Kitobni o'qish: «Сказ о жреце Раме», sahifa 3

Начало похода

К капищу прибыли представители многих племен, чтобы принести ритуальную жертву и замилостивить богов на предстоящую дорогу. Такое собрание разно племенного народа создавало свои проблемы, т.к. богов было множество, таких как Перун, Даждьбог, Агни, Ху, Бальдер, Веста и еще множество других. Были поклонники Одина и Тора. И всех надо было умилостивить и задобрить. Чтобы как-то выкрутиться из этого обилия божков, Рама приказал вырезать из стволов деревьев десять разных ликов, некоторые из них можно было принять и за женские лица, т.к. были и поклонники Мокошь, которая по изображению сильно отличалась от тех же Ху, Весты или Славии. Эти лики вкопали в ряд и перед каждым установили свой жертвенный камень. Каждое племя выбирало себе лик на своё усмотрение.

Обряд начался с традиционных плясок и непонятных выкрикиваний жрецов. В некоторых племенах эти обязанности выполняли волхвы. Как только тень от временной палочки достигла зенита, песнопения прекратились. К жертвенным камням каждое племя подвело своего тотемного животного. Племя уходило, но оставляло здесь свое тотемное животное для помощи и охраны умерших и погибших. Прах к праху. Живое к живому. По удару большого боевого барабана лучшие воины вскрыли вены у своих животных. Удивительно, но даже могучие медведи и вечно суетливые волки в этот раз стояли спокойно, будто понимая важность мероприятия. Свершилось. Жертвы принесены.

Спокойно, без суеты, будто так уже было не раз, люди разошлись по племенам, разъехались по стойбищам. Поход начался.

Сверху исход больше напоминал грязе-селевый поток, низвергающийся с крутых гор на спокойные равнины, так обильно текли серые массы по зелёным полям, наваливаясь и перепружая мелкие реки, выпивая озёра. Впереди лежали пока безопасные, опустошённые мором земли Мещеры, Арсании, Ардании и мордвы. С киммерийцами ещё предстояли переговоры, поэтому Рама, вместе с некоторыми князьями, известными своими походами, отправился чуть быстрее общей массы, чтобы не спровоцировать агрессию и договориться о мирном переходе через их земли.

Земли дружественных племён они проскакали чуть меньше, чем за трое суток. Ехали не спеша, лёгкой рысью, зная, что позади еле тащится длинный обоз, а рядом с телегами бредут мужики и женщины, сберегая силы лошадей и коров, лишь дети малые были рассажены по телегам поверх узлов со скарбом и мешков с продовольствием. Ближе к вечеру, когда землю покрывает призрачный сумрак, они добрались до городища с забором в два человеческих роста. На надвратной башне стояло несколько лучников, никакого беспокойства или суеты они не проявили, но посыльного послали. Отряд спокойно проскакал внутрь города до достаточно большого шатра, вход которого охраняло около десятка высоких крепкого телосложения воинов. Слева на привязи стояло четыре коня с шелковистой лоснящейся кожей.

– Ох, какие красавцы!– оглядывая коней, произнес князь русов. – Ба, да вон тот жеребец сакского князя Драгомысла. Я как-то встречался с ним. Было дело, пошёл с дружиной в набег на небольшое городище. Подошли. Перед нами ворота. На надвратной башне пара лучников. Ну, прям как здесь. Только те суетятся, бегают. А на стены никто не встает. Что за ерунда, думаю? Где защитники? Может, удумали что? Ловушка какая? Послал дозор вокруг огорода. Представляете, на той стороне, аккурат напротив ворот стоит Драгомысл со своей дружиной. Он тоже пришёл за рухлядью, но чуток раньше. Встретились с ним, познакомились, посмеялись. Город жечь не стали, только хабар забрали. А потом разошлись восвояси.

Как будто кто его слушал в шатре, т.к. легкие камышовые двери отворились, и на улицу вышел мужчина в красиво отделанной одежде и богато украшенной золотой вязью кривой саблей.

– Ба! Ивко!– закричал радостно воин, глядя на князя русов. – Что, за рухлядью приехал? Опоздал, брат! Опять опоздал! – продолжал он радостно кричать, подходя к всадникам.

Ивко соскочил с коня и бросился обниматься со старым другом.

– Нет, дружище. Сегодня я в походе, но не за рухлядью. Пойдем в шатёр, там всё расскажем.

– Обожди. Сейчас за угол зайду до ветра, а потом вместе войдём. Будет лучше, если я тебя представлю, как своего боевого друга.

Через несколько минут все зашли в княжеский шатёр. Точнее, ханский, т.к. многие киммерийцы предпочитали такое название. Хотя конкретных требований не было. Да и попробуй, предъяви что-нибудь киммерийцу, и я посмотрю, сколько минут ты проживёшь.

– Слава богам и воинам! – громко поздоровался Ивко и следом за ним остальные.

– Слава! – ответили им воины, сидящие на больших подушках.

– Великий хан, это мой боевой друг, соратник, князь русов, отличный вой Ивко. Позволь ему и его товарищам быть здесь. У него дело к тебе.

– Что ж, хорошим воям я всегда рад, даже если это вои врага. Для киммерийца хорошая сеча, что праздник. Проходите, рассаживайтесь, будьте как дома, но помните, что хан здесь я.

– Благодарствуем, великий хан.– Сказал Ивко, слегка склонив голову в поклоне.

Когда все расселись, хан сказал:

– Вы с дороги. Судя по пыли на вашей одежде, ехали долго. Два слова о вашем деле и идите отдыхать. Гостевые избы для вас готовы.

– Избы? – негромко непроизвольно сказал кто-то из гостей.

– А что? А вы думали, раз киммериец, значит, дикий варвар, умеющий только хорошо воевать и убивать?

– О, нет, великий хан. – Вмешался в разговор Рама.– Я верховный жрец Славии, но вы нас зовёте славянами. Я еще на входе обратил внимание, какие красивые украшения носят ваши женщины. Судя по тому, что они, скорее всего, вышли из-под руки одного мастера, это не было взято в набеге. Это, наверняка, работа вашего мастера.

– Хо! – довольно сказал хан. – Верно подметил, жрец. Мало того, это сделано моим собственным племянником. Кстати, настоящий киммериец. И отец его, и отец его отца – все истинные киммерийцы. Правда, одна из женщин, где-то там, было не киммерийца, но из прямого рода самой Евы. Поэтому и женщины племени моего брата не совсем похожи на моих женщин, но зато все мужчины как на подбор – крепкие батыры и славные ханы. Так что ты хотел мне сказать, хитрый жрец племени Славии?

– Просьба у нас простая: пропусти нас, великий хан, через земли твои. Мы идём мирным походом через горы Кавказские, перевалы горные в долины персидские, где растёт густая трава, и пасутся огромные стада тучных коров. Там полноводные реки и огромное море. Туда мы идём.

Хан задумался, постукивая пальцами по животу, как по барабану.

– Что ж, идите, отдыхайте. Колодец, тела обмыть потные, у вас во дворе. Чуть позже позовут вас на вечернюю трапезу. А я думать буду. – При этом прокрутил кистью, отпуская их. Но потом вспомнил, что перед ним десяток уважаемых князей со своими дружинами, поэтому добавил – Отдыхайте, князья. Вечером пить, гулять будем. Потом дела думать будем.

С легким поклоном, приложив руку к сердцу, князья вышли из шатра.

– По-моему, он сам заинтересовался этим. – С улыбкой в голосе произнёс кто-то из них.

– Это хорошо. – Подтвердил Рама. – Мидийские цари, я слышал, весьма воинственны и имеют хорошее войско. Там у нас каждый вой будет на счету. Может случиться, что и женщинам сражаться придётся. Будем надеяться на лучшее, но готовиться к худшему.

Шагах в пятидесяти от ханского шатра стояло три деревянных барака, а возле входа вкопаны тонкие брёвна в качестве коновязи.

– Ба, да где ж они в степи столько брёвен нашли? Это ж откуда им пришлось их тащить?

– У них быки отличные, что наши гридни, всё утащат.

– Что гридни утащат, ты правильно подметил. Утащат, особенно медовуху, только отвернись.

Все рассмеялись, оценив шутку. Внутри была всего одна, но огромная комната, при этом разделённая на отдельные спальни прозрачной, буквально воздушной тканью, которой никто ни то, чтобы не видел, но даже и не слышал о существовании таковой. Слева от двери был длинный стол и много оленьих и бараньих рогов. На одном из них висел короткий меч в простых ножнах. Скорее всего, это была простая подсказка для незнающих. Скинув броню на стол, они разделись по пояс, и вышли во двор к колодцу, где отроки киммерийцы уже доставали ледяную воду из глубокого колодца. Грубые доски кроватей были застелены шкурами животных. Причем, каждый участок одним отдельным видом – лисицами, волчьими, козьими, медвежьими. Рама, не особенно привыкший к таким длительным переходам, облегчённо растянулся на бараньих шкурах, с легкой грустью вспомнив собственную избу, свою кровать с льняными простынями и крынкой холодного молока на столе. Протяжным выдохом убрал из головы грустные мысли и начал обдумывать предстоящий разговор с ханом, предполагая, что же он потребует за свободный и безопасный проход через свои земли. И как-то незаметно задремал.

– Жрец! Палёные перья ворона Одина! Вставай! Великий хан трапезничать приглашает! – проорал Ивко, стоя возле кровати Рамы. Пришлось вставать, но так не хотелось!

В шатре пир уже шёл. Тогда были простые нравы – тебя позвали, а приходить или нет, пить или не пить – не вопрос. Настоящий батыр сам решает, что ему делать. Великий хан помахал рукой, приглашая Раму к себе.

– Садись рядом со мной, хитр-рый жрец.– Грассируя произнес хан.– Много думал я, пока ты спал. Даже с братом советовался. – Начал разговор уже хорошо подвыпивший хан. – Интересную штуку ты мне предложил. – Хотя никакого предложения, кроме просьбы пройти сквозь эти земли, не было – подумал Рама.

– Я даже с саксами поговорил. Они тоже уже устали бодаться с этими савроматами и подумывают, куда бы им смотаться, чтобы каждые пару восьмиц не сражаться с очередным их племенем. Понимаешь, нельзя каждую неделю воевать. Нет, ты не подумай, никто из нас не боится хорошей драки, но всему должен быть разумный предел. Короче, саксы тоже пойдут с тобой. Ну, не совсем с тобой, но рядышком. В случае чего, они помогут тебе, а ты им. Я тоже, в смысле не я лично, а мой средний сын. Что я хотел сказать? А, да. Я тоже пойду, но не сейчас, а по весне. Сам понимаешь, такие дела так быстро не решают. Мы – всадники и нам собраться ничего не стоит. Но я – великий хан. Я должен принимать решения не спеша. К весне будет нормально. А тебе я дам два десятка всадников. Опять же, не тебе, а с тобой. Сам понимаешь, мы – киммерийцы. Над нами никого быть не может. Мои люди будут крутиться рядом. Обузой не будут, но и помогут. В случае чего. А при тебе постоянно будет один воин. Всё, что скажешь, он предаст моему сотнику. Есть у меня один такой. Толковый. Вот там я его и проверю. Ты там устроишься, обживёшься. Мои люди тоже посмотрят, а по весне и встретят, и на стойбище своё проводят. А ты уж там, будь другом, посмотри. Если надо подскажи сыну. Малой он у меня ещё – только двенадцать зим будет этой зимой. Если ты там ещё останешься, это понятно. Ну, как?

– Приемлемо, великий хан. Я так понимаю, ты даешь нам беспрепятственно пройти твои земли, а мы проявим внимание и разумную заботу о твоём отроке?

– Ты правильно понимаешь, хитрый славянский жрец.

Хан махнул рукой, и виночерпий наполнил два огромных турьих рога красной слегка тянущейся жидкостью с ароматом сахара и винограда. Такую посуду, не допив до конца, не положишь. Как закончил пир, Рама почти не помнил. Что удивительно, наутро голова практически не болела. Только немного затекла от долгого лежания в одной позе. Сидя помассировал шею руками, с усилием повертел головой по сторонам. Немного полегчало. Цель достигнута и даже с большим успехом, чем рассчитывал: получить в помощь сакские дружины – это многого стоит.

Открылась дверь, и вошёл парубок. Огляделся и направился к кровати Рамы, видимо ему сказали, кто здесь главный.

– Великий жрец, я могу давать приказ, чтобы доставили вам пищу или вы будете трапезничать позже?

– Есть? А где великий хан?

– Великий хан, как обычно, ещё до рассвета уехал на охоту. Будет только к обеденной трапезе. Но он приказал передать тебе, что все распоряжения уже сделал. Это на случай, если вы торопитесь, и не будете дожидаться его возвращения.

– Подавай еду. И ещё, найди нам проводника. Мы поедем дальше. Нам надо разведать дороги, по которым смогут проехать телеги. Впереди, я слышал, будут болота.

– Я понял. Всё сделаю. И прикажу положить в перемётные сумки вам в дорогу еды и флягу романского вина, которое вы вчера так много выпили. Это приказ великого хана.

– Ну, если приказ великого хана, то кто ж спорить будет. Клади. Ивко! – повернул голову Рама в сторону князя русов. – Ты эти места знаешь, правильно я понял? Тогда пошли своего человека, чтобы он провел наш обоз дальше. Предпочтительнее, если мы чуточку обойдём это городище стороной. Наши люди уставшие, а киммерийцы заносчивые. Как бы худа не вышло – пара неугомонных могут договор князей сорвать и привести к ссоре. Надо учесть и это.

– Добре, жрец. Ты сейчас наш вождь. Как скажешь.

– Вот и ладненько. А стаканчик вчерашнего вина сейчас мне не помешал бы. А вот и еда!

Перед ними бежала, стремительно неся грязно-серые воды узкая, сажени три-четыре, т.е. около шести-семи метров, речка. Серая взвесь тихим плеском ритмично выбрасывалась на берег, оставляя на песке белые бусинки пены, чтобы потом вновь наброситься и вновь оставить белую россыпь.

– С пол версты верх по течению болото. Река размывает торф, поэтому вода такая. – Как будто подслушав мысли, сказал проводник киммериец.– Отстоится, можно пить. Переходить будете в этом месте – дно каменистое и глубина – коню по брюху. Телеги лишь подтолкнёте немного. В других местах глубже – мешки на телегах замочишь. Дорогу запомнили? В крайнем случае, у сотника спросишь. Теперь возвращаемся. Покажу, где лагерем встанешь, своих ожидаюче.

После часа скачек остановились у более полноводной реки, что текла неподалёку по ходу дороги.

– Берега болотистые. – Продолжил инструктаж киммериец.– С того берега не ударят. Подойдут лишь по дороге, а здесь, сам видишь, видно за версту. Ночью бодрствуй. Наши тебя прикроют, но на это не уповай. Брод перейдёшь, впереди три-четыре дневных перехода. Без обоза, вестимо, было бы быстрее. По дороге будешь встречать поселения сколотов-землепашцев, их не тронь. Их даже сарматы не трогают. Еду покупай, а не забирай. Увидишь несколько погорелых городищ, значит, земли сарматов закончились. В пути всегда жди нападения. Ты же договор с ними о проходе не заключил? Да сейчас и не заключишь. Дозорные докладывали, что войско большое пошло на аланов, значит, основные ханы с ним. Попадётся большой отряд – нападут днём. Малые будут теребить ночью. Можешь наскочить и на всадников сколотов. Помни, у сколотов копьё на локоть длиннее наших, и лучник на скаку свободно бьет горлицу на лету. И такие воины у них почти все. Твоё счастье, что хиреет их племя. Сарматы хорошие воины, но не такие шустрые в бою и копья короче. С ними посему справиться проще. Что за сарматскими землями – не знаю. Больше трёх переходов не ходил, отсель и брехать не хочу. За холмом – погорелая роща. Там сушняк наберёшь. Да ямку выкопай для костра – не заманивай лихоимцев. Больше я тебе не нужен. Постарайтесь не погибнуть. Прощайте.– Дёрнув за уздечку, развернул коня и повёл его рысью домой.

Пыль обоза заметили к обеду третьего дня, а к вечеру обоз встал на ночёвку. Рама и князья обходили своих людей, справляясь о проблемах и настроении. Кое-где делали мелкий ремонт колёс, кто-то на походной кузне пере подковывал лошадей. Суета мирного похода. Но что ждёт их уже через сутки, когда переправятся на другой берег? Опытные в походах князья времени не теряли. Рама заметил, что обозники начали точить топоры, а дружинники – свои мечи. Топор был привычнее для мужика-крестьянина, да и стоил значительно дешевле меча. Даже большому отряду со всей ордой не справиться, но напасть ночью ради военного азарта, заполонить несколько человек – это более вероятно, но всё равно неприятно, не хорошо и не допустимо.

Чёрная марь ночи только начала переходить в серый сумрак предрассветного утра, а над стойбищем уже устремились в небо дымки костров, замычали не доеные коровы, по степной тишине пополз гул людского говора, позвякивание железа и всхрапывание лошадей. Деревенский народ привык вставать затемно. Солнце еле оторвало себя от далёкого горизонта, а тысячи неугомонных искателей нового и лучшего уже тронулись в путь.

После первой встречи с серафимом в умирающей деревне, Раме посчастливилось ещё несколько раз общаться и с другими серафимами-посланниками. Было много вопросов, и были ответы. Рама теперь понимал, что путешествующий торговец и странствующий исследователь делали больше для развития цивилизации исторического периода, чем все остальные факторы, вместе взятые. К движущим силам распространения культуры относились также военные захваты, колонизация и миссионерская деятельность последующих религий, однако все они имели второстепенное значение по сравнению с торговыми связями, которые всегда ускорялись благодаря быстрому развитию ремесел и прикладных наук. При этом общественное объединение является формой гарантии выживания, выгодность которого усвоена людьми; поэтому большинство людей готовы внести плату в виде самопожертвования и ущемления личной свободы, которую общество взимает со своих членов за повышение групповой безопасности. Короче говоря, современный общественный механизм является страховым планом, который вырабатывается методом проб и ошибок и предназначается для обеспечения некоторых гарантий и защиты от опасности возврата к ужасным и первобытным условиям, характеризовавшим ранний период существования человеческой расы. Сила не равнозначна правоте, однако история действительно творилась и творится с помощью силы. Лишь недавно Земля достигла той стадии, на которой общество стало готово обсуждать этическую сторону силы и права. И Рама должен был стать одним из таких проводников, доносить до людей, которые ему доверились, откровения, данные ему через ангелов. Для этого ему нужна была мудрость и верные помощники, потому что идеалы одного поколения прочерчивают пути, определяющие судьбу непосредственных потомков. Качество общественных просветителей обусловливает направление движения цивилизации: вперед или вспять. Институты семьи, религии и школы одного поколения предопределяют характерную тенденцию последующего поколения. Моральный и духовный импульс расы или нации в значительной мере определяет темпы развития культуры этой цивилизации. Идеалы возвышают источник социального потока. И никакой поток не может подняться выше своего источника – под каким бы давлением он ни подавался, по какому бы руслу он ни направлялся. Разум может контролировать механизм цивилизации, мудрость – направлять его, однако духовный идеализм является той энергией, которая действительно возвышает и продвигает человеческую культуру от одного достигнутого уровня к другому. Вначале жизнь была борьбой за существование, теперь – добавилась борьбой за уровень жизни; на следующем этапе она должна стать борьбой за качество мысли, что является грядущей земной целью человеческого существования. Но всё это было впереди, где-то за не широкой речкой, за горными заснеженными перевалами. И сколько из вышедших с ним дойдёт до конечной цели? И дойдёт ли он сам? Не погибнет ли с ним эта великая задача от случайной стрелы или чаши с ядом? Нужен человек, который смог бы довести всё до конца, нужен ученик, который не даст упасть и затухнуть лучине, зажжённой на вершине холма. Бальдер был кандидатом на эту участь.

Однажды Рама посетовал, что его не всегда понимает его ученик Бальдер, что Рама хочет вложить в его голову как можно больше знаний, но он, по причине своей молодости, пока не осознаёт важности этого. Серафим ответил ему на это:

– Никогда ничего не требуй от другого человека. Если человек не оправдал твои ожидания, в этом нет его вины. Ведь это твои ожидания. В каждом человеке есть солнце, просто надо дать ему светиться. Наша самая большая ошибка в том, что мы не слушаем, чтобы понять, а слушаем, чтобы ответить. Бог нас всегда окружает теми людьми, с которыми нам необходимо исцелиться от своих недостатков. Иногда Бог убирает из твоей жизни человека ради твоей защиты. Не беги за ним. Не беспокойся о людях, которых Бог удалил из твоей жизни. Он слышал разговоры, которые не слышал ты, Он видел действия, которые ты не мог видеть. Бог не даёт тебе людей, которых ты хочешь. Он даёт тебе людей, в которых ты нуждаешься. Такие причиняют тебе боль, любят, учат тебя, ломают тебя, чтобы превратить тебя в того, кем ты должен стать. Надо любить всякого человека, видя в нём образ Божий, несмотря на его недостатки. Нельзя холодностью отстранять от себя людей. И помни, в жизни всегда есть люди, через которых Бог тебя любит.

Брода достигли, когда солнце докатилось до зенита. Киммерийский сотник со своими двумя десятками уже стоял на той стороне. Как и говорил проводник, практически все повозки пересекали речку лишь усилием своих тягловых животных. Телеги, первыми выбравшиеся на тот берег, отогнали почти на версту вперёд и развернули боком к дороге, дабы создать защиту при неожиданном нападении. На телегах установили деревянные щиты для защиты от стрел кочевников. Дружина мордвы заняла позиции за этой походной крепостью.

Когда защищённое место заполнили сотни телег, всадников и пеших, мордва растащила заслон, и обоз устремился дальше, на неизведанные вражеские земли. В целом первые три дня поход проходил спокойно, без стычек с врагом. На четвёртый день разведка доложила о приближающемся отряде всадников. Численность возможного врага выяснить не удалось из-за сильной пыли – сильный ветер нёс пыль навстречу обозу, опережая скачущих всадников. Зазвучали команды к оружию. Дружины заняли свои места согласно за ранней договорённостью. Четыре шеренги тяжёлых пехотинцев, сомкнув щиты и выставив вперёд копья, ждали врага. За ними стояли пращники и метатели сулиц и дротиков. Непосредственно обоз прикрывала конница. Да и на телегах сидели бабы вооруженные топорами, косами и деревянными вилами. Из пыльного облака доносился гул и перетоп большого количества скачущих лошадей. Вскоре проявились и силуэты всадников. Но, когда до шеренги воинов оставалось чуть дальше полёта стрелы, конная лава разделилась надвое и, обогнув строй, умчалась в степь, бесследно растворившись в пылевом сумраке. Военная хитрость, чтобы выманить врага. Что же ещё? Но время шло, а никто не появлялся. Потом потихоньку затих ветер. В обозримом пространстве никого не было, только редкие кусты перекати поле, вприпрыжку устраивали соревнования между собой да степной орёл кружил в высоте, высматривая себе добычу.

– Всем занять место по походному приказу! Продолжить движение! – покатилось по войскам, и орда вновь пришла в движение.

Эта первая встреча с врагом немного морально подстегнула всех, и даже женщины прибавили в ходе. К вечеру добрались до руин давно сожжённого городища. Вид обгорелых домов, сломанные заборы вызывали непроизвольные ассоциации и воспоминания о смерти и временности бытия. Но обгоревшие, частично разрушенные крепостные стены были хорошим подспорьем при организации обороны в поле, поэтому было принято решение о ночёвке в этом месте. Раме и князьям обустроили место посреди когда-то большого дома со сгоревшей крышей, но практически сохранившимися стенами. Шатры не ставили, т.к. хотя лето шло к закату, даже до бабьего лета было еще далеко. Трапеза была по-походному скромной. На столы выложили закопчённых дроф, брынзу, свежую репу и кумыс. Всё это было закуплено накануне у сколотов-землепашцев. Наступал тихий и спокойный летний вечер, громко трещали сверчки. Вся атмосфера способствовала успокоению и хорошему настроению, но ужин прошёл практически в безмолвии. Лишь под конец Рама произнёс:

– Ну что, друзья мои князья и ханы, на рассвете как обычно? – и в ответ получил лишь кивки да покачивание головой. Нет, это была не какая-то трусость или моральная слабость, просто все знали, какие враги и сколько их может быть впереди. Это было затишье перед боем.

Затишье затягивалось. Врага не было и это напрягало. Орда, не спеша, да и как тут спешить, если такое количество телег, детей и женщин на сносях, продвигалось вперёд. Уже миновала восьмица после той попытки, или точнее, имитации атаки. Чем дальше уходили люди, тем чаще им вспоминались оставленные дома, хотя многие из них жили в простых землянках, обогреваемых в холода по-чёрному. А на оставленной родной сторонушке по ночам уже было стыло, холодный северный ветер напоминал о предстоящей морозной и снежной зиме.

– Князь Волос! Сегодня твоя дружина рассылала сотни в дозор? Что скажешь?

– Да, великий жрец Рама. Я рассыпал свои сотни, как горох по земле. На полдня уходят мои люди в поисках врага. Везде тихо. Находят следы недавно снятых юрт. Больших городищ нет. Нашли один малый огород, но и тот оставлен. Нет, не брошен в страхе, а оставлен. Обстоятельно собрали посуду, забрали животных и ушли на восток. Видели там следы коров, верблюдов, овец. Никого. Видимо, думают, что придём, заберём животных, а людей обратим в хабар.

– Немудрено. Плохие вести добрые соседи быстро разносят по земле. Впрочем, так нам даже и лучше. Твои слова да богам в уши. Просто это земли аланов, а они достаточно воинственный народ. Ни одного нападения. Может, они войско собирают, чтобы встретить нас в укромном месте?

– И такое может быть. Поэтому вои телеги с бронёй далеко от себя не отпускают.

– Но и в броне постоянно идти нельзя. Постоянная усталость в бою сказывается. Мне сказывали чуть в стороне речушка бежит. Дай команду дозору, чтобы поворачивали к ней.

– Да там не река. Скорее – ручей, пол сажени в ширину. Но уж вёрст пять вдоль нас бежит. Люди могут разместиться с обеих сторон, а телеги волочь за него, нет надобности. Всё одно тракт правее лежит.

– Тем более. Скажи – два дня отдыхаем. Всем купаться и стирать одёжу. Не хватало ещё хворь какую подхватить от грязи, чем страдают кочевые племена.

– Сделаю. – Кивком головы князь распрощался со жрецом и пошёл организовывать днёвку, оповещать других князей и ханов. Каждый хан, каждый князь был господином в своём роде, в своём племени, но уважать признанного лидера – жреца и других князей, с некоторыми из которых ты ещё вчера бился на мечах, защищаясь или нападая, великий поход приучает сразу. Кто не с нами, тот против нас. А таких бьют скопом, а хабар делят между собой. Современный князь не всегда сильнее других, но всегда умнее или хитрее и изворотливее. Это закон выживания.

Речка в самом глубоком месте была по колено, но да таких рек в землях словен, мери или русов, как говорят, пруд пруди. Хотя их действительно частенько прудили, получая неглубокие заводи, но рыбе и этого хватало.

Под охраной далёких дозоров люди, поперва, бросились в прохладу реки. Проблем с водой не было, но, привезённая из этой же реки, она было теплая с затхлым привкусом. Уже вскоре пить её стало невозможно из-за тысяч людей, коней, коров и овец, хлынувших в речку беспощадной ордой. Котлы с водой оказывались почти на четверть с песком, но привычных к такой жизни людей это не испугало. Женщины приступили к стирке белья, благо глины на берегах хватало. Пацанята увлеклись ловлей раков. Мужики основательно начали растягивать поперёк течения волосяные и крапивные сети. Терпеливым всего хватало. Рыбу жарили до хрустящей, румяной, вызывающей обильное слюноотделение, корочки, и ели, ибо сушёное мясо и солёное сало уже давно надоело. Лишнюю рыбу также обжаривали и складывали в корзины, вперемешку с ароматными полевыми травами, или обмазывали свежую золой и глиной, засовывая в холстяные мешки, чтобы глина подольше не высыхала.

Князья, ханы и Рама, как общепризнанный вождь, питались, как стало принято, вместе за большим столом, состоящим из десятка маленьких, перевозимых в специально выделенных под княжеское добро телегах. Простые жрецы, волхвы и шаманы столовались в своих племенах, среди своего народа.

В обед второго дня пролил недолгий, но холодный дождь. Что было не совсем приятно, но он прибил дорожную пыль, а это простило ему всё остальное. Отдохнувшие люди и двигались заметно быстрее.

– Великий жрец!

– Что тебе, Бахчахсыр? – ответил Рама, мерно покачиваясь на идущем шагом коне.

– Дружинники местного полонили. Уже допросили.

– И что сказал человек? Где люди? Куда все подевались?

– Говорит – боятся. Орда скифов идет, никого не жалеет. Сквозь земли суровых савроматов легко прошла, словно взбитое масло сквозь сжатое пястье. И чем сильнее сжимаешь, тем больше проходит. Боятся. Потому и уходят. Нельзя воевать с пыльной бурей. Надо спрятаться, переждать бурю, а потом дальше жить. Так он говорит. Я сам слышал. Они думают, что мы сколоты-кочевники, раз свободно прошли через те земли.

– Что ж, объяснимо. Но это слова простого кочевника.

– Нет, это не кочевник. Его взяли в поле. Он землепашец. Возился в земле. Там его и взяли.

– Его пытали?

– Нет, что ты, великий жрец. Мы помним твоё требование с уважением относиться к землепашцам.

– Хорошо. А что про вражеские дружины? Про них что говорит?

– Божится своими богами, что ничего не слышал.

– Он не боится наших богов, поэтому может и обмануть. Хотя зачем это делать землепашцу? Если он, конечно, не оставлен там специально, чтобы ввести нас в заблуждение, заманить в ловушку. Передай, пускай наградят за вести добрые и отпустят. Но пускай пошлют за ним людей умелых, чтобы потаённо проследить, что делать дальше будет. Если ночью поскачет куда, пускай убьют. Если честным окажется, пощадят и нас догоняют.

– Сделаю, великий жрец.

К вечеру следующего дня ветер разогнал лёгкую хмарь. Полупрозрачные тучки, овечьим стадом убежали куда-то на восток, и впереди, на горизонте открылись темные громады. Будто сотня сколотов бросили наземь свои островерхие шапки, так возвышались Кавказские горы. Где-то далеко справа несла свои воды резвая Танаис, как называли её эллины, впадая в бескрайние просторы Понта. Слева, чуть ближе, но так же не досягаемо, величаво текла великая Ра, или как её называли кочевники из великой степи – Итиль, впадая в Гирканское море. И вот, между Понтом и Гирканским морем, перепрыгнув через заснеженные Кавказские перевалы, хотел Рама провести свою орду на обширные персидские плоскогорья.

Они вступили в земли сванов и колхов, которые с переменным военным успехом владели этими благодатными, дающими по два урожая в год, землями. И те, и другие были храбрыми и умелыми воинами, но их агрессивный характер, гордость, воинственность приводили к разобщенности. У них не было лидера, который смог бы их объединить и создать единое сильное государство. Но сейчас и савроматы, и гирканские, и мидийские цари спокойно приходили и, почти безнаказанно, грабили эти благородные народы. Поэтому Рама не особенно переживал за безопасность прохода этого участка пути. Местные жители были воинственны, но не дураки. Хотя дураков в любом государстве хватает.