Kitobni o'qish: «Призрак «Старого Замка»», sahifa 3
Атлас говорил с чувством, стараясь хоть немного задеть самолюбие ценителя шерстяных плащей, но красноречие лиходея заинтересовало ловчего намного меньше, чем муха, севшая на край его кружки.
– Моя репутация общеизвестна, – произнёс он спокойно – спокойней некуда. – Она меня вполне устраивает, и я стараюсь соответствовать ей, насколько могу. А что думаешь ты – неважно. Сейчас я лишь хочу, чтобы наше общее дело прошло без ненужных осложнений. Помни, ты должен придти в «Замок»…
– Когда в городе зажгут факелы, – закончил за него Атлас. – Я помню, Беспалый – моя репутация тоже общеизвестна.
Устав от пустой болтовни, Атлас залпом осушил свою кружку и даже не подумал о том, чтобы расплатиться за выпивку, но и уйти просто так ему не удалось:
– Эй! – окликнул его ловчий. – Ты ничего не забыл?
– Ах, да! – хлопнув себя по лбу, спохватился лиходей. – Прости: ну не привык я отдавать золото другим.
И Атлас ловко отправил большим пальцем в полёт имперский дукат.
– Только будь поосторожней с монетой, приятель. По ночам в Старых Доках режут глотки и за куда меньшую сумму!
4
Больше всего на свете Малику хотелось снять с себя этот плащ. Он носил его дни напролёт и готов был поклясться, что к вечеру козья шерсть всегда десятикратно прибавляла в весе. И это ещё, если забыть про погоду… Впрочем, местные жители, с которыми Малик успел пообщаться, все как один говорят, что самые жаркие дни придут на побережье только через неделю. Хорошо, что проверить их слова ловчему никак не удастся: к тому времени он либо доберётся до редких Варезских лесов по ту сторону гор, либо остынет настолько, что ему уже будет плевать на жару – в его работе всегда есть такая вероятность.
«Старый Замок» – повреждённое давним пожаром большое поместье, принадлежавшее прежде богатому купеческому роду, – высился у ловчего за спиной. По правде говоря, сам он не знает, как выглядел дом в свои лучшие годы: в первый раз Малик оказался в Саламанте спустя целых шесть лет после трагических событий, всколыхнувших сонный город, и тогда поместье уже представляло собой жалкое зрелище. С тех пор минула ещё дюжина лет, но за это время почти ничего не изменилось. Пожалуй, только крыша окончательно обвалилась, а в остальном: те же закопчённые стены, разбитые окна да пепел вперемешку с грязью под ногами, а на месте виноградника – лишь чахлая трава и несколько ростков можжевельника, которым не суждено когда-либо подняться над землёй выше двух футов.
Дурная слава пошла об этом месте сразу после пожара, а точнее, через сутки после него, когда в доме нашли труп хозяина с проломленной головой. Слухи, сами по себе, ничего не значат: люди всё время болтают о привидениях, водяных и вурдалаках, и ни один ловчий не станет верить этим россказням, не получив никаких доказательств. Например, пока не увидит своими глазами, что на плодородной почве вот уже два десятилетия не растёт ничего, кроме сорняков, а в округе нет ни одного живого существа – даже птицы облетают стороной мрачное место.
Думая об этом, Малик сделал последний шаг по извилистой тропке, пройдя через сгоревшие сады с севера на юг, и оказался на краю крутого склона, лицом к океану. Между ним и бескрайней синевой не было ничего, кроме череды травянистых холмов и рыбацких домишек, теснившихся на краю обрывистого берега. Пыльный, душный город лежал от ловчего по правую руку, но солнце уже не так сильно опаляло его – день подходил к концу.
Однако не во всей Саламанте сегодня не продохнуть: богачам, живущим в тени скалистых садов, точно было не так жарко, как простому люду у них под ногами. Малик видел, от силы, половину богатого района, расположенного на склонах низкорослых гор, окружавших город с трёх сторон. Большие и просто огромные дома утопали в зелени, среди цветов, абрикосовых деревьев и виноградников. Дом Рудольфо был, пожалуй, одним из самых маленьких – такой мог позволить себе даже не слишком богатый человек, но вот его сад ни в чём не уступал соседским – трусливый негодяй, похоже, заботился о нём, не жалея сил.
Дневной свет замерцал, и Малик перевёл взгляд на могучий утёс, врезавшийся в океан на две сотни футов. Если смотреть на скалу с другой стороны, откуда видят её приходящие в город корабли, то нижняя отвесная часть будет похожа на огромный прямоугольный щит, закрывающий в бою почти всё тело воина, а заострённый пик, отнесённый в сторону от «щита» – это копьё, которое он держит в руке. Поэтому утёс и зовётся Каменным Стражем, и никого не смущает отсутствие у него головы. Малик слышал не меньше десятка историй о том, как Страж её потерял, и на то, чтобы вспомнить каждую, у ловчего просто не было времени. Солнце уже начинало скрываться за наконечником «копья», через несколько минут оно исчезнет совсем, а потом появится вновь, и уже после пропадёт окончательно за скалистой грядой, окружающей город.
«Во имя Негаснущего Света мы избираем этот путь…» – прошептал Малик слова, с которых началась его новая жизнь, слова, произнеся которые, он стал ловчим.
Насладившись закатом, Малик вернулся обратно к заброшенному дому, успев как раз к началу первых сумерек. Ловчий вовсе не торопился: всё необходимое было сделано заранее, и теперь ему оставалось только ждать, а уж ждать он умел. Малик вошёл в дом через пустой дверной проём, откинув носком сапога в сторону обгоревшие головешки. Пройдя мимо обрушившейся лестницы и кучи хвороста, сваленной в центре холла, ловчий занял позицию у окна в столовой: отсюда хорошо просматривалась дорога, ведущая к дому, но заметить его самого было совсем непросто – не легче, чем тень, растворившуюся в темноте.
Вскоре вновь выглянуло солнце, озарив город последними лучами уходящего дня. Малик тем временем уже начинал беспокоиться: первый из его гостей всё ещё не появился, что ставило под угрозу всю проделанную работу. Если трусливый гьянки не придёт – слишком многое сразу пойдёт не так. Ловчий даже пожалел о том, что не выполнил свою угрозу и не затащил его в дом силой, но когда солнце уже наполовину скрылось за горами, снаружи послышались торопливые шаги, и на дороге показался худощавый мужчина в лёгком дорожном плаще с капюшоном, надетом поверх лысеющей головы. Вообще, как Малик успел заметить, Рудольфо был на четверть фута выше его ростом, но сейчас он сложился пополам, словно нёс с собой не тридцать монет, а огромный сундук за плечами. Проводив его взглядом, ловчий покинул свой пост и, стараясь не шуметь, вернулся в холл.
– Зачем это? – в ужасе спросил Рудольфо, указав пальцем на сложенные в кучу поленья и ветки. Ему хватило мужества переступить порог, но теперь он, похоже, снова задумался о том, чтобы сбежать.
Малик пропустил вопрос мимо ушей. Он уже высек искру, подпалил растопку и теперь наблюдал за тем, как разгорается пламя.
– Ты опоздал, – сказал он так, словно это значило совершить смертный грех. – Я предупреждал, чтобы ты не опаздывал.
– Я плохо рассчитал время на дорогу, я уже не молод, я… – принялся оправдываться гьянки.
– Неважно! – оборвал его ловчий. – Солнце уже почти зашло.
Малик подошёл вплотную к перепуганному нанимателю и вытянул руку ладонью вверх. Как бы спохватившись, Рудольфо быстро достал из-за пазухи мешочек с монетами и протянул ловчему, но Малик ухватил его за костлявое запястье и вывернул кисть с такой силой, что деньги упали на пол.
– Ой! – взвизгнул Рудольфо от боли. – Что вы делаете?
Но ловчий его по-прежнему не слушал. Свободной рукой он достал из-под плаща один из коротких кинжалов, висевших на груди и, ожидая новых криков, коротко взмахнул своим оружием, оставив на руке гьянки длинный неглубокий порез. Кровь тонкой струйкой потекла по пальцам Рудольфо и закапала на каменный пол, а сам он вырвался и, охваченный ужасом, бросился наутёк, но, добежав до выхода, замер на месте и тут же отпрянул назад, увидев ещё одного человека в дверном проёме.
Тем временем, разгоревшийся костёр остался единственным источником света в наступивших сумерках. Играя, языки пламени искажали саму суть вещей, превращая обыденное в невероятное. Вошедший человек был грузен и, бесспорно, широк в плечах, но пляска теней сделала из него неведомое чудовище – что-то среднее между медведем и железнобоком, а широкий просторный плащ делал обман ещё более достоверным.
– Как это понимать, ловчий? – прогремел новый гость, едва зайдя внутрь. – Кто это такой?
– Господин префект, – поприветствовал Малик второго своего нанимателя, радуясь, что хотя бы этот пришёл вовремя. – Пожалуйста, проходите к костру – мы скоро начнём.
– Я задал тебе вопрос, бродяга! – не унимался префект, почему-то решив, что оскорблениями и криком он добьётся от Малика подчинения. – Отвечай!
Рудольфо, между тем, стоял на одном месте, выпучив глаза, и ошарашено поворачивая голову то в одну, то в другую сторону. Самым заветным его желанием сейчас, наверняка, было просто раствориться в воздухе.
– Не узнаёте, значит? А он долго служил в вашей канцелярии, – объяснил Малик, с трудом подавив желание прикончить обоих прямо сейчас. – Это кузен покойного – он мне нужен.
Префект ещё раз внимательно рассмотрел Рудольфо, но даже при свете дня он вряд ли узнал бы человека, работавшего на него восемнадцать лет назад.
– Следовало предупредить меня, что ты будешь не один, – заметил префект несколько более сдержано.
