Kitobni o'qish: «ДЕНЬ НЕЗАВИСИМОСТИ», sahifa 5

ОʼКаллагана между тем уже и в машине, когда они ехали по направлению к полицейскому участку, вновь подтвердил свою неумность, заведя на другой лад старую песню.

– Ну ладно, парни,– сказал он через решётку,– если вы не хотите отпускать меня по дружески – А ведь мы свами столько всего пережили, что не каждый за десят лет переживёт! – отпустите меня тогда за плату. Пятьдесят тысяч каждому. При себе у меня, конечно, таких денег нет. Но при вашем согласии я электронным переводом пополню ваши счета. Пять минут работы.

Никогда прежде никакой пойманный ими негодяй не предлагал Рею с Вальтером откупиться. Да ещё за такие деньги! Деньжищи, прямо скажет. Так что Вальтер аж рот открыл, не зная что на это сказать. Не в пример ему у Рея ответ был словно заранее заготовлен на подобного рода случай:

– Я поклялся служить и защищать. И клятвоотступником становиться не собираюсь. Положено тебе сесть – я сделаю всё, чтоб ты сел.

– Мы как братья,– поддержал напарника тогда Вальтер, обращаясь к сидящему за решёткой мошеннику экстра класса.– Поэтому его ответ можешь считать и моим.

Другой бы угомонился. Поумнел бы, то есть. Но из ОʼКаллагана глупость прямо таки фонтанировала. От страха, что ли? Помолчал он не долго и в который уже раз затянул старую волынку на новый лад.

– Сколько мне впаяют, ребята, просветите пожалуйста?– нарушил он едва установившуюся тишину.

– По закону нашего штата десяточку, как пить дать,– ответил Рей, самодовольно усмехаясь.– Но я б тебя после отсидки, передал в другой штат, где ты нагадил, чтоб тебе и там десяточку припаяли. И так каждый раз из штата в штат. Ты ж читай на полстраны отметился. Так и получи по заслугам.

– Десять лет о моём любимом разливном пиве придётся мечтать мне несчастному,– печально чуть ли не плача сказал ОʼКаллаган на это.– Парни, ну может хоть в качестве последнего желания перед долгой отсидкой позвольте пивка хлебнуть.

– Может тебе ещё и ключи от квартиры подарить?– усмехнулся Рей.

– Ну я ж вас не угостить меня прошу. Прошу лишь остановиться вон у того бара,– пальцем ОʼКаллаган ткнул в направлении стоящего впереди у тротуара строения с пивной кружкой на вывеске.– Я сам вас угощу за такое человнеческое понимание. В конце концов если б не я, вы может и не придумали бы как из прошлого в настоящее вернуться. Ну уж толику-то взаимности я заслуживаю.

То ли халявное пиво соблазнило, то ли чувство благодарности. Они ведь и в правду обязаны ОʼКаллагану спасением! Хотя и попали в эту передрягу по его вине, но и выбрались из неё во многом благодаря ему. В общем профессиональная неприклонность дала слабину.

– Фиг с тобой,– сказал Рей задержанному мошеннику и тут же обратился к управлявшему машиной напарнику: – Тормозни у бара на десять минут.

В бар все трое они вошли как самые рядовые посетители. То есть, чтоб не стращать обывателя, браслеты с рук ОʼКаллагана остались дожидаться его вовзвращения в машине. Так что со стороны глядя можно было подумать, что расслабиться сюда пришли двое копов со своим гражданским приятелем. Ну или трое копов, один из которых уже переоделся в гражданское, а то и вовсе полицейское ещё не надевший.

Как рядовые посетителиони они заказали по кружке пенного напитка и разместились в зале за столиком лишь чуть сбоку от телевизора, стоящего на полке позади барменской стойки. Экран под небольшим углом всё равно просматривался настолько же хорошо, как если бы находился перед ними прямо перпендикулярно. ОʼКаллаган ещё когда он расплачивался за лёгкую выпивку столь мягким тоном, что невозможно ему отказать обратился к бармену с просьбой:

– Включите пожалуйста на новости. Интересно, что в мире творится.

Поэтому пиво они стали похлёбывать уже под выпуск свежей информации о происходящем и тут, и там.

– Сильно тут не рассиживайся,– предупредил мошенника Рей.– Выпили и пошли. Тяни кота за хвост, не тяни, а сесть всё равно придётся.

ОʼКаллаган в ответ с печальной миной на лице согласно кивнул, и питие началось.

А закончилось оно раньше, чем опустели кружки.

Сидели они, попивали, смотрели краем глаза или слушали краем уха новости по телику. И тут ни с того ни с сего диктор, ранее обявлявший репортажи и сюжеты про нечто обыденное объявил с самым озабоченным видом экстренное включение с места страшных событий. Ясное дело, что все присутствовшие по такому случаю вперились в экран, и шумел в баре один только телевизор да звуки, просачивающиеся с улицы.

Короче, с микрофоном в руках появилась после диктора на экране репартёрша африканского роду-племени. И в месте она появилась для кое кого до боли знакомом. По крайней мере знакомомы оно кое кому наверняка могло показаться. Лес, полянка, на полянке пять в человеческий рос чёрных мешков лежат по виду явно не пустые, вокруг копы копошатся да рыскают, вынюхивают да улики выискивают. И под этот фон мэм чернокожая да кучерявая речь толкает с таким видом, что и без речи можно обделаться со страху.

– Дерзкое и циничное преступление совершено неизвестными в лесу, примыкающему к нашему славному городу. Преступники безжалосно растреляли пятерых участников индейского ансамбля песни и пляски, которые репетировали выступление на празднование священного для нашей страны Дня Независимости. Это злодеяние тем ужасней, что совершенно оно в канун наиважнейшей в нашей истории даты. Полиция пока не комментирует версии о том, кто мог бы это сделать. Но я точно знаю: это сделали мерзкие рассисты, которые ходят между нами, прикидываясь толерантными. И я от лица возмущённых граждан страны требую, чтобы преступники, когда их поймают, а их обязательно поймают, были осуждены на электрический стул как за устроенную ими бойню, так и за их рассистскую идеологию.

Вальтер Коссман как застыл с поднесённой к губам кружкой в начале экстренного новостного включения, так и уронил руку, выплеснув из питейной ёмкости на стол с полглотка тёмного напитка, когда репортёрша, по сути пообещала расправу над убивцами невинно убиенных. Рей МакФарли тоже погрузился в тяжёлое, как мегалит раздумие. Правильней сказать тяжёлые чувства без малейшего проблеска мысли, ибо при таких чувствах глохнет всякая мало мальская способность соображать. Один только ОʼКаллаган не унывал. Можно сказать повеселел даже.

– Зря вы меня не послушали, парни,– сказал он самым уверенным тоном, приняв самый уверенный вид.– Я ж говорил вам: хрен вы меня поймаете.

– Ах ты ж гад,– грозно надвинулся на него Рей.

– Только без рук. Вам же хуже будет,– парировал ОʼКаллаган и перешёл на заговорщический шопот, ибо дальнейшее было не для посторонних ушей.– А если хотите, чтоб совсем хорошо было, я предлагаю по любовно договориться. Вы же понимаете, что на дознании, а в моём случае без федералов не обойдётся, я буду вынужден, помимо прочего, рассказать и то, как меня задержали, всё-всё-всё без утайки, включая,– тут ОʼКаллаган мотнул головой на телевизор, и хотя там уже рассказывали совсем о другом, было без слов понятно, что он имеет ввиду.– Собственно я и сам могу предложить им сделку: свобода в обмен на сдачу тех, кого сейчас все ищейки страны ищут. А в таком резононсном деле, не мне вам рассказывать: они на это пойдут. Но кому нужен лишний головняк? Ни мне, ни тем более вам. Можно поступить совсем просто и всем нам безболезненно: вы меня отпускаете, а я держу рот на замке. Ведь никто, кроме нас троих не знает кто это сделал и как. Вы явно не станете об этом трепаться. Ну и мне без угрозы лишения свободы это тоже ни к чему. Ну, что, расходимся?

Вальтер покосился на Рея, будто ища у него молчаливого ответа. Рей же не отрываясь смотрел на того, кто подставил их с напарником так подставил.

– И как долго ты молчать будешь? Сцапают тебя копы в каком-нибудь другом штате, и сдашь ты нас с потрохами, в обмен на свободу, как сам и говоришь.

– Один умный человек как-то сказал: «Чтобы не потерять всё наворованное, нужно уметь во время остановиться.» Я намошенничал за свою карьеру более чем достаточно. Ставить рекорд по количеству штатов, в которых меня ищут то копы, то облопошенные мной лохи я никогда не собирался, и сейчас мне это даром не надо. Афера в вашем штате была для меня финальным аккордом. Я сорвал недостающий мне куш, и теперь раз и навсегда покидаю страну. Буду наслождаться жизнью где-нибудь там,– ОʼКаллаган помахал в воздухе рукой, давая понять, что где это там останется секретом, чтоб никто его там не пытался найти для возмездия.– А там, живя в ладу с законом, мне не будет надобности выдавать вас тамошним копам. Ну что, по рукам? Сделка круче денежной.

– Да это ж из-за тебя, мерзавец,– с праведным негодованием процедил сквозь зубы Вальтер.