Портрет второй
Прошли годы… Бурные, тяжкие… Началось с войны до «победного конца». Пришла и победа – победа Октябрьской революции.
Этого ли победного конца ожидал старый почтово-телеграфный чиновник, сидевший, как портрет, в раме своего служебного окошечка…
Годы изменили его. Поседела голова, отросли запущенные волосы. Заплаты и пятна покрыли суконце старой форменной тужурки. Глубокие морщины избороздили лицо, потерявшее былую важность… Только взгляд стал еще более колкий – вот так бы и пронзил насквозь этих новых, в кожаных тужурках.
А старые, где они?..
Давно лежит на кладбище соборный протопоп. Не перенес он «поругания храмов божьих», занемог и скоро умер. Так и не пришлось ему покататься в архиерейской сыновней карете… Как лист осенний, закружила буря господина земского начальника и забросила куда-то далеко, не то на остров Мальту, не то на Принцевы острова. А в усадьбе его давно трудовая коммуна орудует… Старую барыню еще встречает чиновник иногда. Облиняла старуха… Не шумит шелками. Гримаса обиды – обиды на всю жизнь – легла на ее лицо. Встретится взглядом со старым чиновником и вздохнет… и он вздохнет… – каждому вспомнится старое.
Ах, не глядеть бы на это новое!.. Если бы можно было навсегда захлопнуть вот так крепко окошко и сидеть за перегородкой, отгородившись от этого нового, страшного, непонятного мира, никого не видеть, ни с кем не разговаривать… Но вот стучат… стучат… надо открыть.
И чиновник открывает окошечко и молча, недружелюбно устанавливается на клиента, принимает письмо.
– Денежное?.. Несоответствующая оболочка. Не могу принять.
– Какая оболочка? – недоумевает клиент.
– Конверт мал. Здесь нет места для пяти печатей.
Клиент стоит озадаченный. Потом идет в соседнюю лавочку, покупает новый конверт, переписывает адрес. Опять стучит…
Окошечко открывается.
– Вот новый конверт…
– Не подходит. Клапан не подходит. Надо, чтобы в середине конверта углы сходились, а так я не могу наложить печать. – Окошко захлопывается.
Клиент ворчит и вновь уходит. Опять стук…
– Вот полдюжины конвертов, выбирайте любой.
Чиновник молча указывает на один из них.
– Ну и порядки, – уходит рассерженный клиент, получив наконец квитанцию. – Не советская почта, а старый прижим!..
Окошко захлопывается. Что-то вроде улыбки скользит по лицу чиновника.
Тишина… Только мухи жужжат и кружатся над столом.
Чиновник подавляет зевоту и враждебно смотрит, скосив один глаз, на ненавистный «Бюллетень НКПиТ». Случайно он прочитывает один приказ и бледнеет.
– Дожили!.. Этого не хватало!..
Дома, после службы, жена встретила его с засученными рукавами: она только что давала пойло корове и кормила индюшек.
– Отец, что с тобой, на тебе лица нет?..
Чиновник грузно опустился в старенькое кресло и, потрясая «Бюллетенем», воскликнул:
Bu va yana 2 ta kitob 399 UZS