Казачьи генеалогии в историко-культурном контексте Кубани (на материалах родословной атамана В.Г. Науменко)

Наиболее взвешенная оценка деятельности Войскового атамана Кубанского казачьего войска в зарубежье В.Г. Науменко, и казачьей эмиграции в целом, в период второй мировой войны дается в исследованиях О.В. Ратушняка⁸⁵.

Иностранные исследователи также обращались к теме российского казачества, его участию в событиях бурного XX века. Вторая мировая война оказала значительное влияние на судьбы людей и народов. После ее завершения, как среди казачества, так и среди западных исследователей, бурно дискутировался вопрос о выдаче Советскому Союзу английскими властями казаков воевавших на стороне Германии. Изучению этой проблемы посвящена книга лорда Николаса Беттела «Последняя тайна», в которой он затрагивает и некоторые эпизоды деятельности в период войны В.Г. Науменко⁸⁶.

В своем исследовании «История власовской армии» к личности атамана кубанских казаков в эмиграции В.Г. Науменко обращается и Йоахим Хоффманн, при освещении фактов сотрудничества руководителей казачьей эмиграции с генералом А.А. Власовым⁸⁷.

Работа Станислава Ауского «Казаки. Особое сословие» реконструирует жизнь казачьего сословия, уделяя внимание и роли В.Г. Науменко в его судьбе. Работа основана на богатом фактографическом материале, в том числе и из архива самого В.Г. Науменко⁸⁸.

В целом, необходимо отметить, что исследователи в той или иной степени затрагивали различные аспекты деятельности Войскового атамана Кубанского казачьего войска в Зарубежье В.Г. Науменко (1883 – 1979 гг.), однако комплексного исследования его роли и места в истории кубанского казачества так и не появилось.

Источниковая база диссертации. Непростой процесс реконструкции семейной истории кубанского казачьего рода Науменко и составление научной биографии одного из видных представителей этого рода – Вячеслава Григорьевича Науменко, требует скрупулезного, объективного осмысления с привлечением самых различных источников и свидетельств. Это позволит дать строго научный анализ его деятельности и выявить основные тенденции развития историко-генеалогических процессов кубанского казачества в конце XVIII – начале XX вв.

В качестве документальной основы для написания диссертации послужили материалы, хранящиеся в фондах Государственного Архива Российской Федерации (ГАРФ), Российского государственного военно-исторического архива (РГВИА), Государственного архива Краснодарского края (ГАКК), Государственного архива Ставропольского края (ГАСК), различные опубликованные источники.

В Государственном Архиве Российской Федерации автором были использованы следующие фонды: фонд Р-5761 – «Общеказачье объединение в Германской империи», фонд Р-5942 – «Отдел интересами русской эмиграции в Югославии», фонд Р-7031 – «Общественно-гуманитарный комитет «Казачья помощь», содержащие сведения о политической деятельности В.Г. Науменко.

В Российском государственном военно-историческом архиве привлекают внимание фонды: фонд 407 – «Списки по старшинству генералов, штаб- и обер-офицеров», фонд 409 – «Послужные списки офицеров», содержащие информацию об этапах прохождения военной службы российских офицеров, и которая является важным звеном в составлении казачьих родословных.

В фонде 489 – «Коллекция формулярных списков» находятся формулярные списки генералов, офицеров, солдат и чиновников военного ведомства, относящиеся к периоду 1720–1900 гг., которые наряду с послужными списками позволяют рассмотреть основные этапы военной службы кубанского казачества. Фонд 14877 – «Обер-священник войск Кавказской армии и Кавказского корпуса» имеет метрические книги и исповедные ведомости целого ряда кубанских станиц, и которые являются важным источником по воссозданию истории казачьих родов.

Государственный архив Краснодарского края содержит следующие фонды, использованные автором исследования: фонд 1 – «Станичные, куренные, хуторские, волостные правления Кубанской области», где имеются послужные и именные списки казаков, проживающие в конкретных станицах. Фонды 249 – «Канцелярия наказного атамана Кубанского казачьего войска», фонд 250 – «Войсковая канцелярия Черноморского казачьего войска», фонд 252 – «Войсковое правление Кубанского казачьего войска», фонд 449 – «Кубанское областное правление (1871–1872 гг.) располагают различного рода материалами о военной и гражданской деятельности кубанского казачества, что позволяет наполнить конкретным содержанием кубанские казачьи родословные.

Непосредственное отношение к истории рода Науменко имеют источники, собранные в фонде 1864 – «Коллекция документов и материалов собранная Науменко Вячеславом Григорьевичем – Войсковым атаманом Кубанского казачьего войска за рубежом (1909 – 1987 гг.)», которые были привезены из США В.П. Громовым и Н.А. Корсаковой. Материалы фонда структурированы следующим образом – 1) документы к биографии В.Г. Науменко, 2) печатные издания, подготовленные В.Г. Науменко, 3) фотографии, 4) печатные издания и документы собранные В.Г. Науменко. Видное место в коллекции фонда занимает дневник В.Г. Науменко, сгруппированный в 48 тетрадях и который велся с 18.01.1920 по 02.09.1944 гг.⁸⁹ Поведение и участие в событиях второй мировой войны, как самого Войскового атамана Кубанского казачьего войска, так и многих лидеров казачьего движения прослеживаются в переписке В.Г. Науменко с генералом П.Н. Красновым, охватывающей период с 19.09.1943 – 21.04.1944 гг.⁹⁰ Послевоенный период жизни атамана отображен в обширной переписке с представителями русской эмиграции⁹¹ и казачества⁹² за рубежом, документах о подготовке и проведении 22-го, 23-го, 24-го Войсковых сборов кубанского казачества в эмиграции в 1975–1979 гг.⁹³ Важным генеалогическим документом можно считать «Список кубанцев, проживающих в США и зарегистрированных в Кубанском казачьем войске, по состоянию на 26.06.1953 г.»⁹⁴. Несомненное важное источниковое значение имеет коллекция фотографий, в которых показывается жизнь в эмиграции В.Г. Науменко, его семьи и ближайшего окружения⁹⁵.

Ценные документы содержатся в Государственном архиве Ставропольского края. Фонд 53 – «Кавказское дворянское депутатское собрание» позволяет реконструировать генеалогию кубанского казачества принадлежащего к дворянскому сословию, располагая разнообразным материалом по истории офицерских казачьих семей. В фонде 135 – «Ставропольская духовная консистория» находятся материалы метрических книг и исповедных ведомостей, являющиеся ключевыми источниками для освещения истории кубанских казачьих родов.

Другими важными источниками, позволяющими значительно расширить возможности раскрытия нашей темы, являются воспоминания военных и политических деятелей Белого движения, описывающие события Гражданской войны. Отдельные эпизоды деятельности В.Г. Науменко в этот период частично раскрываются в воспоминаниях А.И. Деникина, П.Н. Врангеля, А.П. Филимонова, Д. Е. Скобцова, Ф.И. Елисеева⁹⁶. Сюда же стоит отнести и материалы дневника самого атамана В.Г. Науменко и ряд других работ уже увидевшие свет⁹⁷. Важным источником позволяющим рассмотреть взгляды атамана В.Г. Науменко как казачьего патриота и коллаборациониста, является его работа «Великое предательство», в которой рассматривается процедура выдачи казаков воевавших в составе германских войск советским властям английскими оккупационными властями⁹⁸.

Другими важными источниками, позволяющими значительно расширить возможности изучения истории казачьих семей, являются материалы устной истории, которые позволяют создать фундамент для перспективного анализа историко-генеалогических исследований кубанского казачества⁹⁹. В рамках нашего исследования мы также опирались на материалы устной истории, которые почерпнули в общении с внучатой племянницей атамана В.Г. Науменко – Л.В. Ивановой (Науменко)¹⁰⁰. Являясь внучкой старшего брата В.Г. Науменко, Иллиодора, она сохранила часть семейных документов рода Науменко, ее воспоминания дополняют и разнообразят сухие данные архивных документов.

ГЛАВА 1 ОБЩЕТЕОРЕТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ ИСТОРИКО-ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИХ ПРОЦЕССОВ В СРЕДЕ КУБАНСКОГО КАЗАЧЕСТВА

1.1 Проблематика историко-генеалогических исследований кубанского казачества в системе современного исторического знания

Одна из отличительных особенностей современного этапа развития науки – дифференциация системы знаний: появляются новые проблемные области, складываются новые научные дисциплины. При этом они все чаще формируются не просто как специализированные сегменты уже сложившихся научных дисциплин, а именно как дисциплины, интегрирующие достижения разных, главным образом, смежных наук, причем часто методы и концепции одной науки оказываются эвристическими при решении проблем, возникающих перед другой научной дисциплиной.

Именно таким комплексным научным направлением, являются историко-генеалогические исследования кубанского казачества. Они формируется в русле исторического регионоведения Северного Кавказа, и интегрируют достижения и методы других, смежных дисциплин.

Всплеск общественной активности в 90-х годах XX века и интерес к вопросам поиска своих исторических корней, родовой памяти, истории семей в значительной мере стимулировал внимание исследователей к новым тематикам в своих исследованиях. Активная разработка на Кубани казачьей проблематики заострила внимание на истории многих казачьих родов и судьбе отдельных представителей Кубанского казачьего войска.

Таким образом, можно отметить, что мы наблюдаем складывание нового комплексного междисциплинарного знания, лежащего на стыке просопографики, этнологии, социологии, истории России, краеведения, педагогики.

Генеалогия кубанского казачества развивается в пространстве исторического регионоведения Северного Кавказа, изучает происхождение кубанских казачьих родов и отдельных исторических личностей, их место и роль в историческом процессе.

Интенсивное изучение семейной истории кубанского казачества и активизация историко-генеалогических исследований вполне закономерно для современного развития отечественной исторической науки. Как отмечают С.И. Маловичко и Т.А. Булыгина, «качественное изменение состояния сообщества, науки и ее преподавания охватывает все пространство гуманитарного знания, имеет выход на общество, меняет статус науки и менталитет сообществ»¹⁰¹. Генеалогия, не имевшая перспектив развития в прежних идеологических и методологических рамках, получает мощный импульс для своей дальнейшей эволюции в конце 80-х – начале 90-х гг. XX века. Создаются генеалогические и родословные общества, проводятся научные конференции и форумы по генеалогической тематике¹⁰². Активное развитие получают генеалогические исследования в регионах, где они гармонично вписываются в систему краеведческих и историко-региональных научных изысканий. Об этом можно судить по издаваемым научным сборникам и периодическим изданиям¹⁰³.

При этом необходимо отметить что, генеалогия российского казачества, в отличие от других сословий и этносоциальных групп, пока получила слабое освещение в отечественной историографии. Это связано с отсутствием опыта и традиций составления казачьих родословных в дореволюционный и советский периоды, «распыленностью» материалов среди большого количества архивохранилищ, отсутствием должной теоретической проработки вопросов методологии и методики генеалогии казачества. На недостаточное использование потенциала генеалогии при рассмотрении вопросов казачьей истории обращает внимание В.А. Колесников, «…хотелось бы обратить внимание и на пока еще маловостребованный аспект казачьей истории, а именно – на прошлое отдельных войсковых родов, фамилий, повседневную жизнь конкретных офицеров и казаков, членов их семей, что, несомненно, отвечает столь актуальным ныне направлениям гуманитарной науки»¹⁰⁴.

Тем не менее, несмотря на объективные трудности, исследователи истории казачества продолжают обращаться к генеалогической тематике. Большой интерес представляют материалы по генеалогии и семейной истории донского казачества, подготовленные и изданные В.Н. Королевым и С.В. Корягиным¹⁰⁵. Здесь нашли отображение не только поколенные росписи известных атаманов, но и формулярные списки офицеров, урядников, казаков.

Появляются публикации, затрагивающие различные аспекты семейной истории и генеалогии кубанского казачества, реконструирующие биографии атаманов, политических деятелей, ученых. Более подробно состояние развития казачьей генеалогии освещается автором в статье «Историография генеалогии кубанского казачества»¹⁰⁶. Существенным фактором, тормозящим развитие историко-генеалогических исследований, является фрагментарный, бессистемный характер обращения исследователей к проблематике генеалогических контактов кубанского казачества, эволюции их родов, своеобразию источниковой базы родословных построений. Наиболее системно и последовательно выдвинутые вопросы решались силами научно- педагогической Кавказоведческой Школы академика В.Б. Виноградова¹⁰⁷, центром притяжения которой ранее являлась кафедра регионоведения и специальных исторических дисциплин Армавирского государственного педагогического университета. «Обращение к генеалогической, историко-семейной проблематике, – отмечает В.Б. Виноградов, – проявилось здесь с 1997 г. и за первое пятилетие своего развития принесло, вполне зримые плоды…С тех пор генеалогическая тематика постоянно присутствует в программах всех без исключения конференций и сборниках их материалов, издаваемых на Средней Кубани…»¹⁰⁸.

Достигнутые результаты генеалогических исследований, проведенных в историко-региональном пространстве Северного Кавказа, и имеющиеся научно-методические наработки, позволяют говорить о формировании нового научного направления – генеалогии кубанского казачества, которое интенсивно развивается в двух плоскостях.

Во-первых, как ответвление «материнской» генеалогии, подчиняющееся тем же общетеоретическим законам, имеющее на вооружении тот же научный инструментарий и методику исследований.

Во-вторых, как метод познания региональной истории, направленный на восстановление и изучение истории семей, родов, отдельных индивидов. При этом именно в рамках регионального пространства, наиболее четко проявляется полидисциплинарный характер генеалогических исследований.

Для формирования нового научного направления необходимы определенные условия и факторы. Среди них основными являются: 1) социальная потребность в знаниях нового научного направления; 2) научные наработки, методы, накопленные знания и т.д.; 3) уровень дисциплинарной организации науки, взаимодействие между учеными и т.д.; 4) подготовка специалистов данного профиля (наличие специальности, учебных курсов, учебников, кафедр и т.д.).

Относительно социальных и научных условий для формирования генеалогии кубанского казачества в качестве нового направления можно ответить положительно – такие условия складываются. Но что касается частоты и плотности взаимодействия между учеными, то они пока недостаточны. Параллельно происходит складывание и нового учебного предмета, который уже сейчас востребован кубанским научно-педагогическим сообществом. Для его полноценного внедрения разработана учебная программа¹⁰⁹, лекционные и практические курсы.

В последние годы историко-генеалогические исследования все шире применяются в отечественной исторической науке, что определяется резко возросшим интересом к роли человека в истории. При изучении региональных пластов истории историко-генеалогический метод является основой для широкого круга демографических реконструкций, историко-этнографических описаний, становится незаменимым инструментом, дающим возможность исследовать различные уровни исторического бытия.

Рассматривая те или иные аспекты генеалогии кубанского казачества, активно реализующейся в системе исторического регионоведения Северного Кавказа, мы должны отметить необходимость разработки теоретико-методологических основ этой новой отрасли научного гуманитарного знания. Как отмечает В.Ф. Коломийцев, «к методологии истории относятся как рекомендации источниковедения, так и изучение историографии по теме исследования, которая помогает определить направление нового поиска»¹¹⁰.

Взяв во внимание эти два аспекта, можно отметить, что действительно, источники по генеалогии кубанского казачества напрямую влияют на методику и характер исследований по семейной истории кубанских казаков, а обзор историографии по этой проблематике позволяет отметить «белые пятна» генеалогии казачества в качестве исходных точек будущего научного поиска.

Теоретическая разработка обрисованной проблемы означает, прежде всего, изучение структуры, характера и особенностей источниковой базы генеалогии кубанского казачества, «…методологические поиски…не могут быть плодотворными без использования эмпирических данных, без разговора об источниках как базы любого исторического исследования»¹¹¹. Ввиду важности и обширности этого вопроса ему будет посвящен отдельный параграф в нашем исследовании.

В качестве исходных теоретических положений генеалогии кубанского казачества мы можем выделить три аспекта:

1) генеалогия кубанского казачества, направление и характер историко-родословного исследования тесно взаимосвязаны с основными этапами истории Кубанского казачьего войска;

2) дуалистичный характер развития кубанской казачьей генеалогии как новой отрасли научного знания. Это проявляется в сохранении и использовании теоретической основы традиционной генеалогии как вспомогательной исторической дисциплины при активном освоении регионального пространства Северного Кавказа;

3) полидисциплинарный характер генеалогических исследований кубанского казачества, открывающий новые перспективы развития и самореализации генеалогии.

Развитие генеалогии в регионах имеет свои особенности, обусловленные своеобразием исторического развития того или иного края. В развитии кубанской казачьей генеалогии, безусловно, отразились специфические особенности исторического процесса на территории Кубани в XVIII – XIX вв. В контексте этого вопроса ключевым моментом является история формирования Кубанского казачьего войска, т.е. его «родословная». Генеалогия любого российского казачества, в данном случае кубанского, впрямую связана с основными этапами его реформирования, изменения структуры, складывания этнического и сословного состава.

Указом Александра II от 19 ноября 1860 г. было образовано Кубанское казачье войско, путем слияния Черноморского казачьего войска и первых шести бригад Кавказского Линейного казачьего войска, которые и определили социокультурное и этническое своеобразие «родословной структуры» Кубанского казачьего войска.

История черноморских казаков своими корнями уходит в Запорожскую Сечь, интегрировавшую в себя самый разнородный этнический и социальный компонент на основе преобладающего малороссийского. Таким образом, у истоков генеалогии черноморских казачьих родов, чья судьба неразрывно будет связана с кубанской землей, мы можем увидеть беглых крепостных, солдат, недоучившихся священников, младших отпрысков дворянских фамилий, и являвшихся представителями самых разных народов¹¹².

При поселении на Тамани и Правобережной Кубани черноморские казаки стали нести большие людские потери, которые правительство стремилось восполнить. Целенаправленные мероприятия российского правительства по переселению определенных категорий населения на Кубань и вливание их в ряды казачества, также имеют непосредственное отношение к семейной истории кубанских казачьих родов.

Традиция приема в казачьи ряды представителей других народов сохранилась и на Кубани. В ряды кубанского казачества принимают ногайцев, о чем свидетельствуют фамилии Нагой, Ногаевы, Ногайцевы – Нагайцевы, Наймановы, Карамурзины¹¹³.

Основу Кавказского Линейного казачьего войска составили донские казаки, крестьяне южнорусских губерний, отставные чины Кавказской армии – «…1792 г. Февраля 28. Сформирован из Донских казаков, содержавших кордоны по р. Кубани и там поселенных, и из Волгских казаков, учрежденных в 1732 году, – Кубанский казачий полк…1803 г. Июня 8. Сформирован Кавказский казачий полк из бывших казаков Екатеринославского войска, образованного в 1787 году июля 3 из поселян и мещан Екатеринославской губернии и из польских выходцев…1841 г. марта 25. Сформирован из казаков 4-х станиц и из нижних чинов Тенгинского Навагинского пехотных полков – Лабинский казачий полк…»¹¹⁴.

К концу XIX – началу XX вв. в среде кубанских казаков устанавливаются устойчивые семейно-родственные связи, закрепляются постоянные фамилии, откладывается комплекс документов, фиксирующий их службу Российскому государству и повседневную жизнь. Все это позволяет говорить о появлении предпосылок, объективно способствующих изучению генеалогии и семейной истории кубанского казачества. Однако революционные события начала XX в. и последующие преобразования российского общества прервали процесс эволюции казачества. Ушедшая в эмиграцию часть казачества, изо всех сил стараясь сохранить свою самобытность, исторические корни и самосознание, постепенно растворялась в западной цивилизации, утрачивая прежние и устанавливая новые генеалогические связи. Оставшимся на Родине казакам было просто небезопасно помнить и передавать потомкам страницы истории своих семей. Тем не менее, законсервировав на долгое время память о своем казачьем происхождении, представители кубанского казачества продолжали жить одной судьбой с Россией, соединив историю своих семей с историей страны.

Следующим важным вопросом при выстраивании методологических принципов генеалогии кубанского казачества является выделение двух разнохарактерных векторов развития этого нового направления научной мысли. С одной стороны, генеалогия казачества занимается рассмотрением истории одной из многих этносоциальных групп, сохраняя при этом структуру и этапы генеалогического поиска, приемы и методы родословной реконструкции, разработанные традиционной генеалогией. С другой стороны, – любая региональная генеалогия имеет свои специфические особенности развития, присущие только ей источники, «привязку» к местным историческим событиям, и свои перспективы исследования историко-регионального пространства.

Современная ситуация в развитии исторических дисциплин показывает что они становятся областью междисциплинарных исследований, имеющие своей целью получение разнообразной информации. В настоящее время генеалогия является одной из активно развивающихся вспомогательных исторических дисциплин. К возможностям генеалогических исследований обращаются представители самых разных наук – историки, этнографы, демографы, социологи, педагоги. Во многом интерес к генеалогии связан с гуманизацией науки и образования, возрождением духовной сферы, исторической и социальной памяти общества. При этом генеалогия не только интегрирует в свой научный инструментарий методы смежных наук, но и сама становится методом научного исследования. Как отметил Е.В. Пчелов, «современная генеалогическая наука, бесспорно, не может решать только узкоспециальные, сугубо исторические задачи. На нынешнем этапе развития научного знания, когда полидисциплинарный синтез становится необходимым методом и залогом результативного исследования, генеалогия приобретает функции универсального метода в изучении различных гуманитарных проблем, включая этнологические, демографические, биологические и иные аспекты, направленные на решение задач научной антропологии во всех ее взаимосвязанных проявлениях»¹¹⁵.

В рамках генеалогии кубанского казачества полидисциплинарный характер генеалогических исследований позволяет выделить целый ряд вопросов нуждающихся в дальнейшем изучении и соответственно влияющих на выстраивание методологической концепции:

1) происхождение и генеалогия социальной «верхушки» в лице атаманов, войсковой старшины и высших чиновников Черноморского, Линейного Кавказского, а затем и Кубанского казачьего войск;

2) степень влияния их брачных и семейно – родственных связей на социокультурное развитие Кубани;

3) рассмотрение процесса интеграции неказачьего и казачьего сословий в Кубанском казачьем войске;

4) соотношение иноэтничного компонента в рядах кубанского казачества и установление генеалогических связей с народами Северного Кавказа;

5) изучение и формирование фонда семейной истории рядового казачества;

6) подготовка и публикация справочных изданий, аккумулирующих документальный материал по истории отдельных казачьих родов, социальных слоев (духовенства, представителей торгово-промышленного капитала, интеллигенции), станиц и казачьих полков.

Именно полидисциплинарность и обращение к «микроистории», «истории снизу», позволит составить коллективную биографию кубанского казачества как локальной общности северокавказского регионального пространства. Учитывая что, «современная профессиональная историография предлагает разнообразие методологических подходов к изучению региональной истории»¹¹⁶, генеалогия кубанского казачества являет наглядный пример нетрадиционного, но перспективного подхода в изучении северокавказского исторического пространства.

Генеалогия «непривилегированных» сословий России, в том числе и кубанского казачества, новая и перспективная область отечественной исторической науки. На местном историческом материале, на исторической ретроспективе кубанского казачества демонстрируется, каким образом общетеоретические установки и методологические подходы генеалогии применяются в изучении «местных» исторических источников, как проявляет себя генеалогия на локальном уровне.

В целом же, наши общетеоретические подходы разработки проблемы генеалогии кубанского казачества основываются на универсальном принципе историзма. «Сбор фактов, их анализ и синтез, предполагающие ту или иную степень обобщения, – таковы основные компоненты метода исторического исследования, – отмечает В.Ф. Коломийцев, – в основе этого метода лежит принцип историзма – универсальный научный подход, сопряженный со способностью мыслить категориями времени, места и причинности»¹¹⁷.

Таким образом, генеалогия кубанского казачества впрямую связана с вопросами времени, места и причинами появления этой этносоциальной группы, места и роли Кубанского казачьего войска в развитии региона и как новая отрасль научного знания, имеет практическую значимость в научной, образовательной и просветительской сферах, что делает ее востребованной широким кругом научно-педагогической общественности.

1.2 Основные положения реконструкции семейной истории

кубанского казачества

Рассматривая ход развития исторического процесса, мы видим, что человек является субъектом и объектом истории. Активно творя свою историю, он в тоже время подвержен влиянию внешних факторов. Под воздействием тех или иных событий может измениться как судьба целого народа, так и отдельного рода, семьи, человека. И здесь, генеалогический подход в изучении истории народов, их эволюции, взаимоотношений имеет большие возможности в освещении целого ряда важнейших тем истории.

Одной из важнейших задач нашего исследования является рассмотрение и анализ состояния источниковой базы генеалогии кубанского казачества. Задача достаточно непростая, учитывая, что, к данной проблематике обращались немногие авторы¹¹⁸. При этом затрагивались лишь отдельные аспекты поднятого вопроса. Считаем необходимым обосновать структуру источниковой базы историко-генеалогических исследований кубанского казачества, дать характеристику отдельным видам источников, показать возможность их использования в родословном построении.

Выше мы уже отмечали «распыленность» источников по истории кубанского казачества среди широкого круга отечественных архивохранилищ, что значительно затрудняет работу исследователей. Учитывая этот фактор, мы считаем, целесообразным выстраивать исследования по генеалогии кубанского казачества по двум векторам:

1) роль и место федеральных архивов в генеалогическом исследовании кубанского казачества;

2) возможности и перспективы региональных архивов в реконструкции кубанских казачьих родословных.

С момента своего формирования, Кубанское казачье войско, а еще раньше, его предшествующие и составные части – черноморские и линейные казаки прочно связали свою судьбу с историей России. И вполне закономерно, что, огромный комплекс документов, отражающий службу казачества, отложился в системе федеральных архивов Российской Федерации – это, прежде всего Российский государственный военно-исторический архив и Российский государственный исторический архив.

В ходе своей эволюции Кубанское казачье войско оказало влияние на историческое развитие ряда сопредельных территорий, что обусловило наличие там архивных материалов по казачьей проблематике. Документы необходимые для реконструкции кубанских родословных сосредоточены в Государственном архиве Краснодарского края, Государственном архиве Ставропольского края, Государственном архиве Кабардино-Балкарской республики, Государственном архиве Одесской области, Херсонском областном государственном архиве.

Однако прежде чем приступить к практическому рассмотрению генеалогических источников кубанского казачества, необходимо остановиться на определении самого термина «генеалогический источник».

Как отмечает О.М. Медушевская, «специфика источниковой базы генеалогического исследования заключается в её необычайной широте: по сути дела, генеалогическим источником может служить любой исторический источник, сообщающий какую-либо информацию о личности и её родственном окружении. Документальные генеалогические источники – важная часть информационного поля генеалогических исследований. В целом весь их массив можно разделить на три группы: 1) собственно генеалогическую документацию, т. е. специально предназначенную для фиксации с доказательной целью генеалогической информации; 2) вспомогательную генеалогическую документацию, т. е. ту, что содержит генеалогическую информацию в качестве необходимой, но побочной, вспомогательной по отношению к главной цели документа; и 3) прочую документацию, в которой генеалогическая информация откладывается случайным образом»¹¹⁹. Однако такая классификация генеалогических источников не дает точного понимания структуры источниковой базы генеалогии кубанского казачества. Необходима более детальная проработка этого вопроса.

Основу источниковой базы генеалогии кубанского казачества составляют письменные документальные источники досоветского периода. Под генеалогическим документом, по мнению П.А. Свищева, следует понимать письменно зафиксированную доказательную информацию. В рамках этого тезиса, наиболее массовыми и информативными генеалогическими источниками являются метрические книги, исповедные (духовные) росписи, ревизские сказки¹²⁰, которые и закладывают документальную основу генеалогического исследования.