Чрезвычайное происшествие

– Великолепно, – проговорил Малышев.

– Ну и твари, – сказал Лидин. – Вот так твари.

– Я же говорил, – сказал Туммер. – Это всего-навсего восьминогие мухи.

– Логически рассуждая, – заметил биолог, – атмосфера из водорода должна быть для них летальной.

– Что ж, это упрощает, – сказал капитан. – Слушать меня. Лидин, помогите товарищу Малышеву облачиться в скафандр. Туммер, перекройте по кораблю циркуляционную систему. Штурман, подготовьте корабль к обработке вакуумом и сверхнизкими температурами. Готовность доложить через десять минут.

Виктор Борисович направился к выходу, размышляя, что произойдет, если хоть несколько мух попадет на Землю. Землю не обработаешь вакуумом и сверхнизкими температурами.

Он вздохнул, отворил дверь и нырнул головой вперед в черную мохнатую дыру, еле освещенную красноватым светом.

Они натянули вакуум-скафандры прямо на спецкостюмы. Затем они шли к рубке длинным тоннелем с черными стенами, сумрачным незнакомым тоннелем. Стены тоннеля медленно колыхались, словно дышали. Они пришли в рубку. Здесь тоже все было незнакомо и сумрачно. Капитан сказал:

– Туммер, циркуляция?

– Выключена.

– Штурман, люки?

– Открыты… За исключением внешних.

– Лидин, состояние вакуум-скафандров?

– Проверено, товарищ капитан.

– Начнем, – сказал капитан.

Виктор Борисович нагнулся к манометру. Давление в корабле упало на тридцать миллиметров, а ведь Туммер выключил циркуляционную систему всего несколько минут назад. Мухи пожирали воздух и размножались с чудовищной быстротой. Капитан открыл подачу водорода. Стрелка манометра остановилась, затем медленно поползла в обратную сторону. Атмосфера… Полторы… Две…

– Есть у кого-нибудь мухи в скафандре или в спецкостюме? – осведомился капитан.

– Пока нет, – сказал Лидин.

Снова наступила тишина. В наушниках было слышно только дыхание. Кто-то чихнул, кажется, Туммер.

– Будьте здоровы, – вежливо сказал Малышев.

Никто не ответил. Пять атмосфер. Черная каша на стенах тяжело заворочалась. «Ага!» – злорадно сказал Лидин. Шесть атмосфер.

– Внимание, – сказал капитан.

Виктор Борисович напрягся и ухватился за пояс Малышева. Малышев ухватился за Лидина, Лидин – за кресло, в котором сидел Туммер. Капитан согнал с пульта мушиную тучу и нажал кнопку. Четыре грузовых люка – широкие пластметалловые шторы, покрывающие грузовой отсек, – раскрылись мгновенно и одновременно.

Виктор Борисович ощутил мягкий толчок, сотрясший его с ног до головы. Кто-то ахнул. Водородно-воздушная смесь под давлением в шесть атмосфер устремилась к люкам и в пространство. В рубке закрутилась черная вьюга. И стало светло. Ярко, ослепительно светло. Рубка стала прежней стерильно-чистой рубкой. Только искрилась в отблесках голубых трубок изморозь на стенах да у комингса остался налет серой пыли.

– Как хорошо! – сказал незнакомый хриплый голос в наушниках.

– Внимание, – сказал капитан. – Второй этап!

Затем был третий этап, и четвертый, и пятый. Пять раз корабль наполнялся сжатым водородом, и пять раз вихри сжатого газа промывали каждый угол, каждую щель в корабле. Налет серой пыли перед комингсом рубки исчез, исчезла изморозь на стенах. Затем корабль наполнился водородом в шестой раз. Капитан на полную мощность включил пылеуловители, и только после этого в корабль был снова подан воздух.

– Вот и все, – сказал Станкевич. – Пока по крайней мере.

Он первым стащил с головы тяжелый шлем скафандра.

– Может быть, все это нам приснилось? – задумчиво сказал Лидин.

– Сладостное сновидение, – сказал Туммер.

Виктор Борисович помогал Малышеву освободиться от скафандра. Когда он стянул с правой руки биолога коленчатый рукав, капитан вдруг сказал:

– А это что у вас, товарищ Малышев?

В кулаке Малышева была пластмассовая коробочка, похожая на очешницу. Биолог спрятал руку за спину.

– Ничего особенного, – сказал он и сразу насупился.

– Товарищ Малышев! – ледяным голосом сказал капитан.

– Что, товарищ Станкевич? – отозвался биолог.

– Дайте сюда эту штуку.

– Мама моя, – сказал Виктор Борисович, – у вас там мухи!

– Ну и что же? – сказал биолог.

Лидин побледнел, затем покраснел.

– Немедленно уничтожьте эту гадость, – сказал он сквозь зубы. – В реактор ее, немедленно!

– Спокойно, бортинженер, – сказал Виктор Борисович.

Малышев стряхнул с себя пустолазный панцирь и сунул коробочку в карман. Брови его поднялись до волос и снова надвинулись на глаза.

– Мне стыдно за вас, товарищи, – объявил он.

– Ему стыдно за нас! – Лидин так и взвился.

– Да, стыдно. Я понимаю, это было неожиданно и… по-человечески страшно…

– Да вы представляете, – сказал Лидин, – что будет, если хоть одна муха попадет в земную атмосферу?

– Вы знаете, как они размножаются? – спросил штурман.

– Знаю. Видел. Это все чепуха. – Малышев перешагнул через скафандр и сел в кресло. – Выслушайте меня. Жизнь в Космосе иногда бывает враждебна земной жизни, это правда. Глупо это отрицать. Если бы мухи угрожали жизни или хотя бы здоровью человека, я бы первым потребовал отвести корабль подальше от Земли и взорвать его. Но мухи неопасны. Небелковая жизнь не может – не может, понимаете? – угрожать белковой жизни. Меня поражает ваша неосведомленность. И ваша, простите, нервозность.

– Малейшая ваша неосторожность, – упрямо сказал Лидин, – и они расплодятся на Земле. Они сожрут всю атмосферу.