Kitobni o'qish: «Камни раздора», sahifa 5

Глава 9

Спустившись к Волге, они повернули не налево, как обычно делали, а направо, вниз по течению, в направлении села Рыбкино. Прошли около двухсот метров и увидели кучку людей, стоявших на берегу. Подойдя ближе, Гуров увидел сделанную водолазами находку. На камнях лежало тело, накрытое брезентом. Видны были только ступни ног. Сыщик сразу отметил, что кожа на ногах почернела и вздулась, и нескольких пальцев не хватает. Он сначала приподнял брезент возле ступней и убедился, что найденный человек был одет в женские легкие брюки. Затем он приподнял брезент с другого края и взглянул на лицо трупа – вернее, на то место, где когда-то было лицо. Сейчас там ничего не было – раки, а может, и рыбы хорошо потрудились. Но, судя по длинным волосам и женской блузке, это была женщина.

– Где вы ее нашли? – спросил он у бригадира водолазов. – Наверное, где-нибудь на самом дне, далеко от берега?

– Да нет, не так уж далеко, – отвечал бригадир. – Метрах в пятидесяти от берега нашли. Мы даже удивились: вроде вчера примерно в этом месте искали, там ничего не было. А сегодня прочесали следующий участок дна – и нашли.

– Надо еще руки посмотреть, – пробормотал Гуров.

Он приподнял один край брезента, потом другой и осмотрел руки покойницы. На указательном пальце левой руки он заметил кольцо. Больше смотреть здесь ему было нечего – дальнейшие выводы могли сделать только специалисты. Надо было их дождаться.

– А нам теперь что делать, товарищ полковник? – спросил бригадир водолазов. – Искать здесь теперь вроде больше нечего…

– Можете собираться и возвращаться в Самару, – отвечал сыщик. – Искать здесь действительно больше нечего. Женщину, которая два дня назад упала с обрыва, вы нашли. Напишите докладную на имя капитана Соловьева, укажите время, место, другие обстоятельства обнаружения тела. Только вот что: вы погрузитесь, но не уезжайте. Потому что на вашем катере мы и эту вашу находку в город, в морг, доставим.

Водолазы принялись собирать снаряжение и вызвали катер, который должен был переправить их в город. А Гуров сел на гальку ждать экспертов.

Ждать ему пришлось недолго: не прошло и часа, как на лестнице показались знакомые фигуры криминалистов, которых сопровождал капитан Соловьев. Почти бегом они подошли к месту, где лежала утопленница. Майор Старцев сразу снял с тела брезент, и они с Суходольским наклонились над ним. Суходольский достал набор инструментов, которым пользуются эксперты при осмотре мертвых тел. Капитан Соловьев тоже было склонился над утопленницей, но увидел то, что осталось от ее лица, и сразу отошел в сторону. А криминалистов ужасный вид трупа не пугал – они были люди привычные.

Осмотр продолжался примерно полчаса. Затем оба эксперта встали, вполголоса обменялись несколькими фразами, и майор Старцев сказал:

– Ну теперь ее можно забирать. У себя в лаборатории мы сделаем подробный анализ всех показателей и дадим полное заключение. Но уже сейчас можно кое-что сказать.

– Так, и что это? – спросил Гуров. – Что вы можете сказать уже сейчас?

– Это тело принадлежит женщине, и женщине не юной, – отвечал криминалист. – Точнее ее возраст я определить пока не могу, но ей никак не меньше тридцати. Погибла она в результате утопления, явных следов насильственной смерти мы не наблюдаем. Но что самое важное – что тело пробыло в воде довольно долго, не меньше недели. Это видно по повреждению кожных покровов и по ряду других признаков.

– Неделя?! – воскликнул Соловьев. – Значит, это все же не Егорова?

– Нет, это тело не может принадлежать женщине, упавшей в реку два дня назад, – отвечал Старцев. – Я, конечно, должен провести анализ крови, сравнить с кровью, которую мы вчера собрали на берегу. Но данные первичного осмотра говорят, что это, скорее всего, не Егорова.

– Тогда кто же это? – продолжал недоумевать капитан.

– А вот это ты и должен установить, – сказал ему Гуров. – Как только вернешься в управление, проверь все сообщения о женщинах, пропавших без вести за последние недели. Может быть, даже за месяц. Судя по одежде, это могла быть дама без определенного места жительства, то есть попросту бродяжка.

– Но как она оказалась здесь, в районе гибели Юлии Егоровой? – спросил Соловьев. – Это что, совпадение?

– Я не верю в совпадения, капитан, – сказал на это Гуров. – Нам надо установить, кому принадлежит это тело и как оно оказалось здесь. И вот еще что.

Он сделал знак криминалистам, чтобы они подошли ближе, и сказал, чтобы слышали они и Соловьев, а до водолазов, сидевших на камнях возле пришедшего за ними катера, не доносилось ни слова:

– Пока только мы с вами знаем, что найденное здесь тело не принадлежит Егоровой. И водолазам об этом не говорите. У нас продолжает сохраняться режим секретности.

– Так что же, вы и отцу и сыну Егоровым не скажете, что в Волге найдено мертвое тело? – спросил Соловьев.

– Нет, сказать все же придется, – решил сыщик. – Обман – это плохая политика, рано или поздно он все равно вскроется. Но я, конечно, не буду говорить о наших выводах, о том, что утопленница не могла быть Юлией. Скажу, что проводятся исследования, что позже их вызовут для опознания. А сказать нужно еще и для того, чтобы преступники узнали о том, что мы нашли тело.

– А как они узнают? – удивился майор Старцев. – Ведь не от водолазов же?

– Почему, может быть, что и от водолазов, – отвечал сыщик. – Я не исключаю того, что у кого-то из преступников есть доверенный человек в управлении. А может быть, с ними связан кто-то из слуг, работающих в усадьбе. Нельзя исключать никакой возможности. Ладно, капитан, грузите тело на катер и можете возвращаться в Самару. Доложи руководству, что несчастным случаем тут и не пахнет, что дело серьезное.

– Но как я его буду квалифицировать? – задумался капитан. – Статья «Убийство» здесь не подходит, никто никого не убивал. Нет ни «Мошенничества», ни «Ограбления». Да здесь вообще ни одной уголовной статьи пока нет!

– Давай пока квалифицировать это событие как «Попытку завладения чужим имуществом», – посоветовал Гуров. – Это мы можем предположить с достаточной определенностью. А потом можем переквалифицировать дело на другую статью. Завтра утром созвонимся. У ваших криминалистов к этому времени должна появиться информация по всем анализам, которые они здесь брали. Ну и найденный труп патолог успеет исследовать, я думаю, к обеду он может дать свое заключение. Да, и помнишь, я тебе велел поискать пропавших людей? Завтра я надеюсь получить от тебя результаты этих поисков.

– Но вы ведь не думаете, Лев Иванович, что эти данные будут у меня уже утром? – осторожно спросил капитан. – На сбор таких данных требуется время…

– Хорошо, не будем спешить, – согласился Гуров. – Даю тебе время до обеда. Но к обеду я хочу иметь полную картину всего, что мы узнали за сегодняшний день. Может быть, к этому времени и у меня появится какая-то новая информация.

– Вы думаете, за ночь может еще что-то случиться? – спросил капитан.

– Не исключаю, – отвечал сыщик. – Даже уверен, что такая информация появится. Понимаешь, капитан, при той тактике, которую избрали преступники – а я уверен, что мы должны говорить именно о преступной группе, – им нельзя терять ни одного дня. Точнее, ни одной ночи. Они должны постоянно усиливать давление на психику Егорова, чтобы она не выдержала, чтобы его сердце не выдержало этой страшной нагрузки. Так что ночью многое может случиться.

Водолазы помогли криминалистам погрузить тело погибшей женщины на катер, после чего он отчалил от берега. Гуров постоял, наблюдая, как катер, везущий его коллег, выходит на середину реки и берет курс к далекому левому берегу Волги, после чего медленно побрел назад, к лестнице, а затем к дому Приходько.

Там, в доме, его снова ждали хозяева, сидевшие в ожидании возле накрытого стола. Увидев эту картину, сыщик только руками развел.

– Слушайте, так не годится, – сказал он. – Если так дело пойдет, то вы вообще ужинать не будете. Или будете садиться за стол ближе к полуночи. Ведь расследование – это дело такое, оно время пожирает, как теплая вода – снег. Когда идет расследование, я часто вообще забываю о еде. Но к вам это не должно относиться – ведь вы расследование не ведете! Кроме того, я терпеть не могу, когда я невольно заставляю людей ждать. А чем это так вкусно пахнет?

– Жареным карасем, чем же еще? – отвечала Лиза Приходько. – Хватит рассуждать, идите мойте руки и садитесь за стол.

Следующие полчаса прошли в почти полном молчании – сидящие за столом были заняты оценкой качества приготовленного карася. Но когда перешли к чаю, хозяева уже не смогли сдержать своего любопытства и закидали сыщика вопросами. Им хотелось знать обо всем, что случилось за день. Почему Юрий прибежал утром с таким видом, словно что-то необычное случилось? Зачем снова приезжали криминалисты? Чье тело нашли водолазы?

Гуров не видел оснований что-то скрывать от своих друзей. К тому же он знал, что такого рода рассказы помогают расследованию: излагая события, связывая их одно с другим, давая каждому объяснение, он устранял пробелы в своих умозаключениях. Такие рассказы позволяли лучше увидеть какие-то огрехи в собственных выводах. Поэтому он рассказал супругам Приходько все, что узнал за сегодняшний день, и все, что случилось за этот день. Рассказал о женщине, которую Вадим Егоров увидел посреди своей гостиной, о ее словах, обращенных к нему. Рассказал и о своих подозрениях относительно падения Юлии Егоровой на камни, об отсутствии следов крови на этих камнях. Поведал и о теле, которое водолазы нашли в реке, и о тех первых выводах относительно этого тела, которые сделали криминалисты Старцев и Суходольский. Надо ли говорить, что его рассказ был выслушан с огромным интересом и его ни разу не прерывали какими-то вопросами и замечаниями?

Когда Гуров закончил, Костя Приходько сказал:

– Значит, что же получается? Что Юля не падала с обрыва? То есть падала, конечно, но падала не случайно, а нарочно? И что она до сих пор жива?

– Да, получается, что так, – отвечал сыщик. – Получается, что она падала, но падала, точно зная, что с ней ничего не случится.

– И вы полагаете, что все это затеяли они с Юрой, чтобы свести отца в могилу и завладеть его имуществом? – спросила, в свою очередь, Лиза.

– А что еще я могу думать? – ответил Гуров вопросом на ее вопрос. – Ведь не могу я думать, что это просто веселый розыгрыш! И что «погибшая супруга» завтра утром придет домой и скажет: «А вот и я!» После чего вся семья отметит ее возвращение…

– Да уж, тут никакой не розыгрыш, – согласился Константин. – Но… Юлия, конечно, всегда казалась женщиной себе на уме, так сказать, человеком с двойным дном, но чтобы до такой степени…

– А чего тут удивляться? – возразила Лиза. – Ты вспомни всю эту историю, как вы трое за ней ухаживали, а она выбирала – кто побогаче, кто ей лучшую жизнь обеспечит! Всех вас троих за нос водила, то одного поманит, то другого. Откуда Вадим свою ишемическую болезнь сердца заработал? Оттуда, от прекрасной Юлечки! А Борьку Воронова она вообще погубила, со свету свела. Я все эти годы помалкивала, но теперь скажу: я всегда считала ее бессердечной, злобной теткой. А вся эта ее любовь к театру, ее «высокая культура» – это все показное.

– А откуда ты знаешь о наших ухаживаниях за Юлей? – удивился Костя. – Я всегда был уверен, что это для тебя тайна…

– Нет, дорогой, никакой особой тайны тут для меня давно нет, – отвечала Лиза. – Часть правды я узнала еще тогда, когда с тобой познакомилась, – мне это другие ваши сослуживцы рассказали. А часть потом Вадим Егоров поведал, проговорился.

– Да, вот еще новости… – покрутил головой Костя.

– Да, Константин, от жены что-то скрыть трудно, – заметил на это Гуров. – Я, например, стараюсь от Марии ничего не скрывать.

– Ладно, давай еще эту ситуацию у Егоровых обсудим, – сказал Приходько. – Пусть ты права относительно Юлии Аркадьевны. Но Юра-то ведь совсем другой! Он парень умный, не шалопай какой-нибудь…

– Но ведь ты сейчас не о душевных качествах говоришь, а только о способностях, – не согласилась с мужем Лиза. – Да, Юра парень умный. Но что из этого? Разве все убийцы – сплошь идиоты? Вот спроси у Льва Ивановича: бывают среди преступников умные люди?

– Охотно отвечу – да, бывают, – сказал Гуров. – Иногда такие сложные схемы преступлений придумывают – хоть в институт такого злодея бери, научной группой руководить. Или в крупную компанию, новые направления развития продвигать. Тут вы правы, Елизавета Петровна: глубокий ум не обеспечивает высоких душевных качеств, и умный, развитый человек вполне может совершить любое преступление.

– Но, если они такие умные, так все рассчитали, почему совершают ошибку за ошибкой? – продолжал недоумевать Приходько. – Зачем подсунули вам какое-то тело, пролежавшее в воде неделю? Разве они не понимали, что вы сразу разоблачите этот обман?

– Скорее всего, не понимали, – ответил Гуров. – Рассчитывали на то, что полиция заинтересована поскорее закрыть дело. Или на то, что тело утопленницы найдут попозже – тогда даже эксперты мало что сказать смогут. И ведь их расчет отчасти оправдался! Капитан Соловьев так сразу мне и заявил, что перед нами несчастный случай и расследовать тут нечего. И если бы я заранее не вызвал сюда криминалистов и они не обследовали найденную утопленницу уже на берегу, после обнаружения, то ее тело, скорее всего, пролежало бы в морге несколько дней, прежде чем кто-то обратил на него внимание. Родственники бы на него и смотреть не стали – я же вам говорил, вид у тела ужасный. И утонувшую женщину признали бы за погибшую Ю. Егорову и дело закрыли.

– Хорошо, пусть так! – сказал Константин. – А потом что? Допустим, Юля с помощью сына смогла бы довести Вадима до второго инфаркта и он бы отправился на тот свет. А ей, Юле, от этого какая выгода? Ведь мертвые не могут вступить в права наследства!

– Возможно, она собиралась «ожить» где-то вдали отсюда, под другим именем, – отвечал на это Гуров. – Рассчитывала – и теперь еще рассчитывает, – что Юрий, вступив в права наследства, выделит ей часть богатств отца. Может, и какой-то другой расчет был, не знаю. Я твердо знаю одно: в этом деле нет ни капли эмоций, никаких «люблю» и «не люблю». Только голый расчет, просчитывание ходов на несколько шагов вперед.

– Как же вы собираетесь поломать их планы? – спросила Лиза. – И вообще, как вы планируете довести дело до суда? Ведь пока что у вас нет никаких доказательств их вины, одни только предположения?

– Вы правы, Лиза, пока у меня на руках только предположения, – согласился Гуров. – Я вижу, как одно объяснение произошедшего не вяжется с другим, и на основании этого делаю вывод о виновности одних и невиновности других. Для суда этого, конечно, мало. Но я уверен, что преступники будут предпринимать дальнейшие действия. И в ходе этих действий они будут разоблачать себя. В результате я рассчитываю их поймать. Кроме того, я дал задание криминалистам провести следственный эксперимент: сбросить с обрыва манекен, имеющий все свойства человеческого тела. Манекен должен упасть на заранее расстеленный мат. И, если он при этом не получит значительных повреждений, мы докажем, что такое возможно, что Юлия Егорова подстроила свое падение и что она до сих пор жива.

– Так-то оно так, – сказал, покряхтев, Костя Приходько. – Но ведь в результате этих дальнейших действий у Вадима может случиться еще один приступ, и сердце не выдержит. И для него всякие доказательства станут уже неважны…

– Да, этот вариант я тоже держу в уме, – сказал сыщик. – И хочу его не допустить. Я потому и предлагал Вадиму Александровичу на время переселиться к вам, но он отказался. Возможно, надо будет повторить такое предложение, только более настойчиво. Кстати, я вас-то и не спросил, согласны ли вы на такой вариант?

– Конечно, согласны, – отвечала Лиза. – Вы же видите, дом у нас достаточно просторный. Не такой большой, конечно, как у Егоровых, но еще одного-двух человек поселить вполне можем. Так что зовите, не стесняйтесь.

– Завтра будет понятно, надо ли делать такое предложение, – сказал Гуров.

Глава 10

Как оказалось, ждать до завтрашнего утра сыщику не пришлось. По профессиональной привычке он спал чутко, и потому ночью первым проснулся, расслышав сквозь сон, что кто-то стучится в калитку. Гуров быстро встал, вышел из дома и открыл калитку. За воротами он увидел управляющего усадьбой Егоровых Игоря Безрукова.

– Вас-то мне и надо! – воскликнул он, увидев Гурова. – Идемте скорее, у нас опять беда!

– А что стряслось на этот раз? – спросил сыщик.

– Вадим Александрович опять Юлию Аркадьевну видел, – объяснил управляющий. – Только на этот раз снаружи, в парке. Ему сразу плохо стало, сознание потерял. Клавдия ему уже укол сделала, и мы «Скорую» вызвали. Но Юрий Вадимович просил, чтобы вы срочно подошли. Чтобы, если отец придет в сознание, он мог вам рассказать, что случилось, прежде чем его в больницу увезут.

– Хорошо, я сейчас, только оденусь и телефон возьму, – отвечал сыщик.

Спустя несколько минут они с управляющим быстро шли по направлению к усадьбе Егоровых. Было около четырех часов утра, небо на востоке только начало светлеть.

– Так откуда вам известно, что именно видел Егоров, если он после увиденного сразу потерял сознание? – спросил Гуров своего спутника.

– Я, наверное, неточно выразился, – отвечал Безруков. – Вадим Александрович не сразу сознание потерял. Он еще успел крикнуть, разбудить сына. А тому не надо было далеко идти – он ведь теперь тут же рядом спит, в комнате отца. Ну, Вадим Александрович и успел ему кое-что рассказать, а уже потом сознание потерял.

– А вы сами ничего не слышали?

– Нет, я спал сном праведника, пока Юрий Вадимович меня не разбудил, не велел за вами бежать.

– А другие люди, живущие в доме, тоже не проснулись?

– За всех не скажу, я только с дочерью говорил, да с Клавдией. Они вроде не слышали.

– Ладно, там, на месте, все узнаю, – пробормотал сыщик, и дальше они шли молча.

Еще когда они только приблизились к усадьбе Егоровых, подошли к воротам, уже стало заметно, что в доме что-то случилось и его обитатели не спят: почти все окна, обращенные к воротам, были ярко освещены. Машины «Скорой помощи» во дворе еще не было, и Гуров порадовался этому обстоятельству: если хозяин усадьбы в сознании, можно будет с ним поговорить.

Когда сыщик поднялся на второй этаж и вошел в спальню, он убедился, что Вадим Егоров пришел в себя. Он все еще лежал на диване, но глаза его были открыты. Он сразу заметил сыщика и протянул к нему руку. Гуров подошел.

– Лев… Лев Иванович, хорошо… что вы пришли… – запинаясь, еле слышно пробормотал хозяин усадьбы. – Мне нужно… успеть рассказать…

– Я вас внимательно слушаю, Вадим Александрович, – отвечал сыщик. – Хотя если вам трудно говорить, то можно наш разговор отложить на потом.

– Я боюсь, что никакого «потом» уже не будет, – все так же тихо произнес Егоров. – А рассказать надо. Так что вы садитесь и слушайте. Значит, дело было так. Как вы советовали, мы с Юрой легли спать в одной комнате. В присутствии сына я чувствовал себя уверенней и заснул без снотворного, довольно рано – еще двенадцати не было. Спал крепко, не просыпался, пока меня внезапно что-то не разбудило. Я проснулся и сел на кровати…

– Вы не можете сказать, что именно вас разбудило? – прервал его рассказ Гуров. – Это был какой-то звук? Или свет? Или еще что-то?

– Не могу сказать, – отвечал Егоров. – Нет, кажется, ничего такого не было, ни звука, ни яркого света. Погодите, не перебивайте, дайте мне рассказать до конца. Значит, я сел в кровати, оглядел спальню. Все было тихо, Юра спал на диване. Я взглянул на часы – они показывали начало четвертого. Все было спокойно, и я уже решил снова лечь, когда вдруг увидел за окном свет…

– За каким окном – вот за этим? – спросил Гуров, указывая на окно, выходящее в парк.

– Да, за этим. У нас всю ночь горит свет возле ворот, так что какой-то свет возле дома есть. Но в парке никакие фонари не горят, с этой стороны всегда темно. А теперь я увидел, что там что-то мигает. Серии вспышек, понимаете? Это походило… В юности я увлекался радиоделом, изучал азбуку Морзе. Так что я сразу подумал о морзянке и стал читать эти вспышки. И оказался прав: это была именно морзянка. Кто-то раз за разом посылал мне в окно сигнал: «Помоги мне…» И еще раз: «Помоги, мне плохо…» Я встал, шагнул к окну… И там, на лужайке под самым окном, увидел Юлю…

Вадим Егоров замолчал, закрыл глаза, откинулся на спинку дивана. Юрий склонился над ним:

– Папа, тебе плохо?

– Ничего страшного, сынок, ничего страшного… – тихо прошептал Вадим Александрович. – Просто не по себе… Но сейчас все пройдет, и я смогу рассказать до конца. Я хочу все рассказать до конца, чтобы Лев Иванович смог разобраться, что здесь происходит…

Он выпрямился на диване и снова открыл глаза.

– Да, я хочу все рассказать до конца, – уже громче произнес он. – Значит, было так. На лужайке под окном я увидел Юлю. Но на этот раз она уже не была как живая. Она была одета в какие-то лохмотья, какие никогда не носила при жизни. Сквозь дыры на одежде было видно тело. И все это тело, и одежда тоже были в крови. А когда она повернула ко мне лицо, я увидел на нем страшные струпья. А самое ужасное состояло в том, что у нее не было глаз.

– Как это не было глаз? – удивился Гуров. – Чем же тогда она смотрела?

– А она и не смотрела, – отвечал владелец усадьбы. – Она просто стояла, обратив ко мне лицо. А потом сказала: «Видишь, Дима, какая я стала? Это все ты виноват. Знаешь, где я сейчас? Я сейчас в аду, Дима. И ты там будешь, и наш сын тоже…»

Владелец усадьбы замолчал и снова откинулся на подушки.

– А дальше? – нетерпеливо спросил Гуров. – Что еще она сказала?

– Больше ничего, – отвечал Егоров. – Только это. Мне и этого хватило. Голова у меня закружилась, я начал падать. Цепляясь за занавески, за угол стола, добрался до кровати и упал на нее. Тут, к счастью, проснулся Юра. Вскочил, подбежал ко мне, стал спрашивать, что случилось. Ну я ему сказал… в общих чертах. Он побежал, разбудил Клавдию, она сделала мне укол… Вот, в общем, и все.

– Скажите, – спросил сыщик, – а кто светил фонариком? Кто подавал вам сигналы азбукой Морзе? Ваша жена?

– Юля? Нет, это не она. У нее в руках ничего не было, никакого фонарика. И потом, она не владеет азбукой Морзе. Это передавал кто-то… тот, кто ее послал…

– О ком вы говорите? – удивился сыщик.

Вадим Егоров повернул голову и взглянул ему прямо в глаза.

– Но ведь она сказала, откуда она сейчас пришла, – напомнил он. – Она сказала, что пришла из ада. Значит, ее послал хозяин ада…

– Понятно… – пробормотал Гуров. – Мы вступаем в область потустороннего… Но скажите мне еще одну вещь. У вас очень хорошее зрение?

– Вообще-то не жалуюсь, – отвечал Егоров. – Мне кто-то говорил, что из меня вышел бы отличный охотник. Я неплохо вижу в темноте, вообще зрение хорошее.

– Понятно… И все же ночью, со второго этажа, увидеть пустые глазницы, и струпья на теле, и кровь на одежде… Даже человеку, обладающему орлиным зрением, такое трудно. Вам не кажется, что большую часть из всей этой картины вы себе внушили?

– Нет, ничего я себе не внушил, я все это видел! – упрямо повторил Егоров.

– И слух у вас тоже хороший? Ведь вы слышали, что говорит… допустим, ваша жена, стоявшая внизу…

– Да, на слух я тоже не жалуюсь, – подтвердил Егоров.

– Конечно, не жалуетесь, – согласился сыщик. – И все же услышать, что сказал призрак, стоявший там, под окном, вы никак не могли – если только этот призрак не кричал, как раненый зверь.

– Откуда же в таком случае я взял эти слова? – поинтересовался Егоров. – Откуда я знаю, что она говорила: «Я сейчас в аду»?

– Возможно, вы их внушили себе на основании того сообщения, которое вам передали азбукой Морзе, – отвечал Гуров. – Честно говоря, только эта часть вашего рассказа не внушает никаких сомнений. Все остальное основано в значительной степени на внушении. Хотя вы и утверждаете, что у вас отличные зрение и слух.

– Да, слух и зрение отличные, – пробормотал хозяин усадьбы. – Вот только сердце слабое… Сердце никуда не годится…

Гуров хотел задать еще несколько вопросов, но тут послышался шум мотора, и в ворота усадьбы, которые управляющий предусмотрительно оставил открытыми, въехала машина «Скорой помощи». В передней послышались шаги медиков, голос управляющего, который кратко объяснял им, что случилось, и показывал, куда пройти. Пока медицинская бригада поднималась по лестнице, Гуров все же успел задать еще один вопрос:

– Скажите, а вы не заметили во дворе или за воротами еще одного человека?

– Какого человека? – удивился Егоров. – Нет, там больше никого не было. Только моя мертвая жена, прибывшая прямо из ада, и я, которому суждена дорога туда.

Тут подошли медики. Начались обычные медицинские процедуры: измерить давление, посчитать пульс, прослушать тоны сердца, проверить рефлексы… Сердечные шумы доктору не понравились, и он заявил, что пациент нуждается в госпитализации. Впрочем, Егоров не возражал. Его положили на носилки, бережно спустили со второго этажа и поместили в «Скорую». Юра заявил, что он поедет вместе с отцом, будет за ним приглядывать. Так что спустя несколько минут в усадьбе не осталось никого из Егоровых. Уже светало, скоро должно было встать солнце.

Гуров подошел к окну. Вот сюда кто-то светил фонариком, передавал азбукой Морзе зловещее послание: «Помоги, мне плохо». Кто был этот человек, владевший азбукой Морзе? Теперь сыщику было совершенно ясно, что в этом деле есть еще один человек, сообщник Юлии Егоровой. И это не мог быть сын миллионера – он находился здесь, в спальне, рядом с отцом. Кто же этот второй участник?

– Кто ты, кто? – бормотал сыщик себе под нос, глядя из окна усадьбы.

Он понятия не имел, кто является вторым участником преступной группы. А еще он не знал, где сейчас находится Юлия Егорова и каковы ее дальнейшие планы.

«Этот человек, подававший сигналы, стоял за пределами лужайки – может быть, за розовыми кустами или за альпийской горкой, – размышлял Гуров. – Конечно, можно еще раз вызвать криминалистов и осмотреть в этом месте каждый квадратный сантиметр. Но что это даст?»

Гуров был убежден, что такой осмотр мало что даст. Преступник крайне осторожен. Он не станет курить и сыпать пепел на траву, не бросит где-нибудь спичку или окурок. Он не оставит никаких следов. Если уж он умудрился придумать и провернуть фокус с расстиланием на берегу Волги мата, на который упала Юлия, а затем с быстрым и незаметным сворачиваем этого мата, то уж сейчас, когда ему надо было всего лишь посветить фонариком в окно, он не допустит огрехов.

Однако провести обследование места происшествия все же было необходимо. И Гуров достал телефон и позвонил капитану Соловьеву.

– Ты все спишь, капитан? – сказал он. – А спать нам некогда. Вадима Егорова только что увезли в больницу в Тольятти, и сын с ним уехал.

– Что опять стряслось? – спросил Соловьев. – Снова призрак?

– Да, снова наша знакомая мертвая хозяйка усадьбы, – отвечал Гуров. – Только на этот раз ее появление было обставлено более изощренно. Да я тебе лучше здесь, на месте, все расскажу. Приезжай, и своих экспертов прихвати. Надо проводить обследование места происшествия по всем правилам.

– Хорошо, мы будем через час, – коротко ответил Соловьев и отключился.

А Гуров спустился вниз и попросил у управляющего Безрукова пенную брызгалку, которой судьи обычно отмечают на поле место, откуда надо нанести штрафной удар.

– Я уверен, что у вас в хозяйстве где-нибудь есть такая вещь, – сказал сыщик. – Ведь, как я понял, Вадим Александрович в молодости занимался волейболом, да и здесь иногда играл – мне Приходько говорил.

– Да, где-то должна лежать такая штука, – отвечал управляющий.

Он порылся в хозяйственных шкафах и вскоре вручил сыщику баллончик с пенистой жидкостью. Гуров взял баллончик и вышел во двор. Обошел усадьбу кругом и оказался под тем окном, из которого ночью смотрел хозяин усадьбы. Он не стал выходить на середину лужайки, а сначала постоял, прикинул, где мог располагаться призрак, который ночью так напугал Егорова. И, определив это место, ту точку, где предположительно располагалась «мертвая посланница ада», он обошел кругом, обозначая этот круг пеной из баллончика.

Закончив эту работу, сыщик взглянул на кусты, окаймлявшие лужайку. Откуда-то оттуда кто-то неизвестный светил фонариком в окно Егорова, будил его, передавал ему послание «из ада». Гуров определил предположительно это место и тоже пометил его пеной из баллончика. А затем вернулся в холл и стал ждать приезда полицейских.