София сдержанно опустила глаза и, чувствуя, что, если она заговорит, ее голос дрогнет и выдаст все то, что она тщетно пытается скрыть. Под его пристальным взглядом она сделала шаг назад, набрала воздуха в легкие и не своим от напряжения голосом произнесла:

– Желаю удачной поездки!

Через секунду она закрыла дверь с другой стороны, прислонилась спиной к двери и, закрыв глаза, медленно сделала несколько глубоких вдохов.

– Что-то не так?– спросил тонкий женский голосок.

София тут же широко открыла глаза и выпрямилась, как струна. Перед ней стояла Вивьен и, как новогодняя елка, светилась от счастья.

– С чего вы взяли?!– пренебрежительно возразила София и окинула рыжую сердитым взглядом.

– Мне показалось, что вы расстроены?– отходя в сторону, ответила Вивьен, нисколько не огорчившись от резкости Мэдисон и продолжая радостно улыбаться.

– Зато вы слишком счастливая!– проворчала София и стремительной походкой направилась к выходу из приемной.

– Не знаю, что там у вас,– буркнула себе под нос Вивьен,– а мне только что сделали предложение. Я стану миссис Кройг!

«Какая же я идиотка!»– ошеломленная собственной глупостью и наивностью, выругалась София, когда до нее дошла последняя фраза секретаря.

Она вылетела за дверь и почти бегом устремилась в свой кабинет, чтобы погасить жгучую досаду и нестерпимое ощущение безграничного стыда перед Ахматовым и самой собой.

В этот день София больше ни с кем не разговаривала.

Она засела за компьютер и заставила себя просмотреть всю почту и реестр системных ошибок за вчерашний день. Но в голове было пусто, глаза не видели, что было на экране, а в груди больно пекло и стягивало. София упала лбом на стол и, накрыв голову руками, просидела так весь оставшийся день, не выходя на обед, не принимая коллег, не отвечая на звонки.

А вечером, когда уже охранник обходил этажи и открыл ключом дверь кабинета, София растерянно поднялась и с внутренней неловкостью поняла, что проспала большую часть суток на рабочем месте. Странно было, что этого не заметили раньше. Она извинилась перед мужчиной и обреченно побрела домой.

Ей было противно и мерзко смотреть на себя в зеркало. Сегодня она выставила себя полной дурой: послушалась Кёрти, которая была неизменной болтуньей и любила преувеличивать, ни за что обозлилась на свой отдел и на Вивьен и выглядела смешной перед Ахматовым, который всегда видел ее насквозь.

***

На следующее утро София узнала, что Ахматов улетел в Вашингтон на двухдневный форум членов совета ФАМО. И невозможность исправить свою ошибку, которая навсегда могла лишить ее Алекса, вводила в отчаяние. Теперь София испытывала откровенный страх не успеть сказать всего того, что хотела. Она корила себя за каждую свою ошибку, допущенную за время их знакомства, за каждое дерзкое и грубое слово, за каждый пренебрежительный и холодный взгляд, и с горечью понимала, что нет на свете человека, тем более мужчины, который бы смог вынести все то, что она устраивала. У Софии уже не было моральных сил что-то решать, убеждать себя в чем-то, она была повержена собственной гордыней и глупостью, сама создала стену, через которую теперь карабкалась и ранилась.

«Существует ли на земле человек глупее тебя, Фисо? Нет. Ты «Мисс Совершенство глупости»! А существует ли человек, который станет тебе еще дороже, чем Ахматов? Нет! Это твоя половинка яблочка. Только не гордый ангел разрубил нас пополам, а ты сама вооружилась мечом. Может, тебе уйти в монахини? Ха, Фисо – монашка! Дерзкая, своенравная и импульсивная монашка. Кто тебя там будет терпеть? И где же теперь тебе место? Нет… не знаю. Фисо – ты гениальна в одном и совершенно бездарна в другом. Ты глупое насекомое – стрекоза!»

Выходные ее прошли в бесцельном просмотре всего, что показывали на восьмидесяти каналах телевидения, не имеющего никакого смысла, а только убивающего время. Она сидела на своем большом диване одна, завернувшись в плед, отключив телефоны и домофон, и питалась одним попкорном, тут же усыпала под звук телевизора и просыпалась, когда начинались утренние новости. Это были самые тошные, угрюмые и тупые выходные за всю жизнь. Она просто расклеилась.

А утром в понедельник София шла на работу мрачнее тучи. Она знала, что Ахматов уже вернулся из Вашингтона и, возможно, она даже встретит его в холле, но в мыслях было только одно – он ее не простит. А она никогда не простит себя.

Поднимаясь на свой этаж в лифте, София смотрела на свое угрюмое отражение в зеркале и задумчиво накручивала на палец пояс от жакета. «Я могла бы просто взглянуть на него еще разок… Только разок… Кому от этого станет хуже? Знаю – только мне, но мне и так уже некуда деваться от самой себя… Я только посмотрю на него, извинюсь и уйду».

Она смиренно нажала кнопку «Стоп» и вернула лифт на нужный этаж. Когда она вышла в холл и свернула к приемной Ахматова, что-то задрожало внутри. Это тоскливо сжималось ее сердце, и к глазам подступали слезы. Но София несколько раз вздохнула и прогнала их. Теперь было еще глупее лить слезы.

Она остановилась перед дверью. Отчего-то в груди возникло волнение и бросило в жар. Но София думала, что если в приемной она почувствует себя хуже, то просто не войдет к нему в кабинет и удалится. Однако в голову стали лезть совсем другие мысли, которые возрождали в ней надежду. «О, Господь, если ты меня еще не проклял, умоляю: прости мне мою глупость, не поселяй в его сердце холод и ненависть, дай мне благоразумия и терпения. Я хочу, чтобы он меня простил…»

Она выдохнула и, готовая вынести снисхождение или шквал упреков, или испытывающий и тяжелый взгляд, или молчаливое равнодушие, вошла в приемную. И вдруг ее оглушило от волнения, горячая волна прошлась по телу, когда она увидела его у стола секретаря. Она остановилась на пороге как вкопанная и не смела шелохнуться.

Ахматов сосредоточенно давал указания Вивьен. Рыжеволосая девушка стояла рядом и молниеносно фиксировала каждое его слово в блокнот.

Не моргая София смотрела на Алекса и с ужасом представляла, что он скажет ей в ответ на откровенность. Его стройные пальцы дирижировали в воздухе, он увлеченно говорил, а его чувственные губы вызывали дикое нетерпение коснуться их. Но София с замиранием сердца, едва дыша, не решалась что-либо сделать и только взволнованно любовалась им.

Неожиданно Вивьен оглянулась и, увидев девушку у раскрытой двери, вежливо спросила:

– Доброе утро, мисс Мэдисон, вы что-то хотели?

Вслед за Вивьен оглянулся и Алекс. И дрожь пробежала по его телу, только от одного ее взгляда – такого пылкого, откровенного и долгожданного. Он резко оборвал речь и замер. Только уголки губ напряженно дрогнули.

Вивьен перевела глаза с Софии на Ахматова, потом обратно и недоуменно сдвинула брови. Их взгляды были прикованы друг к другу неведомой силой, и между ними, словно между магнитами, сквозило напряжение.

– Мисс Мэдисон?– нерешительно окликнула секретарь. Но та не реагировала, даже не моргнула.– Мистер Ахматов?..

Но в этом пространстве были только двое – Алекс и София. Впервые он был глух и ощущал только, как учащается сердцебиение и живот сводит от томительного предчувствия будущего.

Секретарь осела на край стола и опустила блокнот с ручкой на колени. Эти двое вели себя необычно: странно-напряженные взгляды в полном молчании были не похожи на деловые отношения руководителей отделов. Вивьен неловко поежилась и сжала губы.

– Наверное, я должна что-то сказать?– еле слышно проронила София, не отводя глаз от Алекса и ощущая, как горит изнутри ее тело.

– Ты никогда не молчала так прекрасно!– опьяненный собственными чувствами и синим океаном ее глаз, пылко проговорил он.

И какая-то радостная и непонятная тревога охватила его, когда София вдруг тронулась с места и устремилась к нему. Он тут же шагнул ей навстречу и протянул руки. В одно мгновение их губы соединились в страстном, дурманящем поцелуе. Алекс крепко обнял Софию за талию одной рукой и приподнял над полом, а другой – нежно захватил ее затылок и боялся отпустить. А она вожделенно обхватила ладонями его лицо, трепетно лаская пальцами скулы, щеки, подбородок и поднимаясь к вискам, захватывая пряди волос и притягиваясь еще ближе всем телом, и не могла оторваться от его сладких, чувственных, требовательных и желанных губ, будто стремясь восполнить все то время, которое запрещала себе поддаться этому наслаждению.

Вивьен просто онемела от происходящего и, не веря своим глазам, не могла сдвинуться с места. Она широко раскрытыми глазами смотрела на мужчину и девушку и хлопала ресницами. Потом вдруг содрогнулась от зазвонившего телефона и, не отрывая глаз от страстно целующейся пары, поднесла трубку к уху.

– Д-а-а… ага… да… х-хо-рош-шо… Ми-мистер Ахматов, в-вас срочно вызывают на совещание,– с трудом выдавливая слова, сказала Вивьен.

Но ее никто не услышал. Мэдисон и Ахматов продолжали страстно целоваться, будто делали это впервые в жизни и не могли насладиться друг другом.

– Я люблю тебя…– на мгновение отрываясь от губ Алекса, шептала София и снова оказывалась во власти его губ.

– Я так люблю тебя…– шептал он в ответ и покрывал ее лицо поцелуями.

– Прости-те, сэр… но вас уже ждут,– с неловкостью выговорила Вивьен, но, снова не получив ответа, сползла с края стола и на носочках прокралась к выходу.– Вы, конечно, как хотите… Я лучше там подожду…

Секретарь вышла за порог и со смущенной улыбкой беззвучно прикрыла за собой дверь.

София оторвалась от губ Алекса, в волнении и тоскливом томлении спрятала лицо на его теплой груди. Ее щеки пылали от счастья и смущения.

Девушка робела, но Алекс хотел любоваться ее застенчивым румянцем, дрожащими от волнения губами и все поворачивал ее к себе, одновременно покрывая макушку и лоб ласковыми поцелуями. А она улыбалась и нежно терлась о его ладонь щекой.

– Бог мой, я с ума схожу по тебе…

– А я так люблю тебя…

– И я тебя,– умиленно улыбался он и трепетно прижимал девушку к груди.

– У тебя, кажется, встреча?– опьяненная счастьем, выдохнула она и приникла губами к его подбородку.

– Кажется,– растерянно ответил он, но это было уже не важно.

– А у меня началась проверка в отделе…

– И что же нам делать?– скользя горячей ладонью по затылку и шее Софии и испытывая головокружительное наслаждение от содроганий ее плеч, прошептал Алекс.– Я не хочу тебя отпускать!..

– А я не могу отпустить тебя…Что же делать?– глупо улыбнулась София и, наконец, открыв глаза, посмотрела в синие омуты Алекса.

– Ты же понимаешь, что теперь я не отпущу тебя?– серьезным голосом произнес он.

– Я скоро вернусь,– прошептала она, ласково обводя подушечкой пальца его покрасневшие от поцелуев губы, и сладкое смущение от его слов мурашками расползалось по ее телу.

– Боюсь, что ты не вернешься… выйдешь за дверь и снова станешь холодной и неприступной,– целуя ее палец, ответил он, впиваясь пылким взглядом в ее глаза.

– Не стану,– засмеялась София.– Прости меня! Я так люблю тебя! Я никогда больше не стану такой, как прежде! Я всегда любила только тебя! Ты мне веришь?..

– Я тебе не верю,– крепче сжимая ее в объятиях, прошептал Алекс.

Она горячо поцеловала его в пульсирующую венку на шее, отклонилась, открыто посмотрела ему в лицо и выдохнула:

– А я верю тебе!

Хьюстон, август 2002 года

Белыми волнами стелился воздушный капрон на пышной юбке свадебного платья, разложенного на большой кровати. Подложка из шелка играла мягкими переливами, тонкие, нежные кружева с легким жемчужным бисером опоясывали корсет. Тут же лежали белые высокие перчатки и белоснежная кружевная вуаль.

Хелен мечтательно провела ладонью по лоснящейся ткани, ощущая ее нежную прохладу, разгладила складки и смахнула присевшую на кружева мошку. В комнате пахло розами, потому что не было свободного угла и поверхности в ней, где бы ни стояли корзины с розами.

– Ты будешь самой красивой невестой на свете!– умиленно и гордо проговорила Хелен и оглянулась на дочь, которая стояла у зеркала и натирала свое тело душистым кремом.

– Ты преувеличиваешь, мам,– смущенно ответила девушка, любуясь на свое отражение.

– Нисколько,– возразила Хелен, подошла к дочери и поцеловала ее в висок.– Ты выбрала лучшего мужчину! Он такой заботливый, внимательный… Ты будешь счастлива с ним!

– Мам, ты же знаешь – я никого не выбирала. Это прекрасный случай. Но то, что он сделал меня счастливой, – это бесспорно.

Хелен мягко засмеялась и помогла дочери натереть кремом спину.

– Почему же ты так долго отвергала его предложение?

– Наверное, потому что не верилось, что могу быть счастлива в браке. Ты же помнишь, что со мной было?– грустно вздохнула девушка и оглянулась на мать.

Хелен напряженно повела бровью, а потом радостно взмахнула рукой и сказала:

– Давай не будем вспоминать о прошлом. Сегодня твой счастливый день. Нас ждут гости, Бен взволнован от нетерпения отвести тебя к алтарю, а уж твоего жениха устали уговаривать, чтобы он не ворвался в дом и не унес тебя на руках раньше положенного.

Девушка звонко рассмеялась, обняла мать и, закрыв глаза, положила голову на ее плечо.

– Мне так легко на сердце – вы все искренно за меня рады. В прошлый раз это было невыносимо…

– Милые дамы, церемония начинается через десять минут, а вы еще не готовы?!– раздался шутливо-строгий голос Бенджамина в приоткрытую дверь комнаты.

– Дорогой, мы будем ровно через десять минут,– улыбаясь мужу и поворачивая дочь лицом к кровати, заверила Хелен.– Давай наденем на тебя это чудесное платье?!

Бен вышел из дома, остановился перед каменной дорожкой, ведущей в сад, и взволнованно огляделся вокруг. Воздух был наполнен свежестью и нежно-вкрадчивым ароматом травы и цветов. Не было слишком жарко, но небо было чистое, солнце окружало и проникало всюду своим мягким светом.

Нарядные гости прогуливались по зеленой лужайке между пышных клумб с азалиями и маленьких фонтанчиков с фигурками ангелочков и нетерпеливо оглядывались на цветочную арку с алтарем. Под белым шатром в центре сада официанты суетливо завершали последние приготовления к свадебному пиршеству. Маленький оркестр исполнял нежную мелодию, которая сменялась неожиданным всплеском игриво-шаловливых мотивов, и от этого сочетания рождалось задорное настроение. А в беседке у маленького пруда собрались подруги и друзья жениха и невесты и бурно обсуждали свой номер-сюрприз для поздравления молодых.

Несмотря на внутреннюю дрожь Логана перед важным событием в жизни дочери, восторженную взвинченность от предстоящего трогательного момента – подведения невесты к жениху, было томительно-уютно оттого, что все складывалось благополучно в жизни его большой семьи, а теплая атмосфера вдохновляла и бодрила. Все было идеально.

Через несколько минут из дома вышла Хелен и мигнула мужу, чтобы тот готовился вести невесту. Бен взволнованно выпрямился, поправил свой полосатый галстук, одернул полы смокинга и предупредительно махнул рукой оркестру.

Когда музыка утихла, гости обратили свои взгляды в сторону дорожки от дома. Хелен воодушевленно взмахнула руками, приглашая всех к алтарю. С радостными улыбками гости расположились у цветочной арки на белых стульях, выстроенных в несколько рядов. Священнослужитель чинно прошествовал к алтарю и положил библию на подставку.

Еще через мгновение в конце прохода между рядами появился элегантный жених, за ним следовали подруги невесты в воздушных платьях салатового цвета и очаровательными цветочными венками на головах и друзья в строгих серых костюмах.

Хелен и Лили присели в первом ряду, взволнованно переглянулись, улыбнулись и взялись за руки.

Зазвучали первые торжественные аккорды из оперы «Лоэнгрин» Рихарда Вагнера. Гости затихли и повернули головы в сторону прохода.

По каменной дорожке медленно вышагивал Бен, ведя под руку восхитительную невесту, лицо которой было прикрыто белоснежной кружевной вуалью.

Логан сделал последний шаг и передал руку невесты счастливо улыбающемуся жениху.

Музыка стихла.

Невеста и жених повернулись лицом к священнослужителю и замерли. Пожилой отец Калеб мягко улыбнулся красивым лицам молодых и торжественно начал церемонию.

Бен и Хелен в радостном волнении ловили каждое слово священника, трогающее душу и охватывающее сердце упоительной тоской. Именно с такими чувствами наступает начало новой жизни, только так должна была сложиться судьба. Это было истинное блаженство – купаться в любви, дарить любовь и ощущать ее повсюду. И есть тревоги, беспокойства, суета, и будут смутные и печальные мгновения, но от всего того, чем было наполнено сердце сейчас, все другое казалось песчинкой в бесконечном страстном ритме жизни. Пока горели глаза, не иссякал душевный пыл и все любимые были рядом, сердце пело, и тело цвело.

В тот момент, когда жених и невеста произнесли последние слова клятвы верности и заговорил отец Калеб, Бен отвел глаза от Хелен и взглянул на их дочь.

– После принесенных вами клятв обменяйтесь кольцами… И теперь Милинда Дьюго, Джейсон Ларс я объявляю вас мужем и женой…

И только новобрачные соединились в трепетном поцелуе, гости заликовали во весь голос и шумно захлопали в ладони. Зазвучала романтическая мелодия.

Милинда оглянулась на родителей, на тетю с дядей, на Софию с Алексом и счастливо улыбнулась. Ее глаза светились восторгом и радужной надеждой.

После объятий и поцелуев, поздравлений друзей, коллег официанты подали шампанское.

Хелен и Бен отошли назад, чтобы последними поздравить молодоженов и высказать свои родительские пожелания. Бен обнимал Хелен за плечи и любовался Милиндой. Сердце немного успокоилось – главное событие прошло на должном уровне. И теперь можно было насладиться наблюдением за счастливыми людьми, зная, что в их счастье вложена часть и его души.

Когда друзья и коллеги отошли в сторону, Логан оглянулся назад и кивком подозвал крестницу и Алекса, которые тоже ожидали своей очереди. На лице Софии блеснула улыбка. Она крепко сжала в руках пальцы Ахматова, и они вместе приблизились к ее родителям.

– Святая Мария, я так счастлива за Лин!– восторженно воскликнула София.– Пойдемте скорее поздравим ее…

Лили и Томас, Барбара и Фрэд Ларсы с улыбками пошли к Милинде и Джейсону.

– Поздравляем!– раздался хор родных голосов, когда Лин перевела глаза на родных.

Это было трогательно до слез. Невеста заморгала мокрыми ресницами.

– Эй, подождите меня! Я еще не успела поздравить молодых,– окликнула опоздавшая Элен и, неуклюже переваливаясь, как медвежонок, придерживая большой живот, помахала пышным букетом лилий.

София и Алекс засмеялись непредсказуемой Элен.

По очереди самые родные поздравили молодых.

– Как это чудесно – молодость, любовь, романтика!– увлеченно проговорила Лили, заботливо расправляя вуаль на плечах племянницы.

– Ой, и не говорите! Это так здорово!– воскликнула Элен.

– А мы с вами еще не знакомы?– приветливо спросила Барбара Ларс.– Я мать Джейсона – Барбара, а это мой муж – Фрэд.

– Простите, я не представилась,– виновато улыбнулась Элен и протянула руку женщине.– Элен Кроу.

– Очень приятно…

– Элен – сестра Александра,– любезно сообщил Бен, искренне сожалея, что рядом не было Брайана, несмотря на то что его отсутствие было обычным явлением.

– А откуда такой красивый дом и сад!? Я впечатлена!– восторженно спросила Лили.

– Да… и мы тоже!– радостно поделилась Милинда, нежно гладя мужа по руке.– Подарок Софии нас просто ошеломил!

– Подарок Софии?!– удивилась Лили и оглянулась на крестницу.

– У тебя великодушная сестра!– отметила Барбара.

– И потрясающая дочь!– с гордой улыбкой заметил Бен и мигнул Хелен.

Они нежно переглянулись, и в их глазах светилась благородная тайна: дом был подарен Милинде и Джейсону Софией и Брайаном.

От невыразимых чувств благодарности и любви к сестре Лин шагнула к Софии и просто обняла ее.

– Спасибо, Фисо! Ты так много сделала для меня!

– Это всего лишь дом,– скромно проговорила София.

Но ее слова услышал Джейсон и признательно сказал:

– Не только! Ты познакомила нас, помнишь?

– О-о, да, да,– перебила сына Барбара Ларс,– я помню, как Джейсон вернулся домой необычно рассеянный и молчаливый.

– А Лин искрилась от удовольствия!– вспомнила Хелен.

– Да?!– удивилась Барбара.– Тогда почему мой сын целых полтора года уговаривал Милинду выйти за него замуж? А когда, наконец, Джейсон получил согласие, мы тут же засуетились, скорее организовали свадьбу, чтобы не дай бог она не передумала. У вас замечательная девочка!

– А помните, как мы знакомили с Джейсоном Софию?– с улыбкой вспомнила Лили.

– И слава Марии, что мы остались друзьями!– смеясь воскликнула София.– При знакомстве я вела себя отвратительно!

– И почему я не удивлен?– шутливо поддел Алекс и обнял ее за талию.

Щеки Софии порозовели. Алекс ласково улыбнулся смущению своей женщины и нежно подул на мелкие завитки волос на ее шее.

Бен умиленным взглядом окинул крестницу и Ахматова, затем оглянулся на присутствующих и приветливо предложил:

– Давайте пройдем к столу и выпьем еще шампанского.

Милинда и Джейсон взялись за руки и пошли к шатру. Хелен поспешила к официантам. Родители Ларса и Харды шли следом. Элен украла у Софии брата и что-то оживленно у него выспрашивала. София немного отстала от всех, взяла крестного под руку и медленно шла рядом. Бен, следя взглядом за впереди идущими, накрыл ладонью руку дочери и вполголоса спросил:

– Когда-нибудь с тобой произойдет подобное событие? Я удивлен, что Александр еще не сделал тебе предложения?

София искренне счастливо улыбнулась и призналась:

– Знаешь, Бен, когда я вернулась к Алексу, я дала себе слово: никогда не загадывать на будущее, не думать ни о чем, кроме как получать удовольствие от великого счастья в жизни, – быть рядом с ним. К тому же у нас такая бурная жизнь, что на такие условности мы не обращаем внимания.

София подмигнула, нежно потерлась щекой о плечо крестного и, заметив, что Ахматов освободился от Элен и нетерпеливо ожидает ее у цветочной клумбы, поспешила к нему. Бен трепетно-ласково улыбнулся вслед крестнице и, заложив руки в карманы смокинга, мысленно упивался ее благополучию.

София все еще работала на АМБ и вместе с Алексом принимала участие в самых разных операциях по всему миру. Алекс был ее наставником, партнером, другом и любовью всей жизни. Сейчас она напоминала прежнюю девчушку – задорную, веселую, легкую, будто сияющую изнутри, только всего этого было в два раза больше, чем в детстве и юности. Она радостно улыбалась всему окружающему, была любима всеми: людьми, небом, солнцем, цветами, ее окружали мир и гармония, и все мечты были у ее ног. И Бен был счастлив от того, как сложилась жизнь маленькой принцессы, которой он помог родиться на свет.

Тут он нащупал в кармане смокинга бумажный конверт, который еще утром доставил курьер. Бен хотел прочесть письмо по пути в дом Милинды, но в предсвадебной суете совсем забыл про него. Он замедлил шаг, вынул конверт и прочитал обратный адрес. Тот был ему незнаком.

Неожиданно он услышал оглушительный восторженный визг крестницы и отыскал ее глазами. София и Алекс стояли у клумбы, и она крепко обнимала его.

– Это не просто сюрприз, это подарок,– услышал Бен слова Ахматова.– Мы познакомились ровно три года назад, помнишь, как это было? Ты всегда любила лошадей… Теперь она твоя…

– Бог мой! Я люблю тебя!– ликующе протараторила девушка и расцеловала любимого.

– Там еще кое-что…– кивнул на конверт он.

София недоуменно заглянула в конверт, не веря, что могла пропустить еще что-то, кроме фотографии рыжего жеребенка, и вдруг замерла. На дне конверта лежало кольцо.

– Если ты не согласишься стать миссис Ахматовой, то я верну жеребенка заводчику!– грозно заметил Алекс.

София оторопела и смотрела на любимого, растерянно моргая своими пушистыми ресницами. Бен напряженно вытянул шею и скрестил пальцы…

– Итак, кто тебе дороже: жеребенок или я?– лукаво прищурился Алекс.

– Два по цене одного!– прошептала София и, прикусив нижнюю губу от радостного волнения, надела кольцо на безымянный палец.

Алекс заливисто рассмеялся, поднял ее, как пушинку, и закружил в воздухе.

– Бен… смотри… Алекс подарил мне маленькую Джинжер!– смеясь воскликнула София крестному, размахивая фотографией с изображением жеребенка.

Когда Ахматов опустил ее на землю, она взяла его за руку и нетерпеливо повела делиться радостными новостями с остальными.

Бен благодарно взглянул в светлое небо, вздохнул и с улыбкой и распечатал конверт…

«Здравствуй, мой дорогой Бенджамин!

Пишу тебе от всей души и с благодарностью. Как бы я ни любила другого, ты был самым лучшим мужчиной в моей жизни. Я искренно скучаю по тебе и по тому времени. Ни о чем не сожалею так сильно, как о том, что не смогла открыть тебе душу вовремя. Но, что жалеть, – впустую тратить время. Я долго жила прошлым, питалась ненавистью, презрением, жестокостью и местью. Но я отпустила прошлое и вернулась… Я вернулась к своему мужу – Патрику Фурье. Потому что на земле не осталось ни одного человека, кто так искренно, преданно и жертвенно любил бы меня, несмотря на то что я причинила ему столько боли.

Я знаю, ты ничего не понимаешь, но я прошу у тебя прощения за то, что оказалась такой грубой и неблагодарной в день нашего расставания.

Наверное, ты знаешь обо мне больше от Софии?

Я не жду от тебя прощения, но, может быть, когда-нибудь твое сердце оттает и примет память обо мне с легкой грустью…

Бенджамин, я хочу еще кое-что рассказать тебе: я прошла тот ужасный, болезненный курс лечения, о котором ты мне рассказывал и рекомендовал, когда мы были вместе. У меня будет дочь! Я назову ее Мэри! Я сделаю все, чтобы она стала счастливой и непохожей на меня, потому что нет ничего страшнее, когда сердце наполнено яростью и нет любви…

Спасибо тебе, дорогой доктор Логан!

Я всегда буду помнить о тебе.

Твоя Жанна».

Бен напряженно выдохнул и взглянул на шатер. Звучал веселый смех и радостные крики поздравляющих. С сияющей улыбкой на лице Хелен манила его рукой.

– Да… наверное, так и должно быть!– с легкой грустью улыбнулся Бен и, положив письмо в карман смокинга, поспешил к жене.