Квадромания

Позади Ирина слышала шуршание плащевки, голос Вадима.

– Когда был маленький, мне казалось, что мы, то есть все люди, микробы, кариес во рту у великана. Он закрывает, открывает рот – меняются день с ночью; машины роют землю, капают котлованы, траншеи всякие, это мы – кариес ведем свою разрушительную деятельность.

Тем временем Герман с длинным мачете продирался сквозь заросли березняка, густо разросшегося на склоне котлована. Тростниковый «трамонтино» он приобрел пару месяцев назад после просмотра ролика на «ютьюбе». Участники видео тестировали клинок на гелиевом манекене, физиологически эмитирующем тело человека. Увесистое мачете с первого удара раскроило череп, со второго рассекло торс от плеча до середины груди.

Герман резко выдернул из чехла клинок, коротко махнул. Молодое деревце диаметром в три сантиметра повалилось как подкошенное. Аккуратный срез вспыхнул белизной и редкими годовыми кольцами. Герман замер и сквозь сузившиеся веки подозрительным взглядом обвел заросли. Он вслушивался в доносившиеся звуки: щебет птиц, дробь дятла, шорох листвы, жужжание мух, голоса людей. Все спокойно. Никто не крадется, не помышляет зла. Оставаясь настороже, Герман всунул мачете в чехол.

Он поднялся по крутому склону к черной пасти канала, ведущего в бункер. Луч фонаря прорезал темноту. Бетонные стены покрывал мох, на мусорных ступенях валялось, несколько пивных банок, обертки, поблескивало битое стекло. В груди пробуждалось сосущее чувство опасности. Именно такие глухие места, вдали от людей, жилищ выбирает для лежки всякого рода нечисть, а ночью выбирается. Шарк, шарк по ступеням. Пустые, холодные глаза неотрывно смотрят на желтый диск луны в обрамлении черного хода. Шарк, шарк, шарк, шарк…

Герман физически ощутил на себе дикий взгляд из мрака внизу. Почувствовал силу бездны, свою уязвимость. Рука потянулась к мачете. Темнота манила и в то же время отпугивала. Герман сделал шаг к лестнице, сзади послышался далекий крик:

– Герыч, хорош лазить! Давай к столу! Ждать не будем! – Надрывался Олег.

– Будешь фаньтики облизывать! – Вторил Танкист. Послышался смешок. Герман еще с полминуты всматривался в черную топь, принюхивался к сырости, веющей из глубины, прислушивался. Наконец, развернулся, убрал руку с прорезиненной рукоятки, пошел на голоса, то и дело оборачиваясь.

Олег с набитым ртом, брызгая крошками, что-то веселое рассказывал. Все жевали, их лица выражали благостность и миролюбие. В центре стола дымился сочный шашлык. На салями и окорок никто не обращал внимания. На пластиковых тарелках «натюрмортились» смачные куски поджаристой свинины, корейская морковь, маринованная капуста, моченый бамбук, свежие огурцы, помидоры, петрушка. Рядом с главным блюдом стояла початая бутылка «лафройга». Пустые стопки поблескивали мокрыми стенками.

«Оно и к лучшему, что не дождались, – думал Герман, снимая ножны, – упрашивать не будут. – Герман покосился на бетонную громаду. – Здесь кто-то водится. Копчиком чую водится. И всегда был. Только момента ждет. К примеру, такого, как сейчас, когда все упьются и не в состояние будут оценить ситуацию. Бросятся на соломенных ногах врассыпную, только ходи и собирай тепленьких. Нет, такой возможности, господа зомби, я вам не предоставлю. Здесь он, здесь, рядом, возле моей правой ноги, под рукой. Кроить и резать его работа, мой «хантер-тесак» ждет вас».

Герман обвел пристальным взглядом ближайший кустарник, лес, молодняк на склонах, бункер, бетонные «стаканы», стопу плит, гору металлолома. Удостоверившись, что все спокойно, повернулся к столу и столкнулся взглядом с Русланом.

– Все нормуль? – с тревогой спросил Руслан. На его лбу от горячего мяса выступила испарина, лицо раскраснелось. Темные пятна пота расплылись в проймах футболки. На тревожном лице прорывалась едва сдерживаемая усмешка.

«Смейся, они тоже не верили, пока их не обратили». В голове у Германа всплыли кадры культового сериала. Перепуганные мужчины, визжащие дети, женщины с ошалелыми глазами бегут врассыпную и непременно попадаются в объятья нежити. Он промолчал, отвел глаза.

– Давай накладывай, чего замер?

Танкист жестом пригласил Германа не стесняться.

– Благодарствую.

С нарочитой медлительностью, хотя здорово проголодался, Герман взял чистую тарелку и прошелся вилкой по разносолам.

– Есть тост.

Руслан разливал виски по стопкам.

– Русь, не гони. – Бормотал Олег с набитым ртом. – Дай поесть.

– Я больше не буду, – запротестовал Вадим.

– Пьем за дам. Поэтому всем без исключений, – гнул свое Руслан.

Вадим покосился на него и перестал жевать. Раскрасневшийся Руслан, придерживая левой рукой арафатку у груди, наклонился и наполнял железные емкости на дальнем конце стола.

– Олежек, хватит жрать, – Руслан поднял стопку, выпрямился. – Парни, – начал он торжественно, обводя присутствующих неторопливым взглядом, остановился на Ирине, – предлагаю выпить за присутствующую даму. Красивую даму, прелестную.

Не размыкая губ, Ирина смущенно улыбнулась, отчего на щеках образовались очаровательные ямки.

– Несомненно, украсившую нашу покатуху. Разбавила, так сказать, мужской костяк. – Руслан смотрел на девушку, глаза его блестели то ли от выпитого, то ли от воспаленного лебидо. – За тебя, Ирочка.

У Вадима вытянулось лицо.

Глава 7. Переправа.

И снова топи, завалы, вонючая жижа, лужи, шорох листьев по курткам, скрип веток по шлемам. Следующий переход длился четыре часа. Предвиденная задержка на переправе дала немного времени на отдых.

К тому моменту, когда группа подкатила к реке, колея источилась и угадывалась среди ветвей и высокой травы небольшими углублениями в грунте. Несколько раз пришлось останавливаться, заводить пилы и расчищать путь от валежника.

«Вадян был прав, – думал Руслан, останавливаясь на краю обрыва, – места нехоженые. Последний раз здесь проезжали, наверное, в прошлом году и то не факт. Навигатор показывает прямо, но что-то я ни переправы, ни брода не наблюдаю. – Руслан вглядывался вдоль русла. – Возможно, весной река подмыла берега, и если здесь был мосток, то рухнул и уплыл».

Он слез с полноприводника и заглянул под обрыв. Берег на два метра круто падал вниз, заканчивался илистым дном и в полуметре скрывался в темной глубине.

– Герыч, давай направо с Вадиком и Танкистом, а я с Олежкой налево. Ищем брод. Погодь, рацию дам.

Порывшись в кофре, Руслан достал две радиостанции. Одну вручил Герману.

– Смотри, не лезь в грязь. Если что – звони.

– Понял.

– Тогда в путь.

Машины разъехались. Первыми нашли брод Руслан с Олегом. По радиосвязи сообщили второй группе о своем местонахождении. Минут через пять, предваряя появление квадроциклов, послышался рев моторов. Из зарослей крапивы выехал Герман и с ходу по колее, проделанной Олегом и Русланом, сиганул в речку. Встав на подножки, как ковбой на стременах, правил мощной машиной. Из-под колес вырывались фонтаны воды вперемешку с илом.

– Левее держись! – проорал Олег, но было уже поздно. «Арктик кат» клюнул «мордой» и пошел вниз. Волна набежала на передний багажник. От радиатора повалил плотный пар. Из затопленного глушителя пузырями вырывался выхлоп. Герман поддал газа, машина погрузилась еще глубже и скоро скрылась под водой. На поверхности остались два шноркеля да поясной бюст Германа. На его лице пропечатались испуг и нерешительность. Он до упора нажал гашетку, позади взметнулся фонтан из воды и дыма. Через два метра «арктик – кат» пошел в гору.

– Не-е, я пас, здесь не проеду.

Танкист развернул «казуму» и поехал вдоль реки искать брод мельче. Вадим не прочь был присоединиться к нему, но чувствуя за спиной пассажира, перед которым уже надо бы проявить себя, решился.

– Закидывай ноги сюда.

Он хлопнул себя по бедрам. Подхватил красные сапожки и пристроил у себя на ногах. Ирина сильнее вцепилась в рукоятки, когда полноприводник, словно гиппопотам, медленно погрузился в реку и пополз по дну, пересекая поток. «Да, вот такие мы, совсем не сахарные», – думал Вадим, осторожно выбирая по дну, старательно огибая яму, в которую провалился Герман. «Черт, черт, – заистерил он, глядя, как вода поднимается все выше. – Я сейчас зальюсь. Какого хрена поперся?».

С натугой, тяжело взбираясь на противоположный берег, Вадим уже знал, что залил вариатор. Мотор ревел, как раненый бык, а машина едва ехала.

– Герман! – крикнул он, – зацепи трос. Я варик залил.

Поддавая газа, Вадим уже не ехал, а лишь удерживал машину от скатывания назад.

– Ириш, спрыгивай! – Крикнул он, несмотря на то, что задние колеса утопали в воде. Девушка опустила ноги, перебралась на правую подножку и прыгнула. Подошва проскользила по мокрому пластику и она приземлилась в прибрежную жижу. Вода хлынула за голенище.

– Держись!

Обутый в непромокаемые чулки, Руслан одной ногой стоял в воде, второй – на берегу и протягивал ей руку. Ирина и сама без труда смогла бы себя спасти, но от помощи не отказалась. Вцепилась в раскрытую ладонь. В следующее мгновение сильным рывком Руслан вытянул ее на берег. Благодарно улыбаясь, девушка пропела:

– Спасибо.

– Всегда, пожалуйста. – Руслан растянулся в великодушной ухмылке. Вадим тем временем с Германом спасали CFку. Лебедка медленно втягивала машину на берег. Олег стоял рядом и подсказывал: – Вадян, попробуй погазовать. Возможно, не сильно залил, ремень от трения разогреется и высохнет.

– Зачем надо, – отвечал Вадим с крайней озабоченностью на лице, – сейчас спокойно выкатим, я и солью воду.

– Он у тебя трудно выкручивается. Подлазить неудобно. Давай погазуй лучше. Время не будем терять.

– Я солью, – безапелляционно произнес Вадим. – Все, Гер, отпускай.

Вдруг послышался треск и из кустов выкатил Танкист.

– Вот и я! Там выше метрах в ста еще один брод.

Говорил Танкист, останавливая «казуму», рядом с квадрами, парящими, как разгоряченные лошади в мороз.

– Что, Вадян, залился? – Догадался он, глядя как, тот опустился на колено и заглядывает под днище. – Однозначно, прокладка на воздухане пропускает. Ты коробку фильтра герметиком промазывал?

– Промазывал. – Буркнул Вадим, целя ключом на головку болта.

– Тогда через хомут сосет.

– Может и через хомут.

– Герыч, как спина? – Спросил Олег, соскребая ногой комья глины с переднего колеса «гризли».

– Вроде нормально. – Герман прогнулся и развел плечи. – Дельта немного ломит.

– Я как будто вагон картошки перетаскал, и трицепс забился. Ты как, Танкист?

– А вы что хотели? Гнали, как угорелые четыре часа. Давай, доставай, Олежек, пивко. Пока Вадян сливается, горло промочим.

Танкист стянул шлем, вытер мокрый лоб. Редкие волосы на челке слиплись в сосульки, над ушами и затылке торчали, как бурелом после торнадо.

– Тили – тили, трали – вали, это братцы мне по силам, – запел Олег обходя квадроцикл, – откажусь теперь едва ли. Парам – пам – пам.

– Нашел! – Выкрикнул Руслан и выпрямился над кофром. В руке держал сухую пару носок.

– Не большеваты будут?

Ирина округлила глаза, глядя на мужской сорок третий с высокой голенью.

– Плевать. Пусть гармошкой, зато сухие, – Руслан встал перед девушкой на одно колено и с самодовольной улыбкой стал натягивать носок на изящно изогнутую ножку. Делал это так, словно принц примерял золушке хрустальную туфельку. Все замолчали и смотрели на эту сцену. Вадим перестал крутить гайку, повернул голову и неморгая таращился на белую ступню с педикюром в грязных ручищах злодея.

Руслан ощутил всеобщее внимание, обернулся.

– Что? Нельзя человеку помочь?

– У человека есть, кому помогать. – Буркнул Герман и отвернулся.

– Пожалуйста. – Руслан как-то небрежно отпустил ногу Ирины, встал и положил носок рядом на сиденье. – Я только хотел как лучше.

С чувством оскорбленного достоинства он отошел к ели, привалился плечом к стволу, достал сигареты и закурил. Присутствующие чувствовали себя неловко, словно нечаянно оказались свидетелями чьего-то тщательно скрываемого уродства.

Танкист полез под «казуму» проверять пыльник. Олег открыл кофр и гремел пивными банками. Герман достал новую пачку сигарет и ногтем цеплял край отрывной ленты. Вадим вновь принялся крутить гайку. Кровь прилила к лицу, он желал одного: чтобы его сейчас не трогали и ни о чем не спрашивали. Руки тряслись, ключ то и дело соскакивал с шестигранной головки. Щебет птиц, стрекот кузнечиков, жужжание насекомых, вдруг стали громкими.

Ирина замерла, не зная, что делать с носком, который вдруг стал яблоком раздора. Лучшее, что она могла придумать, это быстро натянуть его до конца и сунуть ступню в сапог с глаз долой.

Носок тут же впитал влагу от стельки. Второй Ирина надевать не стала, по крайней мере сейчас. Торопливо, как-то даже воровато умыкнула его в карман и спрыгнула с желтого квадроцикла.

Решился нарушить неуютное молчание Танкист. Выпрямился, обтирая руки о штаны, нарочито бодрым голосом сказал:

– А пленочка то держит! По-хорошему, конечно, надо бы поднять морду и лучше глянуть. Руся, скоро привал?

– Сейчас посмотрю, – Руслан с готовностью отчалил от ели и подошел к навигатору, закрепленному на приборной панели. – Немного отклонились влево. Придется выбираться на колею. Потом километра четыре – пять лесом, дальше, вижу озерцо. Возле него передохнем. – Прищурив глаз, он посмотрел вверх. Солнце пылало над самыми кронами, яркие лучи иглами пробивали зеленый полог.

– А до ночного лагеря, – продолжил он, – еще пахать и пахать. Так что, парни, заканчивай перекур.

Заметно подуставшая, молчаливая компания тронулась в путь. Снова продиралась сквозь спутанный лес, ломала сучья, осыпала еловые иглы, перемалывала в труху сгнившие стволы, обдирала кору и неуклонно шла вперед.

Прорвались почти без потерь. Трещина на заднем крыле «арктик – ката» не в счет, тем более, что на ходовых качествах это никак не отразилось.Штопаная, перештопанная «казума» явилась Герману неким утешением. «Хотя бы не так», – думал он, косясь на квадроцикл Танкиста. Его взгляд не остался не замеченным, и невысказанная мысль стала всем очевидной. Немного нервный многоголосый смех на фоне общей усталости огласил чащу, вспугивая птиц.

Глава 8. Болото

Солнце катилось к горизонту. Сквозь кроны просматривалось безоблачное, светлое на востоке и темнеющее к западу чистое небо. Тихий «малиновый» вечер опускался на подмосковный лес. Грязные с ног до головы, уставшие, голодные путешественники выехали на просторную поляну. Здоровенные слепни истребителями «зеро» проносились сквозь облака мошки, садились на куртки, шлемы и сразу же приступали деловито исследовать их своими хищными хоботками.

– И это твое озеро?! – воскликнул Олег, спрыгивая с квадроцикла. Стянул шлем, мокрые от пота волосы торчали в разные стороны. Отмахиваясь от кровососов, по высокой траве направился к зарослям камыша, из-за которых доносилось громкое кваканье. Скоро под ногами засочилась, зачавкала вода. Олег обернулся и прокричал:

– Болото! Самое настоящее болото!

– Да уж, – вздохнул Герман, обводя медленным взглядом окрестности. «Вряд ли здесь есть ходячие, питаться нечем. Глушь». Раскурил сигарету. Дым нисколько не отпугивал изголодавшихся насекомых, они летали в белесых клубах все ровно, что в тумане.

Олег подошел к Руслану, спросил:

– Чего делать будем?

– Надо двигать дальше, пока нас не сожрали. – Руслан хлопнул себя по шее, – а, шельма. – Посмотрел на пальцы, обтер останки о брюки.

– Может, привал делать не будем, а сразу до ночлега рванем? Сколько осталось?

– Где-то двенадцать километров.

– Часа два езды.

– Смотря, как дорожка постелится.

– Куснем что-нибудь так, наспех, без горячего и рванем.

– Мысль хорошая. Надо народ спросить.

– Народ! – прокричал Олег, оборачиваясь к компании, – есть предложение отъехать от болота, быстрехонько перекусить бутерами и рвануть до конца. Бросить кости и уже все, до утра. А то пока растелимся да разложимся, да мясо пожарим, ночь наступит.

– Я – за, – не раздумывая отозвался Герман, стараясь при этом струей дыма отогнать здоровенного слепня.

– Хавать хочется, но я готов потерпеть, – поддержал идею Танкист.

– Чего молчишь, Вадян?

Олег подошел к своему квадроциклу, сел на сиденье и стал расправлять ремни шлема.

– А сколько до привала ехать?

– Десять км.

Олег не смотрел на Вадима, надел шлем, приподнял голову и стал застегивать под подбородком ремень.

– По такому лесу – часа два, не меньше.

– Час.

– А если завал, как после речки? Отсюда однозначно надо ехать, только предлагаю далеко не лезть, а найти первое подходящее место и встать лагерем, пока не стемнело. Успеем приготовиться к ночевке.

– А чего готовиться? Палатку натянуть? Пять минут, – возразил Олег.

– Ага, палатку пять, мясо двадцать, а помыться, переодеться, посмотреть, может, гайку, где подкрутить, да и технику почистить не плохо бы.

– Точно, особенно твою. – Зло выговорил Олег. – Чтобы блестела и лучилася. А то гляжу, угваздался, бедолага, товарищам помогаючи. Пассажир твой грязнее тебя, етит…

– Притормози Олежек, – вклинился Руслан. – Темнота не помеха. У меня на двести свечей люстра. – Пальцем ткнул на дополнительную световую панель, закрепленную на «кенгурятнике». – Трактора можно полукругом поставить, так чтобы свет в центр. Вон у Герыча, да и у Вадяна гологены не хилые.

– Чтобы аккумуляторы посадить? – не сдавался Вадим.

– Да хватит тебе ныть, – вспылил Олег, – все «за», один ты кобенишься.

– А Ириша? – Вадим кивнул на девушку. – Вы у нее спросили? Она еле сидит. Пару раз…

– Я нормально.

Поспешила заверить Ирина.

– Нормально?

Вадим обернулся.

– Потерплю еще чуть – чуть. Столько уже проехали… – Девушка мило улыбнулась.

– Во, Вадян, даже девушка готова потерпеть. – Олег фыркнул, словно плюнул.

– Смотрите. – Вадим потупился на приборную панель, повернул ключ зажигания. – Я вас предупредил.

– Все, едем! – нетерпеливо крикнул Олег, прокрутил пальцем над головой, словно отдавая приказ вертолетам «на взлет». Газанул, выбрасывая из-под колес комья земли, его квадроцикл рванул с места.

– Разнылся тут. Пользы ни на грамм, только палки в колеса, – бубнил Танкист, взбираясь на «казуму».

Глава 9. Мосты сожжены

День и связанные с ним трудности остались позади. Где-то вдалеке ухала ночная птица. Уставшие люди сидели на поваленной осине за импровизированном столом, составленном из чурок все той же осины, в ярком свете фар. Их окружал темный задумчивый леса, распростершийся глушью на десятки километров вокруг.

На «римской свече» скворчали, утопая в жиру зразы. В мангале вспыхивал красными огнями уголь. Густой белесый дым медленно тянулся к ночному небу. Левее метрах в пяти высилась большая палатка.

В центре полиэтиленовой скатерти в глубокой лохани парилось жареное мясо, вокруг словно свита, сгрудились пластиковые тарелки с сопутствующей закуской. В сверкающих в свете фар стопках, дрожала обжигающая жидкость.

– Глоб-троттеры! – высокопарно начал Руслан и покровительственным взглядом обвел притихшую компанию.

– Кто, кто? – сощурился Танкист, – ты сам-то понял, что сказал?

Руслан ждал подобного вопроса. Выдержал паузу, открыл рот и когда уже был готов изречь, его опередил Герман.

– Путешественники, скитальцы типа, – все посмотрели на Германа. – Глобе – шар, трот – бежать.

Руслан зло зыркнул на вора, сжал губы, хотел огрызнуться, но передумал, а вместо этого продолжил:

– Друзья, не важно, как мы себя назовем. Главное, что мы вместе и мы тут. Поднимаю этот серебряный кубок, за убитые нами километры. За пот, пролитый на эту землю, – он театрально посмотрел себе под ноги, – за те трудности, которые мы преодолели, за те силы, которые положили на их преодоление. За наше упорство. И пусть сдохнет этот день, который мы прожили! Гиб-гиб!

– Ура!

Подхватили все.

–Гиб-гиб!

– Ура! Ура!

С металлическим звоном ударились стопки и тут же опрокинулись, иссушаясь до дна. Лишь посуда Вадима едва обмелела. А вот на еду набросились все с равным азартом и плотоядной поспешностью. Хрустели малосольные огурцы, маринованная морковь, капуста, исходила соком жареная свинина, крошился «бородинский», рвался на лоскуты лаваш, запускали копченый аромат венгерские колбаски, с хрустом мялись тонкие пластиковые тарелки, гнулись, теряя зубья одноразовые вилки и над всем пиршеством кружил мясной аромат-искуситель.

Набитые рты что-то бубнили. Мелькали руки, склонялись над тарелками спины. По мере насыщения, фразы становились длиннее, чаще наполнялись стопки. Все громче выше взметался к кронам притихших елей молодецкий гогот. Вокруг вились комары, исподтишка, стараясь урвать грамм другой на пропитание.

Одна, следующая, очередная, новая. Тостов, разговоров только и было про «покатуху».

– Прилично сегодня отмахали, – сказал Танкист, крякнул, подцепил в щепоть квашеную капусту, запрокинул голову и всыпал в широко разинутый рот.

– Могли бы и больше, если бы не Вадян.

Раскрасневшийся, осоловевший Олег говорил с благостной усмешкой. Вадим перестал жевать, выпрямился и в упор посмотрел на приятеля:

– Олежек, что ты ко мне все время цепляешься? Я ехал, как все.

– Ага, конечно, – жевал вместе с капустой слова Танкист. В его усах путались крошки, – скока раз останавливались и ждали тебя? А?

– Сколько? – выкрикнул Вадим и подался вперед.

– Раз пять, точно.

– А ты что, не застревал? На газовой просеке кто на брюхо сел?

– Было разок. Так это только разок. А не пять. Усекаешь разницу. – Разомлевшее лицо Танкиста становилось злым. – И то, смотри, в какой ты лужице увяз, – Танкист жирными пальцами показывал расстояние в спичечный коробок, – и в какой каше я сел. – Он развел руки. – Ты ее, кстати, объехал, а потом в кустах застрял. И что ты сделал? Сидел, бибикал, даже не пытался выбраться. Чистеньким хочешь за чужой счет остаться? На, обломись, – Танкист вытянул руку, водрузив на острие комбинацию из трех пальцев.

Вадим смотрел вытаращенными глазами на фигу и молчал, не в силах подобрать слова.

– Харэ цапаться. Приехали и приехали. Часом раньше, часом позже, главное на месте. Давайте выпьем.

Руслан взял бутылку и разлил виски по стопкам.

– Нет, Русь, ты зря Танкиста успокаиваешь, – сказал Олег. – Он правильно говорит. Вадян, нас всю дорогу задерживал, как якорь, который забыли поднять. Я понимаю, что у него с бабульками не густо, но нельзя же до такой степени трястись над трактором, предназначенным именно для такого вот дерьма. Зачем тогда было ехать? И еще тащить…

– Имею что сказать, – подал голос Герман и поднял руку с дымящейся сигаретой. Он порядком охмелел, но раньше дозором обошел место ночевки и остался доволен. Все повернули головы в его сторону и потянулись к стопкам.

– Хочу выпить, – продолжил Герман, – за…

– За зомбяков?

Встрял Олег и засмеялся.

– Не перебивай и узнаешь, – скривился Герман. – Хочу выпить за глубокие лужи, за грязные завалы, лесные ямы, – язык его стал вялым, а слова размазывались, – за топкие топи, за все то, ради чего мы покупаем наши машины, собираемся и едем. Прем напрополую, не разбирая дорог. Нет нам знаков, нет нам светофоров с разметкой и указателями. – С каждым словом голос приобретал твердость и возвышался. Глядя в его пламенеющие глаза, виделись те самые топкие топи. – Нет законов, ГАИшников, мать их, нет. За свободу, братья квадробайкеры! За наши трактора!

Герман обернулся к квадроциклам, выстроившимся в ряд полукругом и взирающим на застолье горящими глазами, сощурился от яркого света, отсалютовал стопкой, выпил.

– За трактора!

Поддержал Танкист и осушил одним махом.

– Хорошо сказал, Герыч, – одобрил Олег, – я бы лучше не смог, – и тоже до дна.

Руслан повернулся к своему BRP. Выставил левую руку вперед, закрываясь от бьющих по глазам люмен:

– Танкист, если я тебе дам фонарь, ты бы смог его как-нибудь закрепить над столом, а то мы тут все, как на сцене в огнях софитов. Эти лазеры скоро глаза выжгут и аккумуляторы посадят.

– Не вопрос.

Живо ответил Танкист, завертел головой, что-то высматривая по сторонам. Встал, вытер руки о зад и пошел размашистым, нетвердым шагом в заросли. Скоро послышался треск. Вернулся он с длинной и толстой веткой орешника, на ходу обрывая листья.

Спустя несколько минут широкий луч фонаря освещал стол и людей. Желтый поток лился сверху, поэтому, когда человек наклонялся за стопкой или едой, расползающиеся пятна тени под бровями, скулами, носом, нижней губой делали лицо неузнаваемым, мрачным.

– Герыч, ты куда рацию сунул? – спросил Руслан.

– Зесь она, – Герман полез во внутренний карман куртки, вытащил переговорное устройство. – Дежи.

Руслан взял передатчик:

– Хочу заострить внимание, – Руслан поднял радиопередатчик над головой, – один прибор я кладу сюда, – пристроил его на край стола. – Второй сюда, – он сунул радиопередатчик в нагрудный карман. – Кто идет привязывать коня, либо бабушке позвонить, берет вот эту. – Он ткнул пальцем в устройство, что лежало на столе. – При помощи этой, – он хлопнул по карману, – поддерживаем связь если че.

– На кой черт это надо? – Прыснул Танкист, изо рта полетели кусочки пищи. – Ё, – он поспешил вытереть губы ладонью. – Извиняюсь.

– Чтобы такой начитанный как ты случайно не заблудился.

Объяснил Руслан.

– Да ладно. Наш фонарь за версту видать, – возразил Олег. А в случае чего, и заорать можно. В подтверждение сказанного он открыл рот и заорал. – А-а-а-а-а!

Танкист засмеялся, прикрывая рот рукой.

– Умолкни! – гаркнул Руслан. – Короче, – уже сказал тише, – я предупредил. Кто хочет пусть берет. У кого глотка луженая, идет лесом.

– Все понятно, Руся, – сказал Олег, – доставай второй фафорь, этот усе. – Он убрал пустую бутылку под стол.

Ирина наклонилась к Вадиму и что-то шепнула ему на ухо. Он кивнул, поставил на стол стакан с соком:

– Руслан, дай рацию.

Руслан посмотрел на него, затем перевел взгляд на девушку. Его губы тронула улыбка. Не спеша он взял с края стола устройство и подал Вадиму. Вадим выхватил передатчик.

– Пошли.

Встал с бревна. Следом поднялась Ирина. Вадиму попалась на глаза торчащая из нагрудного кармана красной безрукавки, уцелевшая каким-то чудом ромашка. Уши вспыхнули, Вадим поспешил отвернуться и в этот момент твердо решил, что обязательно разъяснит Руслану, как это мерзко кадрить чужую девушку. От этой мысли зажгло в груди. И чтобы успокоить нарастающее волнение, порывисто взял стопку, выпил до дна.

– Во Вадян дает, – воскликнул Танкист. Вадим скривился. Схватил стаканчик с яблочным соком и несколькими большими глотками залил пожар. Ирина уже покинула компанию и таяла в темноте. Вадим быстро ее нагнал. Алкоголь растекался теплым приятным облаком в животе, прояснялись мысли, спадала усталость. Все с удивительной простотой становилось на свои места. Вадим с особой остротой ощутил досадную отчужденность, неловкую недосказанность, витающую вокруг них. Он знал, когда это появилось: в момент, когда Руслан с нежной улыбкой натягивал носок на миниатюрную ножку.

– Все, стой здесь, – сказала Ирина, когда свет от фонаря над столом стал едва пробиваться сквозь плотную листву. Вадим остановился. Ирина прошла близко, распространяя приятный аромат. Он вслушивался в осторожные удаляющиеся шаги, а в груди что-то сжималось и жгло. Вадим вдруг понял, что теряет ее, что как было раньше, уже не будет. Исчезла та легкость и беспечность, с которой он с ней заговаривал. Теперь любая тема, которую бы мысленно не касался, казалась банальной попыткой прыщавого подростка молоть всякую чепуху, лишь бы не прослыть молчуном.

В волнении провел рукой по груди. Пальцы нащупали тонкую трубку. Сам того не осознавая, принялся ее теребить через ткань куртки. «Надо с ней поговорить. Выяснить… Хотя что выяснять? Надо вести себя так, словно ничего не случилось. Ревность это слабость. Унижаться не стану. Просто постараюсь восстановить прежние отношения, будто ничего не случилось». Прошло минуты три, а Ирина все не появлялась. Со стороны, куда она ушла, не доносилось ни звука. Вадим хотел было уже ее окликнуть, когда услышал шуршание веток и ее голос:

– Вадим, ты где?

– Здесь. Здесь я.

Ирина вынырнула из темноты. Сердце у Вадима гулко забилось, в горле пересохло. Вроде бы уловил табачный дым, но сейчас это не важно.

– Идем.

Просипел Вадим, развернулся и пошел на свет. Он не решался с ней заговорить, и тягостное молчание становилось пыткой. Они все шли, шли. Под ногами хрустели ветки, листья терлись об одежду. Свет фонаря становился все ярче. Наконец, Вадим решился. Волнуясь, сухим голосом вдруг спросил то, о чем спрашивать не собирался.

– Руслан тебе нравится?

– Ты это о чем? – удивилась Ирина.

– Смотрю, – как можно беспечнее старался говорить Вадим, – переглядываетесь, лыбитесь друг другу.

Глядя ей в глаза, он бы не решился на такие речи, но теперь в кромешной темноте, когда она шла следом, смог.

– Да ну, – ответила Ирина, в ее голосе слышалось напряжение.

– Нет, правда. А почему у меня носки не спросила? У меня есть сухие. Я специально для нас взял запасные.

– Не знаю. Он предложил, а ты занят был.

– А-а-а, – протянул Вадим. Внутри что-то раскручивалось, распрямлялось, становилось неуправляемым, словно жило своей отдельной жизнью. Наверное, это была злость, обида, какое-то дурное отчаяние. Он помедлил, потом спросил:

– Долго у тебя из кармана будет торчать эта дохлая ромашка?

Голос звучал сухо, обвинительно.

– А тебе-то что?

Ирина остановилась. Она видела неподвижный силуэт Вадима прямо перед собой.

– А то, что ты поехала со мной. Я взял тебя.

Вадим повернулся к ней.

– И что? Я теперь твоя собственность? – голос Ирины стал глухим, колючим. Вадим видел ее лицо в свете фонаря, пробивающегося сквозь листву, и теперь оно было не таким красивым, как раньше. Ирина в каком-то вызывающем упрямстве немного наклонила голову вперед и смотрела на него из-под бровей. При этом казалось, что она закатывает глаза. Внутри у Вадима кипело и клокотало. Лучше бы она оправдывалась или вовсе молчала.

– Нет не собственность. Но смотри, что получается. Я не без труда договариваюсь, чтобы взять тебя на покатуху, сдаю за нас обоих деньги, везу и все для того, чтобы ты кокетничала с этим бодрящимся старичком?

– Ты меня деньгами попрекаешь? Я тебе отдам их, ско…

– Не в деньгах дело…, – они уже говорили на повышенных тонах. Опасаясь, что их услышат, Вадим замолчал, обернулся к лагерю. Попытался успокоиться и придумать выход из скверной ситуации. Но уже было поздно, в груди жгло и заворачивалось в клубок, словно змея поймавшая мышь. Он чувствовал, что между ними все кончено. Осталось дело за малым – высказать обиды и побольнее укусить. Он снова повернулся к Ирине.

– Если ты едешь со мной, то и вернуться должна тоже со мной. А потом уже поступай, как знаешь. И не веди себя как…как потаскушка.

– Так и возвращай меня. Чего сцены устраиваешь? В свои девушки меня приписал? Рановато. Три свидвния в дешевых хачкафешках маловато будет. Ты мне даже ни разу цветов не подарил, ромашки вялой, пироженое не купил, только на кофе поршивое расщедрился. Ухажер фигов, – Ирина кидала ему в лицо обвинения и, похоже, останавливаться не собиралась. – Не целовались ни разу. Был момент и то струсил. Да пошел ты! И знаешь что, – она сделала паузу, словно прицеливалась для контрольного выстрела, – ездишь ты, как баба.