Огненная обитель

Глава седьмая. Обещание Георга

Пейсли шла к вокзалу Кингс-Стар, и диск с предсказанием судьбы оттягивал ей карман пальто. Лежащий перед ней путь был тёмен и мрачен: где-то впереди находился Дэкс, но дорога, ведущая к нему, казалась непроходимой.

В писаниях говорилось, что путь следует проходить шаг за шагом. Ставь одну ногу перед собой и верь, что тебя ведёт Верховный Конструктор. Вот только Пейсли уже не знала, верит ли Верховному Конструктору. С тех пор как она получила свои первые звёзды, её путь принёс ей множество разочарований и горестей; она боялась, что вторые звёзды тоже сыграют с ней злую шутку.

– Куда теперь? – спросил Хэл, поправляя висящий за плечами рюкзак.

Пейсли огляделась, собираясь с духом, и постаралась выбросить дурные мысли из головы.

– Туда. – Она указала в нужную сторону и зашагала дальше.

Чем дольше они шли, тем оживлённее становились улицы. Пейсли прижала к животу свою сумку из драконьей кожи, вспомнив о спрятанном в ней яйце. Она постоянно задевала рюкзаком прохожих и то и дело оглядывалась, не потерялись ли Оделия и Хэл в толпе.

– Что все эти люди здесь делают? – поинтересовалась Оделия. – Ваш народ всегда сбивается в такие большие толпы? Нижний Лондон такой странный.

Пейсли пожала плечами.

– Понятия не имею, что здесь происходит, – ответила она и вытянула шею, пытаясь разглядеть, куда все идут.

Нескончаемый людской поток тёк вперёд подобно реке, и Пейсли, не успев опомниться, очутилась в самом его центре, где обнаружила, что, увлекаемая толпой, движется вовсе не к вокзалу, а в другую сторону. Она попыталась бороться с течением, однако, сделав шаг в нужном направлении, тут же была вынуждена отступить на три или четыре шага.

Оглядевшись, Пейсли не увидела ни Оделии, ни Хэла. У неё перехватило дыхание, она завертела головой по сторонам, высматривая своих спутников. Кое-как протолкавшись к ближайшему зданию, девочка поднялась по ступеням крыльца, чтобы лучше видеть. Прочёсывая взглядом людской поток, она гадала, не воспользовался ли Хэл возможностью сбежать. Она отчаянно пыталась разглядеть его в толпе, уже подумав, как вернуть Дэкса без помощи кригара, однако Хэл нашёл её первым.

– Где Оделия? – выпалила Пейсли.

Хэл тоже стал оглядывать толпу.

– Вон она! – Он указал куда-то в центр улицы.

Приглядевшись, Пейсли действительно увидела ходящую с драконами: та прокладывала себе путь через людскую массу, только двигалась не к Пейсли и Хэлу, а туда, куда шла толпа. Пейсли посмотрела вдаль, поверх голов, и у неё упало сердце.

– Виселицы! – воскликнула она, толкнув Хэла локтем в бок, и указала пальцем на возвышающийся в конце улицы помост, вокруг которого собрался глумящийся народ.

– Что происходит? – спросил Хэл.

Пейсли затрясло, ладони стали влажными, а дыхание – прерывистым.

– Люди короля собираются повесить тех, на ком есть драконье прикосновение… – Договорить Пейсли не смогла, потому что при виде виселиц тут же представила, как Дэкс с его драконьей ногой болтается в петле. – Нужно добраться до Оделии! Если её обнаружат, то вздёрнут вместе с остальными! – Пейсли сбежала вниз по ступеням и стала ожесточённо проталкиваться через толпу.

Хэл следовал за ней по пятам, и наконец они догнали Оделию.

– Оделия! – Пейсли схватила ходящую с драконами за предплечье и дёрнула к себе. Оделия плавно высвободила руку и ожгла Пейсли гневным взглядом, её глаза опасно блестели, брови были сурово сдвинуты. У Пейсли в горле встал ком, она представила, что может сделать ходящая с драконами, а та снова повернулась и вместе с толпой зашагала прямиком к виселицам. – Оделия, пожалуйста! – Пейсли бросилась следом, а толпа вдруг разразилась громкими криками.

За помостом тянулась стена, отделяющая улицы Лондона от тюрьмы, и в стене открылась дверь. Пейсли стало нехорошо: на помост вывели двух женщин.

– Марея! – воскликнула Оделия, глядя на более юную узницу. Обе женщины были в белых платьях, и от этого зрелища у Пейсли кровь застыла в жилах.

Та женщина, что постарше, поскользнулась, шагая по ступенькам, кандалы на её запястьях и лодыжках зазвенели. Марея остановилась и помогла своей спутнице подняться на ноги; люди двора толкали узниц вперёд, толпа улюлюкала.

Пейсли почувствовала, что ей трудно дышать, уши заложило от злобных криков.

– Убить драконов!

– Повесить их!

– Оборвите их грязные пути, погасите их нечестивые звёзды!

– Пожалуйста, Оделия, я не хочу на это смотреть! – взмолилась Пейсли и снова потянула ходящую с драконами за руку.

– Я не могу уйти, – прошептала Оделия, почти прижимаясь губами к уху Пейсли.

– Тебе их не спасти! – прошипела Пейсли. – Тут слишком много народу!

– Знаю! – рявкнула Оделия. – Но это мои сёстры; я должна засвидетельствовать, как погаснут их звёзды.

Пейсли обернулась и, посмотрев на виселицы, увидела, как молодая женщина, Марея, гордо выпрямившись, стоит перед толпой. На первый взгляд её драконье прикосновение было не заметно, зато Пейсли увидела тёмно-зелёные чешуйки, покрывающие половину лица и шеи старшей женщины; кроме того, чешуя покрывала её левую руку, тыльные стороны ладоней и пальцы, заканчивающиеся когтями.

Зелёные чешуйки напомнили девочке о Дэксе, и она постаралась сдержать уже подступившие к глазам слёзы.

– Оделия, если тебя обнаружат, то повесят вместе с ними, – испуганно прошептала Пейсли.

Толпа вокруг бурлила и глумилась над арестованными.

– Пейсли права, – сказал Хэл. – Своим сёстрам ты не поможешь, а нас с Пейсли подвергаешь опасности, оставаясь здесь.

Оделия, явно борясь с собой, посмотрела на Марею, и в эту секунду ходящая с драконами заметила Оделию в толпе. Их глаза встретились; они едва заметно кивнули друг другу, и Оделия, поникнув, заплакала и тихо проговорила:

– Пусть Ану вечно хранит ваши звёзды горящими, сёстры.

Когда она отвернулась от виселиц, Хэл схватил их с Пейсли за руки и потащил обратно сквозь толпу, а люди с готовностью заняли освободившиеся места.

Пейсли слышала приглушённые расстоянием крики зевак, но заставила себя не оборачиваться и смотреть только вперёд; по лицу шагающей рядом Оделии ручьём текли слёзы.

Наконец выбравшись из толпы, они повернули за угол на улицу, ведущую к вокзалу Кингс-Стар, и остановились, оставив позади ликующий рёв толпы – казалось, в мире не осталось других звуков.

Пейсли почувствовала, как болезненно сдавило грудь, и она кулаком вытерла слёзы. На месте тех несчастных мог оказаться кто угодно: Дэкс или Оделия – вот только в чём их вина? В том, что они не такие, как все? Как Пейсли или кто-то ещё может допустить такое?! Она вдруг пожалела, что даже не попыталась спасти двух ходящих с драконами, не бросилась в бой, чтобы их освободить. Но к чему бы это привело? Что сталось бы с Оделией и Хэлом?

Толпа продолжала радостно вопить, Хэл вёл своих спутниц к вокзалу, а Пейсли дала себе клятву, призвав в свидетели все звёзды мира: если она действительно сломала Механизм, то она его починит и непременно сделает так, чтобы ничего подобного больше никогда не произошло.

Глава восьмая. Вокзал Кингс-Стар

Пейсли стояла рядом с Хэлом на платформе; её до сих пор трясло. Она посмотрела на стоящий перед ними поезд и несколько раз моргнула, пытаясь привыкнуть к тому, что вокруг идёт обычная жизнь. Люди как ни в чём не бывало движутся каждый по своему пути, в то время как на соседней улице… Она глубоко вдохнула и сжала кулаки.

Над платформой висели большие часы, и, согласно расписанию, вот-вот должен был прибыть шестичасовой поезд на Инвернесс. Они на целый час опоздали на встречу с Корбеттом, и Пейсли отчаянно высматривала его на станции, хоть и знала, что его здесь нет.

– Никогда не видел таких поездов, – сказал Хэл.

Пейсли поняла, что, уже успев посмотреть на поезд несколько раз, до сих пор не осознала, что именно видит: она ещё раз оглядела оливково-зелёные бока вагонов, плавные изгибы и скруглённые очертания – поезд был внушительный, монолитный. У него не было колёс: состав парил над рельсами благодаря электрикомагнитному полю.

– Этот тип магэлектрикотранспорта называется «лэйтуэйт». Считается, что такой поезд очень быстроходный, – сказала Пейсли, усилием воли сосредоточившись на ничего не значащей, но успокаивающей болтовне. – В Америке таких полно, но в Альбионе это первый подобный состав. Мама рассказывала, что власти планируют построить путь над морем прямиком во Фракию. – При мысли о матери у неё перехватило дыхание.

– Интересно, каково это – ездить на таком поезде? – пробормотал Хэл, подходя ближе к вагонам.

Лэйтуэйт тихо гудел, едва заметно покачиваясь возле перрона.

– Ну, сейчас мы это выясним. Идём. Наверное, Оделия уже там, – сказала Пейсли, сверяя номер вагона с номером в билете. – Она открыла двери и жестом предложила Хэлу зайти внутрь.

Внутри вагон оказался очень большим и напомнил Пейсли об элегантных отелях и ресторанах в парящем районе Верхний Кенсингтон. Оделия уже сидела в купе; Пейсли решила, что им всем лучше ненадолго разделиться, чтобы дать возможность Оделии немного побыть одной. Подойдя к ходящей с драконами, Пейсли увидела, что та с невозмутимым видом смотрит в окно, однако явно была напряжена.

Хэл плюхнулся на мягкое зелёное плюшевое сиденье напротив Оделии и устало, с облегчением вздохнул. Пейсли огляделась: стены купе были обиты панелями из тёмного дерева, а мягкий электрикосвет напомнил о библиотеке в клубе дяди Гектора.

– Всё тихо и спокойно, – доложила Оделия, не отрывая глаз от платформы за окном. – Я прошлась по поезду и не обнаружила ни следа людей двора.

Пейсли сняла рюкзак, запихнула его на багажную полку и села рядом с Оделией. Сняв с плеча сумку, она быстро проверила, как там драконье яйцо, и, убедившись, что всё в порядке, положила сумку рядом с собой на сиденье.

– И ни следа Корбетта? – спросила она. – Вы уверены, что он уехал на пятичасовом поезде?

Оделия едва слышно вздохнула:

– Да, мы ведь велели ему поступить так, а он мог не успеть пройти через весь поезд, чтобы найти нас, прежде чем уехать. Иначе он бы дождался нас на платформе; вы же знаете, он бы нас дождался.

Пейсли кивнула: верно, Корбетт ни за что не бросил бы их, если бы не знал наверняка, что они просто задерживаются.

– Уверена, когда мы приедем в Инвернесс, Корбетт будет ждать нас там, – добавила Оделия.

Пейсли представила, как Корбетт ждёт их на платформе: сидит на скамейке, плотнее запахнувшись в пальто Таракана, и поминутно поглядывает на часы.

На перроне засвистел свисток, и поезд слегка вздрогнул, потому что начали захлопываться двери вагонов. Лёгкое гудение сделалось громче, и Пейсли ощутила приятное волнение: поезд слегка приподнялся над платформой, а потом плавно заскользил вперёд. Она посмотрела на Хэла – тот так широко улыбался, что его шрам стал ещё заметнее.

– Ух ты, какое странное ощущение! – воскликнул он.

Поезд беззвучно и быстро набирал скорость, и мир за окном мчался всё быстрее и быстрее. Казалось, они остались на месте, а движется лишь пейзаж за стеклом.

На миг Пейсли вспомнила своё пребывание за Завесой – тогда она испытывала нечто похожее. Потом её восторг сменился страхом, потому что раздалось негромкое электрикопотрескивание… в центре купе парил тёмный сгусток Завесы. Оделия осторожно взяла Пейсли за руку.

– Пейсли, всё хорошо, – спокойно и мягко проговорила она. – Не нужно пугаться и волноваться. Мы едем на север, скоро встретимся с Корбеттом, а потом вернём Дэкса.

– Дэкса, – повторила Пейсли, не сводя глаз с обрывка Завесы.

– Да, Дэкса. Закройте глаза и сосредоточьтесь на каком-нибудь счастливом воспоминании, в котором есть только вы и Дэкс.

Пейсли крепко зажмурилась, отгораживаясь от Завесы, и представила, как они с Дэксом собирали модель Небесного Механизма в день малых оборотов.

Рука Оделии, сжимавшая запястье Пейсли, расслабилась, и, открыв глаза, девочка увидела, что сгусток Завесы исчез.

– Как… как вы узнали, что это сработает? – спросила Пейсли.

– Я не знала – просто вспомнила, как вы говорили, что испугались, когда на рынок влетели обрывки Завесы. Мне пришло в голову, что их появление зависит от того, какие эмоции вы испытываете.

– Кажется, твоя догадка верна, – кивнул Хэл. Он немного побледнел и сидел, вжавшись в спинку сиденья. – Выходит, ты можешь вызывать эти штуки? – обратился он к Пейсли.

– Понятия не имею, как я это делаю, но, похоже, так и есть.

Некоторое время они молчали, потом Хэл встал:

– Кто хочет есть?

– Пойду я, – сказала Пейсли. – Если тебя увидят, то могут догадаться, кто ты такой. – Она хотела было подняться, но Хэл вскинул руку и произнёс с прекрасным новокельтским акцентом:

– Не тревожьтесь так, милая Пейсли. Я кригар, а у нас много талантов.

Оделия достала кошелёк и протянула Хэлу несколько монет.

– Кроме того, это прекрасная возможность проверить, так ли хороша маскировка, которой обеспечила меня Оделия, – добавил он со своим обычным акцентом и, выйдя из купе, отправился на поиски еды.

Пейсли посмотрела на Оделию:

– Вы ему доверяете?

Оделия кивнула:

– Мы едем на большой скорости: не думаю, что кригар попытается сбежать. Кроме того, я дала ему очень мало денег, и у него нет союзников – кроме нас. Он вернётся.

– И что, теперь он наш друг? – спросила Пейсли. Она подумала о Хэле и вспомнила, как он остался рядом с ней на рынке, как помог ей подготовиться к путешествию, рассказал им о яйце дракона и вывел их с Оделией из толпы, когда они обе не могли самостоятельно уйти от тех виселиц.

– Я ещё не решила, друг ли он, но точно знаю, что мне он не враг, – ответила Оделия.

Через некоторое время Хэл вернулся и принёс три свежеиспечённых пирожка и три стаканчика горячего шоколада. Раздав Пейсли и Оделии еду, он достал из-под мышки вечерний номер «Королевского вестника» и положил его на колени Пейсли.

На первой странице под заголовком «ВРАГИ ИМПЕРИИ» были помещены четыре портрета подозреваемых, очень похожих на Пейсли, Оделию, Корбетта и Хэла (на картинке кригар был изображён в своём прежнем образе, ныне скрытом благодаря гриму).

Пейсли, едва не уронив стаканчик с горячим шоколадом, схватила газету и начала читать вслух:

Как стало известно «Королевскому вестнику», прошлой ночью на сердце нашей Империи напала кучка кригаров и ходящих с драконами. Нападение произошло недалеко от столицы, в результате оказались оборваны пути по меньшей мере двух человек. Согласно собранным «Вестником» сведениям, преступники могли вынашивать более масштабные планы; есть даже предположение, что они хотели устроить покушение на Георга. Однако пути злоумышленников не привели их к достижению этой цели, а принимая во внимание тот факт, что сейчас в Империи нет новой Королевской Звезды, вряд ли Верховный Конструктор допустил бы такое.

Небесный архитектор Харман прокомментировал случившееся: «Все мы слишком хорошо знаем, что и кригары, и ходящие с драконами игнорируют принятые в Механизме законы и не живут по предначертанию звёзд. Они не остановятся даже перед нападением на Империю, Георга и Верховного Конструктора».

Люди двора опубликовали изображения четырёх человек – предположительно это двое кригаров и две ходящие с драконами; по нашим сведениям, они до сих пор находятся в Империи.

Если вы увидите этих людей, немедленно сообщите о них властям. Есть основания полагать, что они вооружены и не имеют пути.

Пейсли опустила газету и показала своим спутникам портреты.

– Они неправильно нарисовали мои знаки кригара! – воскликнул Хэл, возмущённо тыча пальцем в страницу. Пейсли не видела его татуировки под гримом, который наложила Оделия, но не сомневалась, что Хэл прав. – Как люди узнают, кто я такой?

Пейсли сдавлено хихикнула:

– Совсем не нужно, чтобы кто-то узнал, кто ты такой, да и нам с Оделией желательно остаться неузнанными, если уж на то пошло.

– Думаю, эти картинки имеют явное сходство с нами, и нам следует быть начеку, – сказала Оделия. Она встала и опустила шторы так, чтобы никто не смог заглянуть в купе из коридора.

– А как же Корбетт? – встревоженно пробормотала Пейсли.

Оделия посмотрела на часы:

– Его поезд прибудет в Инвернесс через несколько часов. Он будет в безопасности со своей семьёй, а вскоре мы к нему присоединимся. Кроме того, это вечерний номер «Вестника», в пятичасовом поезде его никто не прочёл.

Пейсли надеялась, что Оделия права.

Хэл забрал у Пейсли газету и принялся карандашом пририсовывать на своём портрете татуировки.

– Ты говорил, что кригара узнают по его делам, и именно они его прославляют в этом мире, – обратилась к нему Пейсли.

Хэл поднял глаза от газеты и кивнул:

– Верно.

– Тогда почему ты придаёшь такое большое значение этому рисунку?

Хэл пожал плечами:

– Для меня это важно. На севере наши знаки – это часть нашего наследия, наших традиций; они показывают, кто мы как народ, кем является каждый отдельно взятый человек. А эти знаки – не я, и я не хочу, чтобы кто-то их видел, чтобы меня судили по неправильным знакам, по тому, кем я не являюсь.

Пейсли поёрзала на месте: она явно недооценила кригара и составила о нём неверное мнение.

– Хэл, любой, кто хоть недолго пообщается с тобой, поймёт, что ты хороший человек, что в любых обстоятельствах ты стараешься поступать правильно.

– Считаешь меня хорошим человеком? – Хэл склонил голову набок и внимательно посмотрел на Пейсли своим единственным глазом.

– Да.

Между Пейсли и кригаром пробежала искра понимания: они перестали быть недругами и на один шаг приблизились к тому, чтобы стать друзьями.

– Расскажи мне о своих знаках, – попросила Пейсли, указывая на нарисованные татуировки.

Пока она ела пирог, запивая его какао, Хэл объяснил ей значение всех голубых линий и символов, потом Пейсли рассказала кригару о себе.

Оделия почти не участвовала в разговоре; она читала газету, время от времени кивая каким-то своим мыслям.

Хэл уснул первым, но Пейсли не сомневалась: если что-то случится, и он и Оделия будут готовы. В конце концов девочка тоже задремала. Она чувствовала себя в безопасности, потому что Хэл и Оделия были рядом с ней, и думала о том, что они едут к Дэксу и Корбетту и они всё ближе и ближе.

Глава девятая. Тёмные глубины Лондона

Таракан тащил своего пленника по тёмным канализационным туннелям, протянувшимся под Нижним Лондоном. Весьма разительный контраст с блистательными залами Георга, по которым шпион Тёмной драконицы шёл всего пару часов назад.

Лорд Гектор давал Георгу и его рыцарям советы о том, какую военную стратегию избрать, когда жестяная коробочка, лежавшая у Таракана в кармане пальто, тихо зажужжала. Таракан открыл её и обнаружил, что механический таракашка, сидящий в кармане Корбетта Граббинса, пришёл в движение. В следующую секунду Таракан вскочил с места.

– Всё было бы в десять раз проще, если бы ты не сопротивлялся, – Таракан дёрнул за верёвку, другой конец которой был обмотан вокруг запястий Корбетта. Юный ученик Виолетты Фицуильям спотыкался в темноте и оскальзывался на мокром полу канализационной трубы, пытаясь сбежать от Таракана. – Слушай, я же тебе сказал: она хочет тебя видеть. У неё для тебя есть задание. В твоих интересах поскорее его выполнить, а не устраивать истерику на пустом месте, ясно?!

Корбетт снова стал упираться и изо всех сил дёргать верёвку. Таракан быстро повернулся, сдёрнул с головы Корбетта капюшон и посветил электрикофонариком в лицо пленнику. Корбетт поморщился; его очки лежали в кармане, а рот был заткнут кляпом.

– Поверь, тебе не стоит злить её, да и меня тоже.

Корбетт громко замычал: кляп не давал ему кричать.

– Зря стараешься: никто тебя здесь не услышит. – Таракан посветил электрикофонариком по сторонам, чтобы Корбетт увидел туннель. – Никто не придёт тебя спасать. Твои друзья сейчас едут в поезде на север; она это знает; ей очень многое известно, и большую часть сведений она получает от меня. Например, я рассказал ей о твоём старшем брате Норрисе, о том, как звёзды предначертали ему путь кузнеца-алхимика, и о том, что он возглавит вашу семейную кузницу в Орд. Рассказал, что твой братец, вероятно, женится на своей зазнобе Эффи – если механики сочтут, что их пути сочетаются друг с другом. Жаль, если что-то вдруг случится с их звёздами… – Голос Таракана эхом разносился по туннелю.

Судя по отчаянному взгляду Корбетта, он не ожидал, что Таракану так много известно о его семье. Легко быть сильным, когда опасность грозит тебе одному, когда пострадать можешь только ты, а вот если беда нависла над теми, кого ты любишь, – это совсем другое дело.

Таракан зашагал дальше, и Корбетт покорно последовал за ним по проложенным под самым центром города извилистым туннелям, уходящим всё глубже и глубже под землю, прямо к логову Тёмной драконицы, в котором когда-то обитал дракон Брога.

Тёмная драконица восседала на своём троне из ночного серебра; вплавленные в тёмный металл белые зубы Великого дракона поблёскивали, острые и зловещие.

Таракан наблюдал, как взгляд Корбетта мечется по залу, скользит по восьми стенам, украшенным причудливыми узорами. Интересно, может ли Корбетт прочесть символы, скрытые в рисунках на стенах? В конце концов, он же будущий учёный, ученик небесного физика, и его познания гораздо обширнее, чем у Таракана.

– Приведи его ко мне! – приказала Тёмная драконица, увидев входящего в зал Таракана.

Таракан подошёл к Корбетту и, схватив его за руку, подвёл к возвышающейся в центре зала восьмиугольной платформе, на которой стоял трон. На нём сидела девочка – живое воплощение света и тьмы одновременно. Белоснежные зубы Великого дракона, умершего от руки третьего Георга тысячи лет назад, резко выделялись на фоне чёрного металла трона. Тёмная драконица была крошечной, её ноги не доставали до пола. Волосы её были тёмными, как ночное серебро трона, а кожа – белой, как драконьи зубы. Когда Таракан и Корбетт подошли ближе, она сладко улыбнулась – сама невинность. Однако Таракан знал, что, имея внешность девяти-десятилетней девочки, Тёмная драконица гораздо старше, чем зубы, на которых она сидела.

– Послушай, – прошептал он Корбетту, – не стоит сердить дракона, особенно этого. Делай всё, что она скажет, и тогда она, возможно, пощадит тебя.

Корбетт повернул голову и посмотрел на Таракана округлившимися глазами. Сунув связанные руки в карман, он выудил оттуда очки; Таракан забрал их, аккуратно протёр и водрузил на нос пленнику. Правая линза треснула – это случилось, когда Таракан схватил Корбетта по дороге от аэростанции к вокзалу Кингс-Стар.

Таракан остановился на ступеньке под троном Тёмной драконицы и вытащил кляп изо рта пленника. Корбетт стоял, дерзко глядя на красивую маленькую девочку.

– Корбетт Граббинс, – произнесла Тёмная драконица приятным нежным голоском. Она улыбнулась и плавно соскользнула с трона. Она была в высоких чёрных сапожках из драконьей кожи, брюках и куртке – вещь такого покроя неплохо смотрелась бы на одном из людей двора. Чёрный плащ с кроваво-красной изнанкой выгодно оттенял каждую деталь её формы.

Тёмная драконица подошла к краю помоста и остановилась перед Корбеттом так, что их лица оказались на одном уровне.

– Ты весьма необычный человек, – сказала она, одарив юного ученика профессора Фицуильям благосклонной улыбкой. – Машина из ночного серебра, которую ты сделал для Виолетты – это плод высочайшего мастерства, подобного которому я ещё никогда не встречала.

От похвалы Тёмной драконицы лицо Корбетта дрогнуло, выражение испуга и тревоги смягчилось.

– Я живу уже очень-очень давно. Я ходила по Земле ещё до того, как родилась Королевская Звезда первого Георга. Я наблюдала, как первые кузнецы-алхимики изучают тайны незримых металлов, тех драгоценных металлических элементов, которые, как считается, были созданы Верховным Конструктором и выкованы Ану, чтобы сотворить пути Механизма. Я видела, как кузнецы-алхимики передавали свои знания от ученика к ученику, и была там, когда впервые открыли секреты ночного серебра. Я видела, как первый Георг выковал своё копьё, как потом он поразил им Эалдордома, первого Великого дракона, который пал. Но никогда за все мои обороты я ещё не видела никого, кто проявил бы такое же искусство в работе с ночным серебром, какое продемонстрировал ты.

На миг на лице Корбетта промелькнула улыбка, но он тут же нахмурился, его щёки вспыхнули. Таракан наблюдал, как Тёмная драконица применяет свою магию.

– Ты не только одарённый кузнец-алхимик, ты ещё и учишься на небесного механика! – Тёмная драконица смотрела на Корбетта большими глазами, полными восторга. – Нет ничего такого, чего бы ты не смог сделать и чего не знаешь.

Корбетт улыбнулся, и Таракан понял, что отныне ученик Виолетты попал в лапы Тёмной драконицы.

– Уверена, ты можешь создать из ночного серебра всё, что угодно.

– Ну, не всё.

– Ты же сделал ту машину, а это было очень сложно, – продолжала Тёмная драконица.

Корбетт согласно кивнул.

– А ты можешь кое-что создать для меня? – спросила девочка. Её чистый, невинный голосок убаюкал Корбетта, внушил ему ложное чувство безопасности и превосходства. Таракану много раз случалось видеть, как в прошлом Тёмная драконица проделывала этот трюк; раз или два он и сам попался на эту удочку.

– Что вы хотите, чтобы я сделал? – спросил Корбетт.

– Руку, – ответила Тёмная драконица. Её нижняя губа задрожала, в глазах заблестели слёзы; она приподняла край плаща и показала рукав туники с обрубком руки примерно на ладонь ниже плеча.

– Болит? – спросил Корбетт.

Тёмная драконица покачала головой.

– Раньше болело, но уже прошло. Знаешь, в прошлом мне случалось терять конечности. То пальцы на одной руке, то ногу – но прежде новые части тела отрастали за несколько часов. Всё дело в моём драконьем прикосновении; благодаря ему я всегда юная и здоровая. Вот только когда Завеса поглотила мою руку, что-то пошло не так, и, кажется, я уже не смогу её отрастить. Ты такой умный и умелый – уверена, ты смог бы это сделать; ты мог бы выковать мне руку из ночного серебра, и она была бы сильная и крепкая, как моя прежняя рука. Сможешь это сделать для меня? Создать мне новую руку?

– Да-да, думаю, я мог бы сделать это для вас, – с готовностью ответил Корбетт.

Таракан не понимал, почему Корбетт так быстро согласился: из-за его угроз или благодаря ловким манипуляциям Тёмной драконицы.

– Хорошо. – Тёмная драконица мило улыбнулась. – Я бы хотела преподнести тебе подарок, – продолжала она. Слёзы исчезли из её глаз. – Это особый дар, я приберегаю его для немногих избранных.

Стоящий рядом с Корбеттом Таракан переступил с ноги на ногу, боясь того, что вот-вот случится. Он гадал, оттолкнуть ли Корбетта в сторону или предупредить его. Однако поступить так, значило бы навлечь на себя гнев Тёмной драконицы, а он пока нуждается в ней; она нужна ему, чтобы преуспеть и победить. Если она когда-нибудь пробьётся за Завесу и вернёт в мир Великих драконов, мёртвые тоже смогут вернуться с ними, а значит, и Клара. И Корбетт является частью этого плана. Таракан отступил на шаг.

– Корбетт Граббинс, ты умён и искусен. С моим даром твой ум станет ещё острее, твой интеллект увеличится, твои навыки улучшатся. Мой дар свяжет нас с тобой навеки. Ты хочешь этого? – спросила Тёмная драконица.

Таракан не сомневался: какое бы оцепенение ни владело Корбеттом, сейчас он не мог мыслить здраво. Корбетт кивнул Тёмной драконице и уже открыл было рот, чтобы ответить, но не успел издать ни звука: Тёмная драконица маленькими сильными пальцами схватила его за подбородок и заставила открыть рот. Мгновение она молчала.

– Всё было проще, пока твоя подружка не лишила меня руки, но не волнуйся: я тоже искусна и умна. – С этими словами она вонзила белые зубки в свою нижнюю губу, и из ранки закапала тёмная кровь – прямо в открытый рот Корбетта.

Ученик Виолетты Фицуильям попытался сплюнуть, но Таракан схватил его за плечи, удерживая на месте.

Через несколько секунд ранка на губе Тёмной драконицы затянулась, кожа вновь стала гладкой и розовой. Девочка заставила Корбетта закрыть рот и проглотить кровь, а потом прошептала ему на ухо:

– Ты ещё поблагодаришь меня. Моя кровь сделает твой ум острее, а тело проворнее. Какое-то время ты будешь полон сил и сможешь работать быстрее и дольше. Ты сделаешь руку, достойную меня. Это мой тебе подарок – а ещё связь, которая отныне объединяет нас через мою кровь.

Как только Тёмная драконица выпустила подбородок Корбетта, он плюнул ей в лицо. Таракан ощутил гордость за их пленника.

Тёмная драконица стёрла плевок краем плаща и вперила взгляд в Корбетта.

– Таракан, отведи его в мою кузницу. Дай ему всё необходимое для изготовления руки, и пусть закончит работу моего предыдущего кузнеца-алхимика.

Корбетт слегка пошатнулся, и Таракан повёл его к выходу.

– Не волнуйся. Первое потрясение скоро пройдёт, и тогда… ну, постарайся не слишком наслаждаться. Помни, от кого ты получил эту силу; помни кто она такая.

Корбетт обернулся и посмотрел на маленькую девочку, сидящую на троне.