– Граждане, успокойтесь! Иначе ничего не будет слышно! – субботним утром председатель сельсовета Аркадий Харитонов стоял на ступенях маленького здания сельского совета и пытался утихомирить собравшуюся толпу, – Товарищи приехали из города, чтобы разъяснить нам все недавние события! А вы своим гамом их задерживаете! Да и самих себя тоже!

Люди притихли, разглядывая приезжих. Один был в выглаженной милицейской форме, усат, и вид имел чрезвычайно представительный. Двое других были коротко стрижены, в одинаковых костюмах и казались одинаковыми, словно близнецы. Был и еще один мужчина, невысокий и кряжистый, на фоне остальных почти незаметный, только внимательный зритель мог заметить его острый и пронзительный взгляд, который, казалось, не упускает ни единой мелочи.

–Здравствуйте товарищи! – обратился к собравшимся один из тех, что в костюмах, – Чуть позже мы ответим на все ваши вопросы, но начать позвольте с приятного!

На верхнюю ступень поднялся человек в милицейской форме и хорошо поставленным армейским голосом провозгласил, что Тимофееву Сергею Ивановичу вручается грамота и памятный подарок, за содействие органам в поимке опасного преступника!

– Сергей Иванович, прошу вас сюда! – пригласил тот, что в костюме.

Смущённый Сергей, поправляя безукоризненно отглаженную рубашку, под перешёптывания односельчан, поднялся на ступеньки сельсовета и принял из рук награждающего грамоту и коробку с часами. После поздравлений и рукопожатий, покрасневший от смущения Сергей был отпущен обратно. А следом за ним такая же грамота была вручена и Николаю Николаевичу, за бдительность.

Сельчане поздравляли и хлопали по плечу героев всех поселковых пересудов за последние несколько недель, гордая Женька смотрела на отца и деда, и сама краснела от гордости и счастья, иногда поглядывая на стоявшую рядом с ней Ульяну. Сергей обнял своих девочек, принял поздравление и крепкое рукопожатие от довольного Николая Николаевича, а Меланья Фёдоровна утёрла платочком счастливые слёзы.

Потом милиционер отвечал на многочисленные вопросы, сыплющиеся из толпы, иногда ему помогал человек в костюме, иногда и сам председатель. Но Женька не слушала, что там говорят взрослые, она стояла между отцом и Ульяной, оба держали её за руки, и была совершенно счастлива.

Теперь Женька ходила по улице, гордо подняв голову, и улыбаясь всему – и летнему дню, и сердито шипящему на неё чужому гусю, который вёл своих сородичей на маленький пруд в конце переулка, и встретившейся ей по пути тёте Марине, разносившей почту.

– Женя, иди сюда, я тебе заплету колосок, – позвала девочку Ляля, – Всё же не каждый день у нас такие радостные события случаются!

Дом дедушки и бабушки, и дом самих Тимофеевых, который день гудел в предвкушении еще одного радостного события. Два дня назад Сергей, взяв конечно и Женю, ездил в город встречать родителей Ульяны, потому что в субботу было назначено бракосочетание.

– Я всегда говорила, что Тимофеев мужик порядочный, непьющий! – говорила возле почты товаркам Тамара Политова, – Это всё Тонька напраслину на него наводила! А вы ей и поддакивали, особенно ты, Флюра!

– Ничего я ей не поддакивала! Ты сама её слушала, разинув рот!

– Поддакивала, все слышали! – не сдавалась Тамара, – Ну, и где сейчас твоя подружка Антонина, а?! Говорят, лет восемь ей светит, а то и все десять! А дружка её…сами понимаете, к чему приговорят!

– А Тимофеев женится в субботу! У Ульяны Михайловны родители прибыли на торжество, – перевела разговор побагровевшая Флюра, – Я видела, как они с матерью с пошивочной платье забирали, очень красивое, кремового цвета. И мать у неё очень красивая женщина, ухоженная! Я думаю – москвичка!

– Ой, я тоже видела, – подхватила худенькая Сима Аверина, – Платье у Ульяны Михайловны скромное, но очень оригинальное, без всякого кружева.

– Ну, у неё животик уже видно, зачем ей кружево, – на удивление ласково произнесла Тамара, – Не юная дева, сама это знает, но покраше некоторых молодух будет! И поумнее! Не абы какого мужика себе приглядела, а надёжного, хорошего! И девочка у него умница, такая далеко пойдёт. Семья у них крепкая, друг друга держатся! За таким мужиком, как за каменной стеной, не пропадёшь!

Снова гудело село в субботу. Любопытные с самого утра стояли возле здания сельсовета, чтобы посмотреть на скромную свадьбу, и наконец дождались. Без кортежей и прочих пышностей, счастливая пара вышла из дверей сельского совета, однако встретило их практически всё село – громкими криками «Ура!», поздравлениями и аплодисментами. Особенно опытные подготовились лучше, и бросали под ноги паре крупу, цветы и мелкие монетки – на счастье!

Ульяна, в красивом кремовом платье сияла от счастья, Сергей смущенно принимал поздравления. Ульянина мама, Елизавета Петровна, в нарядном платье и с букетом в руках, стояла под руку с Михаилом Иннокентьевичем, улыбаясь и утирая слёзы. Рядом с ней и Меланья Фёдоровна прикладывала к глазам платочек. Ляля смеялась, глядя, как Егорка махал ручонками сидя на плечах отца. Все они, вся эта дружная и любящая семья знала, как выстрадано это нынешнее счастье, сколько за него заплачено…

А Женька ни о чём не думала! Она просто смотрела на отца и Ульяну, на своих родных, на односельчан, в синее-синее небо, и понимала, что этот день пронизан счастьем, словно солнечным светом, льющимся с неба.

Глава 86.

Дни бежали так быстро, что Женька не успевала их считать. Иногда отголоски прошлого мешали её заснуть, приходили в неспокойных снах, но это случалось всё реже. И постепенно страшное позабылось, пришла надежда, что счастье наконец-то навсегда поселилось в этом, увитом деревянным кружевом, доме.

Как-то незаметно пролетело лето, а осень прошла в приятной и захватывающей подготовке к будущему радостному событию. Ульяна шила пеленки на старенькой машинке бабушки Меланьи, сама Меланья Фёдоровна старательно вывязывала пинеточки и шапочки в двух цветах, розовом и голубом, на любой случай.

Почтальон Марина, улыбаясь, уже в который раз вручала Ульяне, или встречавшей её у калитки Женьке, извещение на получение посылки от родителей Ульяны. Женька просто обожала пересматривать все эти замечательные вещички для будущего её братика или сестрички. Ну и конечно, Елизавета Петровна обязательно клала в посылочный ящичек что-то для Жени. Иногда это была новая книжка, или блокнот, или нарядные банты, какие в провинциальном посёлке не купишь, или московские сладости, которыми Женька щедро делилась с Машей.

Оказалось, что Ульяна сама просто обожает плести разные прически из длинных Женькиных волос, поэтому новые банты сразу же шли в ход и вскоре после получения красовались на девчоночьей голове. А иногда и на голове самой Ульяны – потому что Женька тоже училась плести прически.

Вообще, у Жени и Ульяны сложились отношения скорее, как у подруг, или как у старшей сестры и младшей, этому способствовали еще и частые визиты Ляли, тогда уже дружная пара превращалась в девчачье трио. И уж никак не поворачивался язык назвать Ульяну мачехой, хотя сама Ульяна иногда и подтрунивала над собой, вспоминая известную сказку:

– Женя, ты математику сделала? Радмила Георгиевна сегодня в учительской говорила, что ваш класс контрольную не очень хорошо написал. Получишь двойку – заставлю горох перебрать!

– С золой горох-то? – смеялась в ответ Женька, – И котлы мыть?

– Само собой, и котлы тоже!

Смех и удивительное тепло поселилось в доме. Иногда Женьке казалось, что когда-то уже такое было в её жизни… когда она просыпалась и смотрела, как золотые солнечные нити тянулись от окошка почти через всю комнату, был выходной, и поэтому дом был наполнен ароматом папиных блинчиков…

Сочельник в том году выдался морозный. Оконные стекла почти полностью затянуло морозными узорами, которые были, конечно, искуснее, но всё же так похожи на украшающие наличники работы бывшего хозяина этого дома. Вечером, когда мороз крепчал, чуть потрескивали углы дома, и отрастивший зимнюю шубку Василий перебирался с излюбленного места на подоконнике на диван, поближе к теплу.

Женька и Маша сидели у тёплой печи и грели озябшие руки, они только что бегали, уже в который раз, к соседям, у которых был домашний телефон, чтобы снова позвонить в город.

Ранним утром Женька проснулась без будильника, что-то будто разбудило её. В доме все тихо суетились, и Женька с удивлением обнаружила у них в доме взволнованную бабушку Меланью. На диване, чуть улыбаясь какой-то вымученной улыбкой, сидела Ульяна, держась за живот.

Только сонная Женька хотела было спросить, что происходит, как в дверь вошел отец, отряхивая заснеженную шапку:

– Ну, всё, Ушаков приехал, можно одеваться! Женёк, вы с бабушкой остаётесь на хозяйстве!

– А вы куда? – спросила Женька.

– А мы в город. Пора, Женёк!

И Женька всё поняла. Она смотрела в глаза отца, которые вроде бы и улыбались, но в самой их глубине Женька видела леденящий душу страх. Она кивнула отцу и подошла к Ульяне. Прижавшись к ней, она обняла женщину, посмотрела ей в лицо и прошептала:

– Прошу тебя, только вернись ко мне! И… я люблю тебя… мама!

Ульянины глаза наполнились такой любовью, она погладила девочку по волосам, и ответила, вытирая со щёк набежавшие слёзы:

– Не бойся, доченька, всё будет хорошо! Ни минуты не бойся! Мы с тобой сильные, помнишь?! Верь мне!

И вот теперь время будто застыло в ожидании, словно было заморожено зимней стужей.

– Ну что, пойдем еще раз сходим? – спросила Маша подругу.

– Да сидите дома, холодно там! Сама сейчас оденусь и схожу, позвоню, темнеет уже, – Меланья Фёдоровна отложила спицы, – Заодно и деда проверю, неугомонный, снова же пошёл на склад Трифонова подменить, тот приболел. Должен к вечеру вернуться.

– Хорошо, бабуль. Только ты недолго ходи, очень уж любопытно, как там наша Ульяна!

Девчонки ушли в комнату к Жене и разложили там головоломку, присланную Елизаветой Петровной, а бабушка Меланья надела валенки, потеплее замотала шаль и отправилась к Рябовым, звонить в городской роддом.

У самого соседского двора навстречу ей попалась и сама Настя Рябова, закутанная в шарф по самые глаза:

– Баб Маня, пойдемте к нам скорее, дядя Сергей звонил, сказал, перезвонит через десять минут. Просил, чтобы я за вами сходила.

Сердце Меланьи Фёдоровны беспокойно забилось, и она прибавила шаг. Сергей перезвонил буквально сразу, как только они с Настей показались на пороге, и Меланья взяла трубку похолодевшей рукой.

– Мама! Всё хорошо! Дочка у меня! Дочка! И Ульяна, и малышка себя хорошо чувствуют, доктор сказал, всё прошло хорошо…мама…

Меланья Фёдоровна сама не могла вымолвить ни слова, только плакала от счастья и слушала, как смеется и плачет на том конце провода Сергей, который уже давно стал ей родным сыном.

Глава 87.

– Анютка, пойдем скорее, времени много! – позвала сестру Женька, положив книгу обратно, на магазинную полку.

– Сейчас, Жень. Я еще минутку, – Анютка разглядывала яркие наклейки и календарики на стойке.

Сестры Аня и Женя Тимофеевы выбирали подарки к Новому году, для чего приехали в город, к Ляле и Вадиму.

У Жени уже начались новогодние каникулы, она училась в университете. Анютка же училась уже во втором классе, и просто обожала ездить в город к тёте, сестре и двоюродным братьям Егорке и Костику.

– Жень, а ты что маме дарить будешь? – Анютка взяла старшую сестру за руку и заглянула ей в лицо, – Как думаешь, если вот такой блокнот ей куплю? Ляля мне подарила пять рублей, и решила их на подарки потратить…

Женька ласково посмотрела на сестру и вдруг вспомнила… как же давно это было…пять рублей, подаренные Лялей и ей…

– Я думаю, маме понравится блокнот. А к нему давай еще и вот такую ручку возьмем!

Они вышли из книжного магазина и отправились по улице, любуясь украшенным к новому году городом. Женька, которую было просто не узнать, потому что она превратилась в красивую светловолосую девушку, в пушистой шапочке и полушубке, притягивала взгляды молодых людей, шедших навстречу. И Анютка то и дело немного подтрунивала над сестрой:

– Женя, а вон там парень даже в столб лбом чуть не врезался, на тебя засмотрелся!

– Вот ты, малявка, – смеялась Женя, – Сама смотри не поскользнись.

Зимний короткий день уже синел, с тёмного неба летел большими пушистыми хлопьями лёгкий снежок, и теперь Женька совсем не грустила в новый год… Теперь снова наполнял её предвкушением чуда и запах смолистой ёлки, принесённой отцом из леса, и уложенные аккуратной горкой мандарины с стеклянной вазе, и вырезанные из белой бумаги снежинки, наклеенные на оконное стекло…

– Женя, смотри, как красиво! – Анютка указала сестре на красивый белоснежный храм, окруженный заснеженным сквериком, – Давай по той стороне пройдем, полюбуемся.

– Хорошо, давай руку, перейдем через дорогу.

Они встали возле кованной ограды и смотрели на высокую колокольню, на покрытые снегом крыши, и на блестевшие купола.

– Девушка, подай больной старухе, сколько не жалко, – услышала Женька позади себя чуть сипловатый голос и обернулась.

Возле них стояла пожилая женщина в засаленной светлой куртке, почти по самые глаза замотанная в платок. Хотя и была она сгорблена и говорила тихо, но Женька сразу узнала этот алчный, полный неимоверной злости на весь белый свет взгляд.

– Тётя Тоня? Это вы? Вы меня не узнали, это я, Женя Тимофеева!

– Ти…Тимофеева…– хриплым эхом отозвалась старуха и дернулась, будто её ударили.

Женька во все глаза смотрела на покрытое глубокими морщинами лицо, которое теперь перекосила злоба. И ей было жаль Антонину, невозможно было даже злиться, глядя, во что превратила жизнь эту женщину из Женькиного прошлого…

Антонина же, выругавшись, резко развернулась и бросилась по улице почти бегом, прочь от этой девушки в модном полушубке, от сжигающих её своей добротой глаз.

– Пойдем, Анют, нас уже, наверное, Ляля потеряла, – задумчиво проговорила Женя, – И дядя Вадим уже должен с работы вернуться, нас к ужину ждут.

Ляля и вправду беспокоилась, и встретила племянниц у двери:

– Вы где загулялись, мы вас ждем.

Из комнаты показалась вихрастая голова Костика, следом вышел и его старший брат, которого уже и Егоркой-то не назовёшь. Все уселись за стол и потекла оживленная беседа.

– Жень, ты что загрустила? – спросила внимательная Ляля, наливая чай в чашки.

– Ляль, ты знаешь… Я сегодня Антонину Андрееву встретила. Она просила деньги, возле церкви… И мне что-то так её стало жаль…

– Вот как? Тоню? Ну, хотя и правда, пора уже, срок-то отбыла наверно… А то, что побирается… Жень, этот человек сам свою жизнь загубил. Ей даже вернуться некуда, дом сгорел, может кто «добрый» поджёг, кто знает, родни нет, друзей тоже… Человек просто утопил себя в злобе! Да и сейчас, может ведь изменить свою жизнь, но…

Женьке было грустно, она искренне жалела эту женщину, которая когда-то свернула не туда на своей жизненной дороге, но в глубине души она понимала – как же справедлива судьба… Больше никогда в своей жизни не встречала Женя Антонину, затерялся её след в переменчивых временах, и не осталось после неё ничего хорошего и доброго.

ЭПИЛОГ

И мы с тобой, дорогой Читатель, именно в тот предновогодний день попрощаемся с героями этого рассказа. Но автор, конечно, расскажет, как сложилась судьба героев.

Сергей и Ульяна прожили счастливо почти двадцать лет. Но все пережитые Сергеем тяготы не могли не сказаться на его здоровье – он скончался от сердечного приступа, не дожив до шестидесяти лет. Всего на три года его пережили Меланья Фёдоровна и Николай Николаевич, угаснув в одно лето…

Ульяна Михайловна жива и поныне, живет в доме, украшенном деревянным кружевом, и любит ходить в гости к Ляле и Вадиму, которые теперь живут в доме родителей. Довольно часто, но всё-таки реже, чем всем хотелось бы, собирается в посёлке большая семья.

Приезжают сыновья Ляли и Вадима. Егор работает в нефтяной компании инженером, а Константин проектирует оборудование для производства в столичном предприятии.

Приезжает Анютка, которая окончила факультет прикладной математики и теперь пишет компьютерные программы, исполнив мечту жить в городе на Неве. Скоро намечается свадьба, её избранник, Игорь, тоже программист.

Маша Лукьянова выбрала профессию экономиста, вышла замуж за соседа, Олега Семёнова, и оба они работают в городе, у них трое сыновей. Маша и Женя дружны, как было всегда, да, наверное, так и будет – навсегда.

А Женька… Евгения Сергеевна окончила факультет филологии и журналистики, но душа вдруг попросила, и она давно работает в школе – преподаёт литературу. Она замужем, и теперь она Конева.

Её супруг, Дмитрий, работает на том же самом заводе, где работал когда-то её отец, и живут они в городе, в том самом доме, где давным-давно маленькая Женька клеила с мамой цветные гирлянды. Теперь уже их дети, Людмилка и Артём, наряжают старинными игрушками новогоднюю ёлку.