Интимные пули

– Лежите и не двигайтесь, – распорядился Гуров, обращаясь к мадам Бордо, после чего сам поднялся во весь рост.

– Бушман, – почти беззвучно шевельнула она губами. – Это Бушман. Он не угомонится, пока… Пока я не поговорю с ним.

Гуров поднял кресло и поставил его на прежнее место. Выстрелов больше не было. Он протянул женщине руку, за которую та ухватилась как утопающий за спасительную соломинку. Сыщик почувствовал, насколько холодны пальцы мадам Бордо, но не мог не сказать:

– Боюсь, с этим придется повременить, Татьяна. Кто бы ни желал вашей смерти, думаю, на разговоры он сейчас не настроен. Вам придется поехать с нами.

– Куда?

– В управление, – ответил Лев. – Там вы будете в безопасности…

– Исключено! – Татьяна покачала головой. – Если Бушман узнает, что я сотрудничаю с органами…

– У вас нет другого выбора, – сухо отрезал Гуров. – Вы едете с нами, и это не обсуждается. Решение окончательное, Татьяна Игоревна. Собирайтесь. – Он прошел немного вперед и пристально всмотрелся в темноту. – Что там, Стас?

– Ни хрена, – откликнулся Крячко. – Похоже, ушел гаденыш.

– На всякий случай обойдем здание по периметру. Ты справа, я слева.

– Понял тебя, старик. Иду.

Лев повернулся к мадам Бордо:

– А вы оставайтесь на месте, дамочка. И никакой самодеятельности. Ясно?

– Ясно, – покорно ответила Татьяна.

Глава 3

Маленькая круглолицая горничная с темным пушком волос над верхней губой, то ли казашка, то ли калмычка по национальности, долго и пристально вглядывалась во врученный ей Коневым фоторобот. Наклоняла голову вправо, затем влево, разглядывая портрет под разными углами. Лейтенант терпеливо ждал, перекатывая на зубах уже лишенную всяких вкусовых качеств жвачку.

Опрос двух молоденьких «боев» восемнадцати лет, трудившихся на входе в ночную смену, ничего толком не дал. Оба лишь подтвердили слова Бурмистрова и не сообщили Коневу ничего нового. Мужчина во всем черном заселился в «Лотос» в районе половины двенадцатого ночи. Багажа при нем не было. Один из «боев», правда, утверждал, что на клиенте, помимо всего прочего, была еще и черная бейсболка с символикой хоккейного клуба «Лос-Анджелес кингз», но его коллега напрочь отрицал этот факт. Впрочем, на общую картину это никак не влияло. Ни один из «боев» не видел, как тот же мужчина покидал пределы отеля.

– Нос мелковат, – после длительного раздумья сообщила горничная.

– Что? – не сразу врубился Конев.

– Я говорю, нос мелковат как-то, – повторила женщина. Она еще раз повернула голову набок, приглядываясь к фотороботу. Слегка прищурилась. – Да… Точно мелковат. У этого, из триста шестнадцатого, нос был гораздо крупнее. Большой такой нос. Не по длине, а по ширине… Вы видели, какой нос у этого французского актера?.. Ну, который теперь у нас в России живет… Забыла его фамилию…

– Депардье, что ли? – уточнил Конев.

– Да. Точно. Депардье. – Маленькая горничная радостно ощерила мелкие крысиные зубки в счастливой улыбке. – Вы видели его нос? Его же в кино часто показывали крупным планом…

– Видел.

– Вот. У этого, из триста шестнадцатого, нос был почти такой же. Большой. Широкий. А в остальном похож…

– Вы видели этого человека? – тяжело вздохнув, спросил Конев.

– Конечно. – Горничная вернула оперативнику фоторобот. Пригладила рукой и без того прилизанные короткие волосы. – Как только он заселился в номер, Леня сообщил мне, и я принесла в триста шестнадцатый чистые полотенца. Евген Евгеныч против того, чтобы мы подолгу держали в пустых номерах чистые полотенца, они тогда уже не пахнут свежестью. А Евген Евгеныч просит, чтобы все пахло свежестью. И чистотой. А номера ведь подолгу могут оставаться пустыми. И мы туда полотенца не носим… Постель – это одно, а полотенца – совсем другое. Они быстро теряют свежесть. Очень быстро…

– Ясно. Насчет полотенец я все понял, – сдержанно произнес Конев. – Вопрос в другом. Потом вы еще видели этого мужчину?

– После того, как поменяла полотенца?

– Да. После.

– Нет, не видела. В ночную смену работать хорошо. Никакого аврала, никакой суеты… Если никто не заселяется, конечно. Как в случае с этим, из триста шестнадцатого. Но в этом случае портье предупреждает по внутреннему телефону… Так что когда я отнесла полотенца, то спустилась к себе и немного вздремнула. До тех пор, пока не случилось все это…

– А «к себе» – это куда? – уточнил Конев.

– В комнату для горничных. Это на нулевом этаже. В подвале, говоря простыми словами.

– И на третий этаж вы больше не поднимались?

– Пока вы меня не позвали, нет. А зачем?

– На этаже есть еще постояльцы?

Горничная растерянно огляделась по сторонам. Двумя пальцами задумчиво разгладила пушок над верхней губой. По центру лба пролегла длинная продольная морщина.

– Ну… Вроде бы нет…

– Что значит «вроде»?

– Триста второй и триста одиннадцатый были заняты, но когда я сегодня заступала на смену, мне сказали, что постояльцы съехали… Вчера в обед… А заселялся ли кто-то в другие номера… Мне об этом ничего не известно. Вам лучше спросить Леню… В журнале ведь все записано.

– Спрошу, – кивнул лейтенант.

Он уже понял, что ничего не добьется от горничной. Во всяком случае, не больше, чем от остальных свидетелей. Неизвестный убийца, оставивший за собой два трупа, растворился, как призрак. Сунув в рот очередную подушечку жвачки, Конев еще раз взглянул на фоторобот преступника и пробормотал себе под нос:

– От такого портрета не будет много толку. Надо знать, кому его показывать… А так…

– Чего? – шмыгнула носом горничная.

– Ничего. Просто мысли вслух.

– А я? Что со мной? У вас есть еще вопросы? Я готова помочь…

– Нет. – Конев миролюбиво улыбнулся женщине. – Пока к вам вопросов больше нет. Можете идти отдыхать.

Со стороны лестницы послышались быстрые шаги, и лейтенант обернулся. Сложил фоторобот и спрятал его в нагрудный карман рубашки.

Невысокий коренастый оперативник с копной непослушных рыжих волос остановился на третьем этаже, быстро огляделся, поймал в фокус Конева и почти бегом устремился в его сторону. Горничная не торопилась уходить, охваченная любопытством.

– Товарищ лейтенант, – заговорил рыжеволосый, но, заметив постороннего человека, машинально перешел на зловещий шепот: – Мы кое-что нашли, товарищ лейтенант. Вернее, кое-кого… Судя по всему, версия о том, что убийца покинул гостиничный номер через окно, полностью подтвердилась. Его видели…

– Кто видел?

– Свидетель. – Оперативник замялся на пару секунд, после чего добавил с виноватыми нотками в голосе: – Боюсь, что свидетель не совсем надежный, но… Все-таки свидетель…

– Что это значит, Олег? – нахмурился Конев.

– Ну… Это бомж, товарищ лейтенант. У него там палатка с противоположной стороны отеля…

– Это Валик, – услужливо подсказала горничная. – Он живет за гаражным помещением. Его все тут знают… Евген Евгеныч прогоняет его, но Валик опять возвращается. А куда ему идти? Мы его подкармливаем…

– Ясно. Пойдемте, взглянем на вашего Валика. – Лейтенант решительно зашагал к лестнице. Рыжеволосый оперативник последовал за ним. Шествие замкнула горничная, но буквально через пару шагов Конев, обернувшись через плечо, безапелляционно распорядился: – А вы отправляйтесь к себе. Мы позовем вас, если понадобится.

Она покорно остановилась, комкая в руках носовой платок. На круглом лице появилось обиженное выражение. Но спорить с представителями власти горничная не стала.

– Дактилоскописты еще работают? – на ходу поинтересовался у оперативника Конев, спускаясь вниз по лестнице.

– Да, они еще тут, товарищ лейтенант, – кивнул рыжеволосый крепыш. – Только толку-то… Это же отель! Тут отпечатков – миллион. Иголка в стоге сена, короче… – Он замолчал и, лишь когда оба мужчины достигли первого этажа, осторожно поинтересовался: – А это правда, что про вас говорят, товарищ лейтенант?

– А что про меня говорят?

– Что вы увольняетесь…

– Правда. – Под настороженным взглядом ночного портье оперативники пересекли просторный холл и вышли на улицу. Обогнули здание по периметру. Робкие рассветные лучи восходящего солнца коснулись верхушек деревьев. – Заявление еще не подписано, но… Это мое последнее дело, Олег. Здесь, в столице. А как там дальше сложится… Вопрос с трудоустройством я еще не рассматривал. Пока все мысли только о свадьбе.

– Понимаю, – улыбнулся Олег.

Бомж Валик стоял, привалившись к криво растущему тополю. Редкие желтые зубы плотно сжимали истлевший почти до самого фильтра чинарик. Длинные нечесаные волосы доставали до плеч. Половину лица скрывала густая курчавая борода. На Валике был затертый до дыр плюшевый пиджак на голое тело, истинный цвет которого определить уже не представлялось возможным, спортивное трико и почти новые сандалии с торчащими из них грязными пальцами.

Рядом с потенциальным свидетелем находился еще один молодой оперативник, облаченный во все белое. На вид ему было не больше двадцати лет. Коневу не приходилось встречаться с ним прежде.

Лейтенант приблизился к Валику, и тот, мгновенно отлепившись от дерева, выплюнул изо рта чинарик. Конев уловил запах свежих винно-водочных испарений. Заметил и торчащее горлышко бутылки в левом кармане плюшевого пиджака.

– Вы – главный? Да? – по-деловому обратился к Коневу бомж, но тут же смазал первоначальное впечатление, пьяно икнув.

– В каком-то смысле, да. Лейтенант Конев. Главное управление уголовного розыска. А вы – Валентин? Я правильно понимаю?

– Валентин… – снова икнул бомж, – Николаевич. Человек без определенного места жительства. Временно…

– Понятно. Мне сказали, что вы видели подозреваемого.

Рука лейтенанта потянулась к нагрудному карману рубашки за фотороботом, но так и не завершила начатого движения. Последующие слова Валика остановили его.

– Я не знаю, подозреваемый он или нет. Я видел только то, что видел, уважаемый. И знаете, кто это был?

– Кто?

– Ниндзя.

Конев коротко обернулся на своего рыжеволосого спутника. Теперь ему стало понятным, что тот имел в виду, говоря о «не совсем надежном свидетеле». Олег в ответ лишь картинно пожал плечами.

– Самый настоящий ниндзя, – продолжил Валик. – Такой, как в кино показывают. До сегодняшнего дня я думал, что они в кино только и бывают. Но я ошибался. Глубоко ошибался… Я лично видел ниндзя… Вот этими самыми глазами. – Он постучал себя двумя пальцами по векам и в очередной раз икнул. Хотел было достать бутылку, но передумал. – У вас сигаретки не будет, лейтенант?

– Не курю. А с чего вы взяли, что это был ниндзя, Валентин… Николаевич?

– Ха! А вы когда-нибудь видели ниндзя? Хотя бы в кино…

– В кино видел, – не стал отрицать Конев.

– Тогда вы должны понять, что ошибиться невозможно. Он, как и полагается ниндзя, был весь в черном… И вытворял такое, что только ИМ под силу. – Валик сделал особенное ударение на слове «им», подчеркивая тем самым глубочайшее уважение.

– Давайте по порядку, – терпеливо попросил лейтенант. – Что именно вы видели? Где? Когда?

– Можно и по порядку. – Свидетель взял длительную паузу, глубоко втянув в себя воздух. Задержка дыхания позволила ему справиться с икотой. – Значит, так… Я мирно спал. Вот тут, на земле. До палатки не добрался. Перебрал вчера немного лишнего, знаете ли… Но, несмотря ни на что, сон у меня чуткий. Всегда… Так уж повелось с тех пор, как я в пожарной бригаде работал… И вот слышу сквозь сон два хлопка. Вернее, сначала один хлопок, а через пару секунд другой. А звук откуда-то сверху доносится. Я голову задрал и вижу, как на третьем этаже распахивается окно и из него выскакивает ниндзя. Как в кино… Весь в черном. И ловкий такой. Он встал во весь рост, оттолкнулся ногами от подоконника, кувыркнулся в воздухе и руками зацепился за ветку дерева. Вон за ту, – указал Валик пальцем вверх. Конев и два оперативника машинально отследили его движение. – Затем с нее прыгнул ниже, в развилку. Опять оттолкнулся ногами, опять кувырок в воздухе, и приземлился на крышу гаража. Беззвучно приземлился… И четко на обе ноги. Только ОНИ так могут.

– Вы видели его лицо?

– Какое там! – махнул рукой Валентин. – Во-первых, еще темно было… Точного времени не назову. Часов-то у меня нет… Во-вторых, он все проделал очень быстро. Как тень… Ну, на то он и ниндзя. Правильно? А в-третьих… – Бомж виновато отвел взгляд в сторону. – Признаюсь вам честно, лейтенант… Струхнул я малость. А как не струхнуть? Что, если бы он заметил меня? Я к палатке отполз, хлебнул из бутылки немного… А у самого руки прям ходуном ходят…

– Куда он потом делся? – спросил Конев. – Видели?

– Видел. Через ограду утек. С гаража когда спрыгнул, значится, бросился к ограде, лихо так перемахнул через нее и… поминай как звали. Вы меня извините, лейтенант… – Валик все-таки достал из кармана бутылку и сделал пару мелких глотков из горлышка. – Я как вспомню, меня снова мандраж берет. Шутка ли! Живой ниндзя… Да! Я и запамятовал как-то! Машина же у него была. За оградой стояла. Он сел в нее и уехал.

– Какая машина? – живо подобрался Конев. – Цвет? Марка? Номера?

– Темная. – Валик сделал еще глоток и бережно опустил бутылку обратно в карман. – А больше я ничего не разглядел. Но темная – это точно. Черная… Или темно-коричневая…

В кармане лейтенанта ожил мобильник. Он достал аппарат и ответил на вызов:

– Конев слушает!

– Толя, это Гуров. – Голос полковника звучал глухо и отдаленно. – Как у тебя там? Нарыл что-нибудь?

– Да практически ничего, товарищ полковник…

– Оставь кого-нибудь вместо себя и пулей дуй в управление, – распорядился Гуров.

– Сейчас? – Конев бросил взгляд на наручные часы.

– Сейчас, Толя, сейчас. Ко мне в кабинет доставят потерпевшую. Она же – важный свидетель по нашему делу. Пообщайся с ней. И самое главное, Толя… Ее безопасность сейчас превыше всего. Понял?

– Так точно, товарищ полковник! – Лейтенант подавил вздох. – Уже выезжаю.

Мобильник Конева вернулся в карман. Он выплюнул изо рта жвачку.

– Или темно-зеленая… – Валик поскреб пальцами в затылке. – А может, и синяя. Но темная – точно…

Глава 4

Завершив разговор с Коневым, Гуров нажал кнопку отбоя, но продолжал держать мобильник в правой руке. Левая покоилась на рулевом колесе. Автомобиль не превышал скорости шестьдесят километров в час. Лев сверился с показаниями навигатора. До нужного места, согласно полученным сведениям от мадам Бордо, оставалось совсем немного. Крячко, откинувшись на спинку пассажирского сиденья, зевнул, прикрыв рот ладонью. Потянулся. На губах Станислава появилась загадочная улыбка.

– А все-таки роскошная женщина… Согласись, Лева?

Гуров ничего не ответил. Набрал на дисплее новый номер, приложил аппарат к уху. С мрачным выражением на лице долго вслушивался в длинные заунывные гудки.

– Я про мадам Бордо, – на всякий случай уточнил Крячко. Закурив сигарету, он выставил локоть в раскрытое окно. Наполовину поднявшийся над горизонтом солнечный диск полностью разогнал сумерки. – Мне нечасто доводилось с ней сталкиваться. Честное слово… Но каждый раз, как ее вижу, так каждый раз и облизываюсь. Готов поспорить, что в постели она – самая настоящая бомба… И я все думаю, как бы подкатить к ней, но не решаюсь. А время идет… Буду потом лежать на смертном одре и кусать локти. Дескать, что же ты, дурень, так и не отважился. Помереть и не вкусить такого запретного сладкого плода. Я ж и на том свете себя не прощу… Ты меня слушаешь, Лева?

Гуров сбросил вызов, так и не дождавшись ответа, после чего набрал номер снова. И снова ничего, кроме длинных безликих гудков.

– Лева!

– Да слышу я, слышу, – с нескрываемыми нотками раздражения откликнулся напарник. – Ты не вкусил заветного плода. Вкусишь еще. Какие твои годы, Стас!

– Ты мне льстишь. – Крячко глубоко затянулся и выпустил клуб дыма в окно. Краем глаза заметил, как Гуров убрал-таки мобильник в карман. – Что? Жена так и не отвечает?

– Не отвечает.

– Вот она, семейная жизнь во всей красе, – театрально вздохнул Станислав. – Я потому так старательно и избегаю брачных уз…

– Стас, сделай мне одолжение. Заглохни! – недовольно зыркнул в его сторону Лев.

Крячко хотел было сказать еще что-то, но в последний момент благоразумно передумал. Никогда прежде он еще не наблюдал напарника в таком разбалансированном состоянии. Всегда спокойный и невозмутимый, полковник Гуров последние три дня был неузнаваем. И Станислав в общих чертах знал причину такой перемены. Жена Гурова Мария уехала на гастроли в Испанию, а накануне отъезда супруги из-за чего-то повздорили. Из-за чего – Крячко не знал. Но с момента своего отъезда Мария упорно не давала о себе знать. Не звонила сама и не отвечала на звонки мужа. Гуров даже не знал, благополучно ли она долетела, и именно этот аспект беспокоил его больше всего.

– Я сам виноват, – покаялся Лев после продолжительной паузы. Крячко удивленно изогнул бровь. Делиться сугубо личным тоже было не в стиле Гурова. – В последнее время работа стала для меня важнее семьи…

– А разве когда-то было иначе? – Крячко не пытался поддеть напарника. Он чувствовал, что именно сейчас тот нуждается в терпеливом собеседнике. Нуждается в друге.

Гуров покачал головой. Вновь бросил взгляд на навигатор. Автомобиль вкатился в коттеджный поселок.

– Я умел переключаться. Не всегда, но достаточно часто. Использовал любую паузу в работе для того, чтобы уделить Маше внимание. Она делилась со мной чем-то важным для нее… Я слушал… А в этот раз все как-то навалилось, Стас. Да ты и не хуже меня знаешь. Когда у нас в последний раз была хотя бы маленькая передышка?

– Честно говоря, не припомню.

– Вот и я не припомню… А для Маши эти гастроли были очень важны. Фактически решалась ее дальнейшая карьера. Сейчас я это понимаю… – Лев повернул руль и заставил автомобиль съехать с основной дороги. – Но задним умом, как известно, мы все гении. В общем, ей нужна была моя поддержка, а я остался холоден и равнодушен. Она все правильно высказала мне перед отъездом… Но теперь-то что? Маша не выходит на связь. Обиделась… Я ее понимаю. Но и она должна понять, что я волнуюсь за нее. Приедет – мы во всем разберемся. А сейчас… Мне только нужно знать, что с ней все в порядке.

– С ней все в порядке, Лева. Сам знаешь, если что, тебе бы сообщили.

– Знаю. Но все равно… На душе неспокойно, Стас.

– Это я понимаю. – Крячко докурил сигарету и выбросил окурок в окно. – Но наберись терпения, Лева. Твоя жена – здравомыслящий человек. Ей нужно немного времени. А потом она сама позвонит. Когда остынет.

Машина тем временем остановилась напротив небольшого двухэтажного коттеджа с красной черепицей на крыше. Цепкий взгляд сыщика тут же зафиксировал открытую калитку, ведущую на территорию. Лев огляделся, не торопясь покидать салон автомобиля, расстегнул пиджак, достал табельное оружие. Крячко проделал то же самое.

– Я пойду первым, – сказал он, распахнул дверцу с пассажирской стороны и ступил на асфальт.

Лучи солнца отражались от узких окон-бойниц коттеджа Романа Ведерника. Крячко полностью распахнул калитку и, держа пистолет дулом вниз, направился по тропинке к дому. Поднялся на крыльцо. Повернул ручку двери, и та легко поддалась.

– Думаю, мы опоздали, – раздался за его спиной голос Гурова.

– Почему это? – Стас повернул голову и проследил за взглядом напарника.

Слева от крыльца, напротив высоких полукруглых вазонов, лежала огромная кавказская овчарка с густой черной шерстью. Полураскрытая пасть застыла в свирепом оскале. Лужа крови под головой уже успела частично подсохнуть. Большие зеленые мухи безжалостно атаковали застывшие открытые глаза.

Гуров быстро спустился с крыльца и присел на корточки рядом с мертвой псиной. Овчарка была убита выстрелом в голову. Лев огляделся и заметил, как что-то блеснуло в траве на расстоянии трех метров. Прошел в заданном направлении, нагнулся и, подобрав гильзу, мрачно произнес:

– Точно такая же гильза, как и те две в отеле.

Он сунул гильзу в карман. Станислав не стал дожидаться напарника и вошел в дом. Несмотря на то что прихожая уже была освещена солнечными лучами, люстра под потолком оказалась включенной. В гостиной справа негромко работал телевизор. Напольный торшер рядом с ним тоже светился тусклым светом. Осторожно и бесшумно переступая с ноги на ногу, он прошел дальше. Миновал кухню. Толкнул дверь в спальню. Осмотрелся. Никого…

– Я проверю второй этаж, – негромко сообщил Гуров.

Крячко согласно кивнул. Ногой толкнул дверь в следующую комнату. И снова никого не обнаружил. Заглянул в туалет, затем в ванную комнату… Маленький обмылок, опутанный темными волосами, валялся на полу возле раковины. Кран слегка подтекал…

Станислав опустил оружие и вернулся в гостиную. Машинально выключил телевизор. Гасить торшер не стал.

– Стас! – донесся сверху голос Гурова. – Поднимайся. Он здесь.

Крячко быстро взлетел по широкой лестнице на второй этаж. На самой верхней ступеньке растеклась небольшая лужица крови. Дальний конец длинного узкого коридора тонул во мраке. Невысокая арка справа вела в просторную светлую комнату. Перешагнув порог, он сразу наткнулся взглядом на Ведерника. Хозяин дома сидел привязанным к стулу с низко опущенной головой. Голый волосатый торс был залит кровью. Несколько кровавых пятен красовались и на полу. Гуров продемонстрировал напарнику новую гильзу:

– Идентична, тут и экспертизы не нужно.

Станислав опустил оружие и приблизился к связанной жертве. Осторожно приподнял голову за подбородок. Лицо Романа Ведерника представляло собой кровавое месиво. Разбитые губы, сломанный нос, гематомы на скулах… Общую картину завершало пулевое отверстие между бровей. Но при всем при этом опознать его было можно.

– Ты прежде видел Ведерника? – спросил Лев.

– Видел. – Крячко отпустил голову убитого, и та снова безжизненно упала на грудь. – Это он. Но почему связан? Избит?

– Полагаю, убийце нужна была от него какая-то информация, – высказался Гуров, выходя через арку обратно в коридор. – И, скорее всего, в итоге он ее получил… Ведерник не спал. Мадам Бордо сообщила ему об убитых в отеле девочках. Когда киллер проник на территорию и застрелил собаку, Ведерник услышал его и кинулся на второй этаж, рассчитывая спрятаться там. Но убийца оказался быстрее и ловчее жертвы. Он настиг его уже наверху лестницы, – указал Лев на верхнюю ступеньку с лужицей крови. – Припечатал его тут. Возможно, лишил при этом сознания. Затем был допрос с пристрастием и рукоприкладством… А когда киллер выбил из Ведерника нужные ему сведения, он просто пристрелил его и ушел.

– И какие сведения ему были нужны?

– Стас, я лишь обрисовал тебе картину, как я ее себе представляю, – натянуто улыбнулся Гуров. – Но я не ясновидящий. Вот возьмем этого засранца, и ты первым делом обо всем его и расспросишь. Идет?

– Идет, – буркнул Крячко. – Я, как ты знаешь, тоже умею допросы с пристрастием устраивать.

– Не сомневаюсь. – Лев достал телефон. – А пока вызови бригаду и на всякий случай осмотри остальные комнаты.

– А ты кому звонить собрался? – полюбопытствовал Станислав.

– Орлову. Хочу получить ответ на один очень интересный вопрос.

– Орлову? В половине пятого утра?

Но Лев уже набрал номер.

– Гуров? Какого черта?.. – Заспанный голос генерала пытался звучать грозно. – Ты на часы когда-нибудь смотришь?

– Дело безотлагательное, Петр Николаевич, иначе я не стал бы вас беспокоить…

– Кто-то умер?

– Много кто. И из них как минимум трое сегодня ночью. – Гуров спустился на первый этаж и облокотился на подоконник. Лучи яркого солнца хлестнули сыщика по лицу. Он прищурился. – У нас со Стасом есть кое-какие соображения…

– Соображения – это хорошо, молодцы, что соображаете! А я тут при чем? Грамоту вам за соображения выписать?

– Не стоит. Обойдемся без грамоты, товарищ генерал. Вопрос в другом… Не могли бы вы прояснить кое-какую ситуацию…

– Какую ситуацию?

– Неделю назад один из крупных криминальных авторитетов столицы, Анатолий Бушманов, справлял в ресторане свой юбилей. То есть, по сути, был своего рода «сходняк»… На юбилее присутствовало множество криминальных элементов. А закончился сей праздник стрельбой. С жертвами, между прочим. Вам что-нибудь известно об этом, Петр Николаевич?

Орлов ответил не сразу. В трубке послышалось какое-то шевеление и недовольное посапывание. Видимо, генерал неохотно выбирался из постели. Гуров терпеливо ждал.

– Известно, Лева, известно. Но этим делом занимается ФСБ. Они взяли все под свой контроль, учитывая масштаб происшествия и личности фигурантов этой стрельбы. Всем остальным службам доступ закрыт… И я не понимаю, почему тебя это вдруг заинтересовало… Во что вы там влезли?

– Как я уже сказал, у нас есть соображения… – спокойно парировал полковник. – Пока, правда, официально не подкрепленные свидетельскими показаниями, но скоро будут подкрепленные, товарищ генерал. Мы подозреваем, что три сегодняшних убийства организованы именно Анатолием Бушмановым. И связаны они как раз с событиями недельной давности. Со стрельбой на его юбилее.

– Давай-ка так, Лева. – В голосе Орлова появились покровительственные нотки. Он старательно подбирал нужные слова. – Вы там особо не горячитесь, парни… Отдохните немного… И я жду вас сегодня в десять у себя в кабинете. При личной встрече все и объясню. Как понял, полковник?

– Отлично понял, товарищ генерал. В десять будем у вас.

– Вот и славно, – удовлетворенно буркнул Орлов. – И это… Повторяю: не горячитесь. Ясно? Все! До встречи!

Гуров сунул мобильник в карман и обернулся. Крячко уже спускался по лестнице.

– Ну что? Что сказал главный? – спросил он.

– Сказал, чтобы мы не горячились и в десять были у него в кабинете.

– Ясно. И что ты намерен делать?

– Ну… – Гуров сверился с наручными часами. – До десяти времени еще много… Я намерен нанести визит господину Бушманову. Ты со мной?

– А когда было иначе? – ухмыльнулся Стас. – Бригада уже в пути. Будут минут через десять-пятнадцать. Дождемся их? Или?..

– Дождемся.