Kitobni o'qish: «Проклятое место. Тропою мести», sahifa 2
Вздор!
Турко был заместителем, он вечно болтался на вторых ролях, но в те дни его это как раз устраивало, поскольку тогда его бы не поддержали. Оставалось ждать подходящего момента. Подполковник слишком хорошо знал своего товарища. Он понимал, что рано или поздно поглощенный жадностью и эгоизмом Андрейченко, упиваясь безнаказанностью, совершит роковую ошибку.
Не ошибся…
Тот, кто умеет терпеливо выжидать, всегда достигает желаемого.
Случай представился. Андрейченко нужно было замести следы сотрудничества с торговцем Малининым – он стал отправлять своих же ребят на бойню, вновь развязав войну с «Анархистами». Война – это лучшее прикрытие темных делишек. Трупы-трупы-трупы – каждый день, каждый час. Трупы ради туго набитого кошелька. Они-то думали, что дохнут за великие ценности! Но все перевернулось, когда знаменитый наемник Коннор слил в Сеть всю подноготную. Она была похожа на правду. Однако кое-что, одна маленькая, но важная деталь, меняющая абсолютно все, так и осталась сокрыта от простолюдинов.
Очень вовремя это всплыло. Турко получал свой процент от теневого бизнеса босса, вот только висеть на дереве, как сейчас висели Рахман с Чеховым, ему не улыбалось. Пришлось вовремя подстраиваться под ситуацию. Разгоряченная толпа, похоронившая сотни своих боевых братьев, вряд ли стала бы разбираться, кто прав, кто виноват. Турко переметнулся и, возглавив эту самую толпу, повел ее к справедливости.
Он сделал все, чтобы не только остаться в живых, но и извлечь из ситуации максимальную выгоду…
В дверь постучали.
– Войдите, – пригласил Турко, отвлекаясь от мыслей и книги.
На пороге показался лейтенант Михаил Богомолов.
– Товарищ генерал! Засекли сигналы КПК Рэя, Скай, Огонька и Коннора, – отрапортовал он. – Коммуникатор наемника подавал сигналы до Зарядки, а сейчас сдох. Последнее местонахождение – Академгородок. КПК Скай отключился сразу после Зарядки, где-то в районе Края вечного лета. КПК Андрея активен до сих пор. Но он давно покинул Зону. Возможно ли, что это ловушка от выживших искателей из «Анархистов»?
– Исключено, я думаю. Может, он вернулся?
– Тут один выход – только проверить.
– Где его засекли-то?
– Зимовище.
– Отлично. Огонек?
– Край вечного лета, как и Скай. Но это еще не все. С нами связалась группа беглых бандитов с Озер. Утверждают, что пленили одного анархиста с каким-то пареньком без нашивок. Может, один из них. Обещают отдать их нам на нейтральной территории. Воевать не намерены.
– Хорошо, лейтенант, я доволен. Новости добрые. Тогда слушай. В Академгородок, насколько мне известно, СБУ скоро отправит своих разведчиков. Попробуем узнать что-то через них. Касательно вас, лейтенант: вы пойдете в Зимовище. С вами я отряжу Лепехина и Лосева. Ваша задача – найти источник сигнала и устранить его. Если это Андрей – великолепно! Затем выдвигайтесь к Краю вечного лета. Огонек и Скай не настолько приоритетные цели, как Андрей, но постарайтесь покончить и с ними.
– Только мы втроем?
– Да, хотя в секторе будет задействована группа «Скиф». Их вертолет ночью поднимется с КПП «Зимовище». Это стандартная процедура. Зачистка местности от зверья. Я попрошу их обеспечить вам прикрытие с воздуха. Следующий вертолет взлетит под утро, чтобы закинуть разведчиков в Академгородок. Армия решила не жалеть денег после того, как стала массово терять защитников Родины. В том числе – и тех парней, для которых мы должны были расчистить путь на Болотах и Озерах.
– Понял.
– Я распоряжусь, чтобы Водопьянов выдал вам деньги. Соглашайтесь на условия бандитов. Мы с ними разберемся, но для начала надо удостовериться, что с «Анархистами» покончено раз и навсегда.
– Хорошо, я понял.
– Раз понял – выполнять!
Богомолов, кивнув, скрылся за дверью.
А Турко вернулся к чтению.
И к мыслям о собственной важности.
* * *
До Зимовища можно было добраться несколькими относительно проверенными тропами. Лазить по неизведанным местам, когда солнце скрылось за горизонт, отряд не желал.
Путь по одной из этих троп, как водится, короткий, но довольно опасный – он через Свалку брошенной техники ведет, оканчиваясь легендарной Фермой. Второй – через Край вечного лета. В теории безопасный, но на практике подразумевает большой крюк.
Михаил Богомолов – лейтенант, возглавивший маленький отряд, срочно сформированный по распоряжению Турко, выбрал идти через Ферму. Время играло против них. Само дьявольское место можно обойти.
«Совхоз имени В. И. Ленина» – монолитный, когда-то выкрашенный в кумачовый цвет знак, окольцованный колосками, встретил троих мужчин, вооруженных модифицированными «калашниковыми» с подствольными гранатометами и тактическими фонарями, свет которых и выхватил эту надпись.
Рядовой Александр Лепехин разложил топографическую карту местности на капоте «УАЗа» с открытым верхом, на кузове которого под ржавчиной и копотью еще просматривалась символика «Удара». Внедорожник когда-то принадлежал известному в клане Егору Жигулину, трагически погибшему в ходе выполнения поручения особой важности от генерала Андрейченко. Что это было за поручение? Никто до сих пор не знает. Турко обещал снять гриф секретности с бумажек о делах Андрейченко, но так и не сделал этого.
– Смотри сюда, Миша, – провел рядовой пальцем по красной черточке. – На мой взгляд, надо идти через этот пролесок. Да, сканеры зафиксировали примерно… вот тут… большое скопление аномалий, но мы, если пойдем тут, к ним и не выйдем. Сделаем крюк в полтора километра, да, сунемся в не совсем хоженые места, зато оставим Ферму. Всяко быстрее, чем через Малинина бы поперлись. Лично я не хочу рисковать. Солнце скоро сядет. Потерять два часа в такой ситуации не так уж страшно, из леса мы выйдем еще засветло.
– А если уйдет?
– Все время, что мы в дороге, сигнал его КПК продолжал и продолжает поступать. Он никуда не денется, раз до сей поры не делся. Только идиот пойдет куда-то в ночь. Так он разве что облегчит нам задачу.
– Не хочется терять драгоценные минуты.
– Но мы же не хотим облажаться? – Лепехин сделал акцент на конце предложения. – Сейчас каждый боец на вес золота. Турко тебя по головке не погладит, если нас с Лосевым погубишь.
Молчаливый Лосев только кивнул, соглашаясь с сослуживцем.
– Ты прав. – Богомолов хлопнул ладонью по джипу. – Делаем, как вы скажете.
– Вот и славно!
Совхоз, который после Второго взрыва по какой-то неведомой причине облюбовали дикие животные, остался в стороне. Отряд направился к изуродованным радиацией деревьям. На легендарной Ферме разом заржали все лошади, предвещая беду.
* * *
Здешние указатели – отдельный и уникальный элемент унылого пейзажа, что, можно сказать, подчеркивает ту самую неповторимую атмосферу безрадостных и серых радиоактивных земель, которую так любят воспевать сталкеры в своих байках и даже песнях, слагаемых ими от скуки в лагерях.
Покосившиеся трухлявые ножки изо всех сил держали белые, хоть и усыпанные рыжиками, полотна с черными, почти стершимися от времени и непрекращающихся кислотных дождей буквами. Эти полотна стояли на своих столбиках по разные стороны от уничтоженных временем дорог, грустно приветствуя путников на подходах к очередной заброшенной деревне, к очередному покинутому городу, напоминая таблички с именами усопших на гранитных могильных плитах.
Только почему напоминая? Так и было! Что такое Зона? Это одна большая могила. Стала ею задолго до того, как в этих краях вспыхнула первая смертоносная аномалия. Здесь, в далеком восемьдесят шестом году, были вдребезги разбиты мечты о мирном атоме. Вслед за этим были похоронены надежды и стремления десятков и сотен тысяч людей. Гордое и сильное государство под красным знаменем споткнулось на пути к своему великому и светлому коммунистическому будущему. И здесь же, спустя двадцать один год после той самой роковой ночи, разверзся самый настоящий ад.
Лейтенант Михаил Богомолов, когда был пузатым и несмышленым школьником, вычитал в учебнике по истории, что в стародавние времена на Руси названия деревень, как правило, происходили от распространенной среди жителей фамилии. Воспоминание об этом навевало на молодого солдата тоску, только усиливая его ассоциации с кладбищем.
«Названия хранят в себе тайны о событиях и людях прошлого, – думал он, замерев с биноклем. – К целым родовым линиям! Сколько же секретов сокрыто под толщей исторического забвения…»
– Лейтенант? Ау! – шепотом проговорил рядовой Лосев, подойдя к своему командиру. – Ты как, в порядке? – Он щелкнул пальцами у того перед лицом. – Прием!
– Я в порядке. – Богомолов взялся за бинокль, в окуляры которого рассматривал окрестности несколько минут назад. – Задумался…
– Вот и славно, что всего-то задумался. А то я смотрю – уставился в одну точку. Подумал, может, пси-аномалия какая-нибудь тебе мозги прокипятила. Пистолет вот достал, мало ли, стрелять бы пришлось.
– Когда ты молчишь, ты нравишься мне больше. Что это за мания у тебя – все ждать повода, чтобы засандалить мне пулю в башку?
– Ты извиняй, друг. Не могу простить тебе тот проигрыш в покер.
– Ах, вот оно что…
– А чего ты высмотрел-то, чего задумался?
– Ничего. Мы прошли Элеватор. До Зимовища отсюда уже рукой подать. Но мы слишком долго в пути. Без отдыха уже целый день и полночи. Предлагаю сделать привал. Буквально минут на пять-десять, чтобы перекусить и проверить оружие со снарягой. Мы точно не знаем, что нас там ждет.
– Как это не знаем? – это говорил уже Лепехин. – Андрейка нас там ждет, тепленький и готовенький, но после нашей с ним встречи он станет холодненьким.
– Или он нас порешает, он же Рэмбо хренов, – отчеканил Лосев.
– Погоди перебивать, Лосев.
– Да, не каркай, Лось!
– Ой, да пошли вы оба.
– У меня погончики посолиднее твоих будут…
– Замолчал.
– Молодец. Так вот, со мной недавно связался по рации Турко. Он передал, что наш специалист зафиксировал сигнал еще двух устройств в Зимовище. Мы пока не можем воспользоваться услугами Службы Безопасности и позвать на подмогу их боевой вертолет. Экипаж занят зачисткой. Оторвется от нее только при крайней необходимости, а пока такой необходимости нет. У нас преимущество. Сталкеры в лагере не знают о том, что мы идем за ними. Трое на трое. Только мы воспользуемся фактором внезапности.
– Правильно мыслишь, командир.
– Где устроим привал? – спросил Лепехин.
– Я присмотрел местечко. – Богомолов снял автомат с предохранителя и жестом указал на продырявленную пулевыми отверстиями «буханку», что одиноко ржавела посреди поля. – За мной!
Глава 3
Цена спасения
Холодный ветер – безраздельный хозяин проклятых земель – продувал Зимовище так, что троица временных обитателей деревушки сгруппировалась у костерка, стоя по разные стороны от бочки.
– Знаете, ребят, так хочется, чтоб все было как прежде, – поделился своими размышлениями Музыкант. – Словно деревушка-то жива, а все просто разошлись по домам спать, и лишь мы после долгого рейда собрались у костра обмыть ходку. Никто не хочет беленькой, кстати?
– Давай хлопнем стопарик, – согласился Лешка. – Андрюх, а ты как?
– Можно. Но не больше.
– Вот это хорошо! Вот это правильный подход! – Музыкант достал из рюкзака пластиковые стаканчики, раздал товарищам. – Потом разолью кофейку какого или чайку, у меня с собой аж два термоса. Уже, конечно, подстыло все, но вроде тепленько еще. Я перед самой вылазкой кипяток залил. Бог с ним. Ты как, сынок, держишься? – Он глянул на Андрея, плеснув тому водки на донышко. – Может, помочь чем?
– Все хорошо, – отозвался Андрей. – Благодарю, – и сразу хлопнул.
– Фига себе! Даже закусывать не будешь? – хохотнул Лешка.
– Закурю. – Рэй забрал из пачки последнюю сигарету.
– Мы по старинке. Закусить только хлебец остался. Держи, Алексей. Давай, за благословение нашей матушки Зоны! Будем!
– Будем!
Друзья выпили. Захрустели безвкусными хлебцами.
– Спросить хочу. – Андрей выпустил струю густого дыма. – Вы спасли меня. Зачем? После того, что случилось на базе «Удара», я не думаю, что подполковнику Турко захочется, чтобы в живых оставался хоть кто-то, кто мог бы ему отомстить. Думаю, вы могли бы озолотиться, если бы пристрелили меня, а потом принесли мое тело к воротам «Удара». Но вы потратили на меня дорогой артефакт. Черт, да НИИАЗ его у вас за огромные деньги купил бы!
– Если НИИАЗ когда-нибудь возродится…
– А?
– Точно, ты и об этом не знаешь. НИИАЗ был разрушен, Академгородок уничтожен, часть ученых успели эвакуировать. Но как скоро восстановят Академгородок? Да и восстановят ли? Возобновит ли государство программу финансирования наших лучших умов? Вот и я не знаю. Спасибо, – поблагодарил Лешка Вадима, принимая из его рук теплый кофе.
– Что произошло?
– Тебя давно в Зоне не было, да?
– Ну, типа.
– Несколько месяцев назад сталкеры стали замечать странных существ. Мутантов. Откуда они взялись – никто не знает. Как из-под земли вылезли. Версия такая самая популярная: мол, слухи о каких-то подземных лабораториях оказались правдой. Эй, Андрей, ты не перебивай! Я тоже сначала думал, что это бред чистой воды. Но нет. Откуда-то же эти твари явились по наши грешные души.
– Мутантов не существует…
– Вспомни восьмой год. Первые искатели сталкивались с чем-то подобным ближе к центру Зоны. Тогда еще Юра Захаренко со своими людьми охотились на них. Они их и уничтожили, заработав нехилый авторитет.
– Печально слышать, – хмыкнул Андрей. – У меня среди ученых были друзья. Коннор и Скай. Надеюсь, они эвакуировались. А финансирование попрет. Скоро все восстановят. Были такие случаи. Эй, а ты, Лешка, как-то хорошо осведомлен обо всем, что творится и творилось в Зоне. Давненько здесь, что ли?
– Не-а, просто умею пользоваться сталкерской сеткой и периодически читаю чат. Хочу о нашей доле книгу написать, но честную, документальную, а не под маской фантастического боевика. Опыт в прошлом есть, мы с Вадиком…
– Мы с Вадиком – что?
– Это я так…
– Скажи ему, Леш, раз завел шарманку.
– Мы с Музыкантом служили в «Ударе». После казни генерала Андрейченко ушли. Добровольно. Не хотели больше. Ты уж прости, что сразу не сказали, но ты же анархист, пускай и в прошлом. Мало ли, как отреагировал бы в свете недавних событий. Мы всегда были там на вторых ролях, даже в боевых операциях участвовали крайне редко, но потом нам стало невыносимо исполнять приказы. Стало тошно от того, что идеи наших основателей были похоронены, а на их смену пришло обогащение лидеров клана. Андрейченко и Турко – это две стороны одной медали. Ничего нельзя изменить, свергнув лишь одного человека. Тут всю верхушку вырезать нужно, а не предводителя. Но мы не об этом говорили. А о том, почему тебя спасли. Скажу честно, я предлагал Вадику бросить тебя умирать. Не тратить на тебя драгоценный артефакт и не рисковать своей жизнью, но Вадик у нас шибко правильный и человечный.
– Да, шибко правильный и человечный. – Вадим поделился с Андреем чаем, как тот и просил. – Я говорил Лешке, что, поступив так, я хотя бы буду знать: когда мир покатится в пропасть, я не полечу вслед за ним. Кажется, мы стали забывать, что такое сталкерское братство. Только так можно выжить, друг за дружку держась, а не стреляя в каждого, кто с другой нашивкой. Или обрекая брата на верную смерть. Я увидел шанс помочь – я этим шансом воспользовался. И дело не в том, что НИИАЗ разрушен и я не смогу продать артефакт. На Большой земле много желающих прикупить всякого барахла из Зоны, черный рынок на этом неплохо живет. Ну и что с того?
– А что насчет награды за мою голову? Вы так и не ответили. Я уверен, какое-то время можно было бы безбедно существовать.
– Не убили мы тебя и не убили, Андрей. Чего прицепился? Сейчас тебя укокошить, что ли? Говорю, держаться нам нужно. Всем вместе. В такие-то времена, когда один бандит прикрывается великими идеалами и вершит самосуд над сталкерами, нашими братьями, пускай и в темно-зеленой форме, пускай и со словами «Анархия» на плечах вместо погон. Не хочу даже вспоминать об этих козлах, не теперь. Я вольный искатель, я помог другому вольному искателю выжить. Все. Конец истории.
– Мужики, у меня «бэха» есть, тридцатьчетверка. – Андрей выцепил в кармане куртки ключи. – В идеальном состоянии, я ее реставрировал, влил просто немыслимо денег… – Полез за документами. – Какой-нибудь коллекционер за нее нехилые бабки отвалит, как и я когда-то. Или себе оставьте. Это меньшее, чем я могу вам помочь. С переоформлением решим попозже…
– Раз не понимаешь слов… – приблизился Музыкант, – придется на твоем языке…
Молниеносная подсечка сбила Андрея с ног. Ударившись оземь спиной, сталкер зашипел от боли, закашлялся, поднял растерянный взгляд:
– Какого?.. За… кхе-кхе… за что?
– За то, что слов не понимаешь. Не надо нам от тебя ничего. Просто помоги потом другому человеку, попавшему в беду. Так вернешь должок.
– Знаешь, а ты дикий, Вадим, – заметил Лешка. – Он же весь чай разлил. Снова! Транжиришь драгоценный напиток на этого неблагодарного. А нам еще до лагеря шагать целый день.
* * *
На Зимовище окончательно опустился непроницаемый ночной мрак, и лишь маленький сталкерский костерок, вокруг которого сгруппировались трое бродяг, был лучиком света в темном царстве.
Искатели целый час беседовали о том о сем. Рэй довольно быстро позабыл о фокусе, что выкинул Музыкант. Мужик-то он правильный, с понятиями. После слов о том, что всегда нужно поступать по-человечески, предложение анархиста можно было расценить как оскорбление. Чтобы загладить вину за то, что вспылил, Музыкант подарил Андрею новую, полную пачку дорогих сигарет. На том и сошлись.
– Что за чертовщина в этот раз была вместо Зарядки? – Лешка уткнулся в экран «наладонника». – Сейчас читаю, сталкеры со всей Зоны пишут, что локации накрывало не поочередно, как обычно, а… блин, даже не знаю, как тут объяснить. В смысле, мы же все понимаем, как оно происходит. Выброс аномальной энергии идет с центра, разливаясь волной. Чем ближе к границам – тем меньше последствий. А в последний раз выбросы аномальной энергии происходили по всем секторам. По отдельности, смекаешь? С разбросом в несколько минут или часов, чего никогда не было. Где-то раньше, где-то позже. Не в одно время, не волной, как обычно. Академгородок накрыло ранним вечером, здесь, в Зимовище, это случилось под ночь, а базу «Удара» задело ближе к утру, когда Турко вывесил тела Рах… тела казненных. В чате множество сообщений о погибших или пропавших без вести. Из Припяти, где обосновалась часть «ударовцев», никаких вестей, их сослуживцы в панике. Кое-кто из выживших в городе успел откликнуться сразу после Зарядки, сообщив, что город окружило плотное кольцо аномалий и теперь оттуда не выбраться. Но больше ничего, глухо.
– Мне всегда нравилось считать, что мертвый город сам решает, кого впустить. Нравилось считать, что он живое существо, как и сама Зона, – философствовал Музыкант в ответ. – Вспомните, совсем недавно к Припяти было не подобраться. Искатели уходили и не возвращались. Гибли на подступах к городу. А потом пошли слухи, от вас же, что какой-то неумелый гражданский, школьный учитель, нашел дорогу. Как оказалось, в Припяти засел целый отряд вооруженных боевиков. Потом «Удар» подмял там все под себя. Опять же – никакого сопротивления со стороны Зоны. А теперь вот. Если это правда, Леш, они оттуда не выберутся. Возможно, после следующей Зарядки, если она не усугубит положение. Зона наказала их за то, что они совершили под своей крышей.
– Хватит, Музыкант. Зона – не живое существо. Это все фантазии. Просто так уж получилось. Не нужно наделять божественными силами любую непонятную нам хрень. Зона – это на сто процентов результат какого-нибудь вышедшего из-под контроля эксперимента. Что-то в таком духе. Ну, еще разве что как в той теории заговора – результат высадки пришельцев. Я в это больше поверю, чем в божественную сущность.
– Обойдемся без споров. Так что ты решил, Андрей?
– Я не знаю. Посижу еще часик, сил наберусь, а потом попробую начать поиски. У меня осталось одно незаконченное дело.
– Мы можем как-то помочь?
– Нет, не нужно. Я справлюсь. Понимаю, что потерял пару суток, но мне нужно добраться до его дома, чтобы удостовериться, что он жив. Либо…
– Его могли поймать и военные. Кто знает, какая судьба ожидает паренька в таком случае? – Леха почесал щеку. – Если тебя это утешит, я, честно, соболезную тебе. Не представляю, как ты держишься.
– Благодарю, брат. На КПП «Зимовище» служат Антипин и Гусляков. Если они все еще те, кого я когда-то знал, они не дадут пацана в обиду. Только бы он добежал, не вляпался. Уверен, они постараются во всем разобраться. Вряд ли они будут задерживать, калечить или убивать ребенка.
– Ну, не скажи, Гусляков та еще мразь.
– Гусляков мразь по отношению к нам, сталкерам. Так происходит потому, что он очень идейный и принципиальный, вот. Мы – преступники, он – закон. Но он не детоубийца. У него есть совесть и честь.
– Лично знаешь?
– Когда-то знал. Мы выросли вместе. Он тоже, можно сказать, из местных. Лет пять назад, сволочь, отправил меня в тюрягу на полгодика. Весело нам было. – Андрей позволил себе улыбнуться. – Про Антипина наслышан. Не все в СБУ подонки, как и не все сталкеры святые. Правда всегда где-то посередине. Не стоит поддаваться эмоциям, анализируя какую-либо ситуацию.
– Ты из местных?
– Тут деревня, километрах в двадцати от Дитяток, где моя бабушка жила. На лето родители туда и привозили. Там с Гусляковым познакомились. Его любимой игрой были солдатики, вот он и поперся на границу, охранять то ли нас от Зоны, то ли Зону от нас. Не знаю, почему он так и остался в лейтенантах, почему не выслужился, но вот. Меня он помнил. Вспомнил, когда вязал. Такие дела. В Дитятки тоже катались на велосипедах, тут я Рахмана и встретил. И Олю. Как будто сама судьба свела нас. Но только для того, чтобы так жестоко разлучить…
– Можно считать, местный! На родные земли понесло. Андрей, а после того, как найдешь Кирилла, что ты будешь делать?
– Убью как можно больше тварей из «Удара».
– Тот, кто ищет возмездия, должен копать две могилы.
– Не надо моралей, Музыкант.
– Я просто предупредил. – На какое-то время повисло молчание, которое, однако, сам Музыкант и нарушил: – Слушай, ты хороший мужик. Прежде чем ты уйдешь, я бы хотел спросить у тебя совет. Ты как, музыку любишь?
– К чему ты спрашиваешь? – Андрей осекся. – Музыкант! До меня не дошло. – Он только сейчас заметил, что за спиной лысого мужчины, прислоненный к стенке строительной будки, стоит гитарный кофр. – Любитель? Профессионал?
– Вадик у нас на Большой земле выступал. В барах всяких! – похвалился Леха. – Я ему говорил, что он не хуже этого трехбуквенного… как там его… Шевчука, во…
– Э! Ты на Шевчука не газуй! – осадил Музыкант друга.
– Да я ж любя! Так вот, говорил ему, что он душевнее где-то того же Васильева. Но он не верит. Вот и похерил свою карьеру, поперся в Зону тут хренотень блатную на базе «Удара» играть. Что ж, черт с тобой, Вадик.
– Я любитель, – объяснил Музыкант. – По молодости, после армии, играл в рок-группе. Мы себя тогда считали новой волной, но выступали где придется. Иногда доводилось в домах культуры устраивать шоу. Тогда, в Союзе в конце восьмидесятых, с этим было попроще. Потом уже все похерили. Здравствуй, великий и ужасный капитализм! Сейчас домов культуры тех не осталось, как и клубов. Даже самых захудалых, сельских. Денег на выступления у нас не было, мы так и не сколотили хорошую базу поклонников. Мыкался то тут, то там, играл по мелочи. Работал много где, даже в органах и силовых структурах, но в той жизни себя так и не нашел. Решил в этой попробовать. Про свое старое увлечение не забыл. Начал стихи писать, под музыку их, в общем. Так и исполняю. У меня стих есть, старый еще, в девяностые написал. Недавно под песню его переделал. Ты послушаешь? Скажешь, как тебе? Это недолго. Потом мы дадим тебе припасов в дорогу. Можем и до блокпоста довести…
– Нет, одному будет незаметнее. Если хотите помочь, дайте пистолет. Мне с ним спокойнее будет. Вадим, я послушаю. Налей еще чайку, пожалуйста. И можешь начинать.
– По рукам.
– А не опасно играть так, в ночь?
– От живности тут местность вояки частенько зачищают, а бродяги в Зимовище не суются. Бандиты попрятались по норам. Может, есть залетные, но, сынок, я тут поддержу моего друга Сашку, царствие ему небесное. Он как-то сказал, что только самый настоящий отморозок выстрелит в гитариста на привале.
– Ну-ну. Все равно не особо громко горлань, пожалуйста.
* * *
Вадим сосредоточенно настраивал гитару, подкручивал там что-то.
– Начнем, пожалуй. – И его пальцы побежали по струнам.
Заиграла довольно простая, но оттого и красивая мелодия. И Музыкант запел:
– Мне показалось: мир погиб…
Кругом белым-бело.
Я видел страшный черный гриб…
Мой дом теперь – стекло…
Андрей почувствовал, как в уголке его глаза начала собираться влага. Но не столько из-за слов, сколько из-за пробирающего до мурашек сочетания нот. А Вадим продолжал, повысив голос:
– По небу вьются облака,
Кислотным льют дождем,
Гноится кожа на руках,
Но мы еще живем.
Богач всегда имеет хлеб,
А бедный – ничего!
Обезображен он, ослеп
От взгляда твоего.
Взгляни на небо, там печаль
И горе всех людей!
А может, и иная даль,
Что сохранит сто дней…
«Как играет-то… так просто… и так душевно…» – Андрею захотелось во что бы то ни стало оказаться сейчас рядом с Олей, обнять ее, сидеть так на берегу реки, перебирать в пальцах ее шелковистые волосы, мечтая о лучшем будущем…
– А нас осталась – капля лишь
Живая в море слез,
Зачем на Землю, зло, спешишь?
Ответь на все, Христос!
Последний путь, последний бег.
Я песню допою.
Затем паду на серый снег,
Но в небо вновь смотрю…
Допевал он, понизив тембр голоса:
Затем проигрыш.
И повторение «Последнего пути».
* * *
После выступления Вадим выслушал похвалу от Андрея, а потом, застенчиво улыбнувшись, протянул ему два грязных пистолета.
– Держи. Только протри их какой-нибудь ветошью. Нашел в этой же деревне. Один из них, я так понимаю, твой, если не два сразу.
– Благодарю. – Андрей принял пистолеты, засунул их в карманы куртки.
Музыкант снял с плеча автомат:
– Как тебе, а? «Ксюша»! Нашел в «Газели». Три полностью заряженных магазина. Больше не было. Ты прости, сынок, но из своих запасов выдать не могу, почти ничего не осталось.
– Благодарю за помощь.
– Вот еще, возьми вещмешок. Там еда, вода и таблетки. Совсем немного, но на день-другой должно хватить. Все из той же «Газели», нам ты ничего не должен. В ближайшее время, не забудь, смени бинты и повязку на глазу, промой себе раны. Там и перекись есть, хлоргексидин еще. Будет жечь, особенно глаз, но без этого никак. Задумайся о том, чтобы погоняло сменить. Какой ты Рэй? Ты теперь Одноглазый Джо!
– Совсем не смешно.
– Ой, да ладно тебе.
– Пора прощаться.
– Пора. Иди сюда.
Они по-братски обнялись, постояли так около минуты.
– Хочется верить, что еще увидимся, Музыкант.
– Если веришь, то обязательно свидимся.
– Спасибо вам за все. Хорошие вы ребята. Берегите себя. Пока, Вадим. Я перед вами с Лешкой в неоплатном долгу. Век не забуду.
– Андрюх… – Лешка кашлянул в кулак. – Попрощался с Вадиком? Давай пройдемся немного. Есть о чем переговорить с глазу на глаз… – Он осекся. – Прости, не подумал…
– Все в порядке. Как скажешь.
* * *
Лешка сорвал травинку, пожевал ее, выплюнул и прижался плечом к дряхлому деревянному забору.
– Не хотел этого говорить, когда мы рядом с Вадимом были. Но сказать должен, приятель. Я понимаю твои чувства, я понимаю, что ты хочешь восстановить справедливость и заставить «Удар» расплатиться за содеянное зло. Не мне учить тебя жизни, и все же послушай, пожалуйста, доброго совета…
– Извини, Леш, но когда люди дают мне советы, они говорят сами с собой, – отмахнулся Андрей. – Если это все, что ты хотел сказать, то мне пора…
– Послушай! В знак уважения! За то, что я не отговорил Вадима спасать тебя.
– Ну?
– У нас с Музыкантом последняя ходка должна была быть. Мы хотели слить «живчик», пособирать мелкие арты на Свалке, ведь там сейчас немноголюдно, побродить по окрестностям, поискать чего ценного. Потом продать все найденное, все оружие, всю экипировку и весь найденный хабар. И уйти. Навсегда. Понимаешь, к чему клоню?
– Не совсем, если честно.
– Сразу после Зарядки я просканировал местность на аномалии. Здесь, в Зимовище и всех прилегающих местах, практически до самого Края вечного лета, считай, чисто и безопасно. Старые ловушки рассосались, новых появилось совсем чуток. Актуальную карту с отметками я уже загрузил в твой коммуникатор, пока ты там храпел на всю округу. Это так, между прочим. К чему я? Я просматривал чат, искатели говорят о небывалом всплеске аномальной активности. Там, в дальних уголках Зоны. И нам, Рэй, придется идти вглубь, в наш лагерь. Ты еще про бандитов не забывай. Про сталкеров нечестных. В Зоне ты каждый день рискуешь. И это не беря в расчет аномалии, диких зверей и мутантов. Я Вадима выручал множество раз…
– Ты можешь наконец сказать, чего ты от меня хочешь?
– Невежливо перебивать.
– Тогда поменьше воды…
– Как скажешь. Если бы мы ушли, то больше не рисковали бы своими жизнями, не боялись бы погибнуть. Неизвестно, что случится с нами сегодня или завтра…
– Связи не вижу, как и сути претензии. Я предлагал вам машину. Она стоит неплохих денег. Мое предложение в силе. Могу и наликом заплатить, но тогда придется топать со мной через КПП, а я не хочу, чтобы мы втроем засветились.
– Дурак ты. Твоя машина не стоит столько, сколько стоил бы «живчик». Вадим у тебя никогда ничего не возьмет. Поэтому успокойся. Я не намекаю на то, что ты должен мне отбашлять. Просто пообещай мне. Ради Вадика, ради меня, в благодарность за то, что мы тебе помогли. Пообещай, что не будешь лезть на рожон. Пообещай, что не будешь рисковать. Что найдешь в себе силы жить дальше, а не выживать. Не дай бог, конечно, чтобы с нами что-то случилось, но, блин, если случится, то тебе, считай, Вадим свою жизнь подарил. Врубаешься? Поверь, я знаю, каково тебе сейчас, но…
– Ты ничего обо мне не знаешь…
– Вот сейчас ты закроешь свой рот, пока я тебе не навалял! Ты думаешь, ты один терял близких людей? Друзей и любимых? Что ты такой уникальный? Хрена с два! Мои родные братья лежат в могиле! Они все погибли, когда мне было пятнадцать лет! Только меня, маленького и испуганного, вытащили из той перевернутой машины! Мои друзья лежат в земле Зоны! Их поубивали на хрен в стычках с «Анархистами», бандитами с Озер, при попытке захватить Зимовище! И только Бог знает, из-за чего еще! Мне знакома боль утраты! Я знаю, что ты чувствуешь! Так что не смей такое заявлять! Ты не уникален в этом! Но неважно. Неважно же, бляха-муха. Я прошу тебя не совершать безрассудных поступков, вот и все.
