин, если что узнаешь, шепни.

– Обязательно. Скажу. Иди сюда, что я тебе скажу на ушко.

Шагнул к секретарше. Зиночка приблизилась к моему уху, жарко выдохнула и тихим голосом прошептала:

– Ты это, с директором поаккуратнее. Это на вид он такой простой. На самом деле тот еще жук. И да, хоть и говорит, но на деле не любит умных, все должно быть по его указке. Любит, когда все ему подчиняются. В этом плане главный инженер намного попроще, ты лучше с ним дружи. Это хороший человек.

– Благодарю!

– Если что я к тебе обращусь, телевизор починить или магнитофон.

– Не вопрос…

В тот день, не откладывая в долгий ящик, пообщался со многими сотрудниками. Выяснил, кто находился на заводе в день убийства, что за смена работала. Получился довольно внушительный список, поставил перед собой цель проработать каждого по списку.

Есть не хотелось, ограничился чаем с бутербродами. Некоторое время я сидел за столом и размышлял. Наверное, надо осмотреть все в доме, посмотреть фотографии, покопаться в записных книжках, тетрадках. Мне трудно было встать и сделать первый шаг. Подумал и пришел к выводу, что начальная информация мне не помешает. Во всяком случае хоть узнаю, кто у нее есть из родственников, прояснится биография.

Сам не заметил, как увлекся. Часа три пролетело незаметно. Мне удалось узнать, что детей у нее не было. Муж ушел из жизни лет десять назад. Работал он на кирпичном заводе, токарем. У Нины Петровны было много почетных грамот, разных наград и даже две медали. На заводе проработала она много, пятнадцать лет. До этого трудилась в городке Тула, на фабрике. Вышла замуж и переехала к мужу.

Еще раз убедившись в том, что без машины трудно, а самое главное, чтобы взяться за раскрытие этого дела – авто нужно обязательно, отважился пополнить ряды автолюбителей. Окончательно и безвозвратно.

Долго не раздумывая, решил, что без машины никак нельзя.

Глава 3
Кадровичка

Надежда Филимоновна Трофименко женщина крупная, но полнота ей к лицу, собранные волосы, покатые плечи, большая грудь – все складывалось в гармоничный образ тетушки-толстушки, постоянно улыбалась и смотрела через очки хитрыми внимательными глазками.

Первая мысль, которая у меня возникла – этот человек может оказаться полезным. Ходячая картотека, где на каждого найдется что-то полезное. В пятом кабинете теперь стал частым гостем. Между делом выуживал нужную информацию, рассказывал и о себе, за душой накопилось достаточно увлекательных историй, которые Надежда Филимоновна слушала с большим интересом и с загадочной улыбкой. Так вышло, что с самого детства я постоянно вляпываюсь в какие-то невероятные ситуации.

Старался не надоедать, чтобы не показаться навязчивым. Долго не находился в кабинете – немного поговорили, получил порцию сведений, которые меня интересовали, и сразу же торопливо уходил.

Однажды мой улов оказался весьма богатым. Не знаю, то ли у кадровички появилось возвышенное настроение, то ли ей надо было с кем-то поговорить и разговор у нас получился интересным. В тот день Надежда Филимоновна рассказала, как Михаил Матвеевич работал краснодеревщиком, как он закончил институт в сорок пять лет – заочное отделение. Еще выяснилось, что у директора два сына. Один из них работает водителем – на директорской Волге. Второй живет где-то далеко. Михаил Матвеевич не любит инакомыслия, все должно быть так, как он сказал. Его слово закон. Сыновья отца слушались и во всем подчинялись. Жена не работала.

Мне нравилось общаться с кадровичкой. Надежда Филимоновна человек умный, интересный и знала о людях практически все. Внезапно мелькнула мысль – что, если она догадывается о том, кто это мог сделать? Спросить открыто не решался. Однажды попробовал подойти к вопросу издалека. Надежда Филимоновна не стала развивать тему, быстро перескочили на другое, ловко свернула тему.

Разговаривая с Трофименко, постоянно подкидывал вопросы.

Наконец, в первом приближени сформировалось общее представление – кто мог совершить это преступление.

Уселся на кухне за стол и вывел на листе бумаги ровным мелким почерком предварительный список.

Эдуард Владиславович Кротов – электрик, всегда с выцветшей сумкой через плечо. Этот высокий мужчина, которому на вид лет тридцать семь, часто ходил выпившим. Вечно в окружении людей. Человек явно не переносит одиночество. Почему электрик мог совершить убийство, спросил я себя. Просто потому, что все время там крутился в этот день, возле участка, на котором работала тетя Нина. Многие подтвердили, что Эдуард все время находился рядом. С другой стороны человек выполнял свою работу и ему требовалось постоянно куда-то ходить – за деталями, проводами и так далее. Третье, ему надо было к кому-то прилипнуть, привычка такая. Ну не выдерживает Кротов одиночество, таких людей немало, которым трудно наедине с собой. Все время с кем-то шептался. Больше всего меня смутило именно то, что он пил. Пьяный человек сам себе не хозяин. Хотя это еще не повод подозревать человека. Пили на заводе многие и пили часто. Тем не менее из всех пьяных электрик в этот дождливый день был ближе всех к Копыловой. Пьяный человек себе не товарищ.

Следующий подозреваемый Дмитрий Петрович Барсуков, дежурный механик. Высокого роста, с надменным взглядом, о себе слишком высокого мнения. Вечно нос кверху и взгляд полный презрения. Малообщительный, немного даже угрюмый, тоже пил, хотя гораздо меньше. Еще обратил внимание на его длинные тонкие пальцы. На одном из них перстень. Что меня немало удивило. Обычно пальцы у тех, кто здесь работает – толстые, как сосиски, короткие, с вечно грязными ногтями. Встречались и те, у которых нет двух-трех и более пальцев. Про перстни и говорить не стоит, иногда тонкое обручальное колечко.

Кого из них я больше подозреваю? Трудно сказать. Оба хороши.

Следующий Александр Павлович Петухов, художник. Этот странный персонаж все время носился по территории в рабочем халате. Немного сутулый, хитрый взгляд. Меня Александр заинтересовал тем, что держался особняком. От многих узнал, что Петухов все время торчит на заводе, хотя официально работает в день. У художника-оформителя имелась своя каморка. Хотя почему каморка? Вполне себе приличная мастерская, где днем и ночью Петухов лепил свою продукцию – крестики, кресты, различную лепнину, картины и иногда писал плакаты и объявления для нужд завода. Зато бизнес у него держался стабильно. Продукция расходилась, как горячие пирожки. Покупали практически все – от рабочего до главного инженера и директора. Заказывали на подарки, брали знакомым, друзьям, родственникам, с заказами проблем не возникало.

Что делал Петухов в эту ночь, задался я вопросом. Но так ничего и не выяснил.

Разумеется скажет, что, как всегда, в мастерской штамповал свою левую продукцию. Хотя через неделю выяснил, художник два раза захаживал в цех. Надо бы еще узнать во сколько и с какой целью.

Еще один персонаж – Виктор Сергеевич Бобров. Рост на вид метр семьдесят, пухлые щеки, немного угрюмый взгляд, возможно, что из-за чуть припухших век. Сторож, тоже попал в поле зрения. Виктор Сергеевич дежурил в ту ночь на воротах. Как мне подсказали – Бобров дважды отлучался, причем на пару часов. Когда Бобров уходил, закрывал ворота на цепь. Это подтвердили двое.

Направился к начальнику ОТК, на этой должности работала Елабугина Любовь Викторовна. Разговорились, я стал живо интересоваться о том, что ей известно насчет преступления. Любовь Викторовна порекомендовала мне – обратись к Паше. Кто такой Паша, я понятия не имел. Позже навел справки и заявился к нему.

Паша, как меня просветили в цехе – только откинулся. Сидел долго, жить ему было негде и Любовь Викторовна приютила энергичного мужичка приятной внешности. Крепкий, подтянутый. Дома у нее муж, который лет на пятнадцать старше, весь скрюченный, невысокий и ворчливый. Здесь же мужчина в расцвете сил, который лет на десять младше. Любовь Викторовна помогла Паше построить комнату рядом со своим кабинетом, где он и поселился. Паша оказался удивительно общительным, легко шел на контакт. Более того, он был таким болтливым, что иногда я даже не знал, как от него отделаться. Паша рассказывал, как на зоне мастерил классные нарды, как изготавливал всевозможные макеты. Руки у мастерового действительно золотые. Любовь Викторовна взяла его в качестве мастера по дереву, и Паша старался во всю не только в должности плотника. Отношения у них развивались бурно.

– Помню, помню, сторож в этот день отлучался два раза. Я ж на заводе живу, не захочешь – все увидишь. Ночью не спалось, вот и бродил, – пояснил Паша.

– Так дождь же шел.

– А по мне дождь даже лучше.

Второй человек, который мне сообщил о том, что сторож дважды покидал пост – не менее колоритный персонаж по фамилии Борщ, Юрий Николаевич. С длинными бакенбардами он напоминал аглицкого лорда. Юрия Николаевича могли бы пригласить сразу на съемки фильма, если бы увидели режиссеры. Трудился Юрий Николаевич Борщ в котельной, дежурным электриком по ночам, днем слесарем по КИП и автоматике. У него была интересная манера общения, с юмором, артистичная. Глядя на него, не скажешь, что человек занимается электрикой. Первая мысль, когда увидел колоритного мужчину с запоминающимся голосом – что здесь делает этот театральный актер.

– Привет, интеллигенция! Как настроение в этот великий вечер!

– Почему великий? – удивился я.

– Каждый день, который ты живешь – великий. А сделать его по-настоящему значимым все зависит от нас.

– Понял. Слушай, Юрий Николаевич, я о более приземленном. Можно спросить тебя, ты ведь в ту самую ночь вроде как дежурил?

– Вроде как, а что ты хотел узнать, говори, не стесняйся, – передразнил он меня.

– Не помнишь, сторож отлучался? Ворота были закрыты?

– Еще как помню. Я как раз вышел прогуляться с Джесси, хоть и дождь полил после двух. Там цепь висела на воротах. Да, да, все так.

– Красавица у тебя Джесси, у меня тоже была как-то идея завести себе кокер-спаниеля.

– А что, не все еще потеряно. Будут щенки, я тебе ближайшим дилижансом отправлю весточку.

– Спасибо!

– Спасибо в карман не положишь, а вот от картины твоей я бы не отказался.

– Что? Я и картины? Откуда ты взял, что я художник?

– Мир тесен, знаю, что ты с Сашкой, нашим художником занимаешься. У тебя неплохо получается. Саша сказал, что из тебя выйдет толк, если не забросишь.

– Да так, просто чисто из любопытства я стал заниматься с ним, решил попробовать, но все это скорее развлечение.

– Кто знает. Бывает так, что так рождается гений.

– Ну, не знаю, если моя мазня подходит, ради Бога, – я пожал плечами.

– Еще как походит. Через несколько лет ты станешь знаменитым художником, а у меня будет первая твоя картина. Соображаешь?

– Ха, боюсь, что в лучшем случае из меня выйдет недоучка-карикатурист, а еще лучше Казимир Малевич, – рассмеялся я.

– Не спеши делать выводы, многие великие проходили тернистый путь, – поднял указательный палец Юрий Николаевич.

Выписал в тетрадку всех, на кого нашел информацию и со спокойной совестью отправился спать. Но спать не получилось, несмотря на сильное желание. Половину ночи под окном орали, затем дрались и выясняли отношения. В конце разбили бутылку и похоже кому-то окно. Из окна посыпались угрозы вперемешку с матом, затем приехал милицейский УАЗик и кого-то повязали.

Не спалось несмотря на всякие методики, которые я перебрал – аутотренинг, счет до ста и прочие, как оказалось неэффективные рекомендации. Подумал, как с пользой провести время. Вначале почитал ПДД, затем взялся за подозреваемых. Прежде всего надо определить мотивы. Иначе какой смысл тратить время на подозреваемых. Не совершит человек преступление, если у него нет мотива. Вряд ли кто просто так убьет семидесятилетнюю женщину. Итак, поехали, скомандовал я себе.

Мотивы, мотивы, прямо как в музыке, разворчался я. Но как же без них. Иначе в самом деле какой смысл бить тетю Нину по голове. Какой резон? Ни один нормальный человек не станет этого делать, даже в пьяном виде. Хотя стоп. Нормальный человек и не совершит такое преступление, если только его не заставят какие-то особенные обстоятельства. Либо…либо он будет под воздействием каких-то препаратов…

– Итак, что мы имеем? – спросил я себя вполголоса.

– Да ничего, собственно! Ничего у тебя нет. Кроме желания, – я посмотрел на себя в зеркало и скривился.

Потом вспомнил, как мне бабушка говорила – никогда нельзя кривить рожи, особенно в зеркале. Иначе таким и останешься, если вдруг кто-то тебя внезапно испугает. Здесь непроизвольно сделал серьезное лицо и выпрямился.

Внезапно подумалось – неплохо бы нарисовать карту территории. Во всяком случае так будет гораздо проще, нагляднее смогу отметить на этой карте перемещения людей. Особенно интересно проследить движения всех подозреваемых.

На следующий день сходил в канцелярский магазин и купил несколько листов ватмана, карандаши, ластик и линейку. Карта получилась прямо-таки позорной. Никаких пропорций соблюсти не смог, расстояния получились неправдоподобными. Несколько раз приезжал на завод, чтобы сделать наброски на месте, все получалось настолько унылым и лишенным всякого смысла, что рвал и выкидывал. Внезапно взгляд наткнулся на высоченную трубу в котельной. Сколько раз проходил мимо и даже не удосужился поднять голову. Большая, могучая труба из кирпича с металлической лестницей чуть ли не до самого конца. Сверху лестница заканчивалась кольцом-площадкой. Вот бы забраться на эту самую высокую точку и сделать оттуда снимок, мелькнула шальная мысль. Вспомнил, что у меня давно без дела пылится фотоаппарат «Зенит-Е», еще со времен учебы в институте.

Забраться на самую высокую точку оказалось не так просто. Пришлось идти на поклон к директору. Естественно, причину рассказывать не стал. Пояснил, что хочется сделать несколько интересных снимков. Михаил Матвеевич отнесся к затее скептически, но все же отправил к начальнику котельной. Тот намекнул на путь, который мне нужно сделать через магазин – посторонним ведь нельзя. Когда начальник увидел бутылку армянского коньяка, блок сигарет Мальборо и коробку конфет – с плохо скрываемой улыбкой добродушно разрешил.

В самом начале подъёма я не предполагал, что восхождение на вершину трубы окажется таким испытанием. Где-то на середине пути мне стало страшно, здесь вспомнил, как выпрашивал у директора, и как подкупал начальника, выдохнул и пополз ввысь. Ближе к концу маршрута предательски начала кружиться голова. Пришлось замедлить темп, но я не стал останавливаться. Дрожащими руками сделал по три снимка с четырех сторон, затем спрятал фотоаппарат в сумку, которую повесил наискосок. Спускаться оказалось не легче, но выбора не оставалось, вертолет за мной не пришлют. Когда опустился на землю и посмотрел наверх, понял, что совершил пусть небольшой, но подвиг. Второй раз вряд ли бы полез.

Фотографии получились четкими, все видно, как на ладони. Распечатал их в фотолаборатории, один отпечаток в рамке подарил директору, второй начальнику котельной. Затем по снимкам составил более-менее правдоподобную схему территории.