– Когда я объясняю, на меня надо смотреть, Валентина, а не в книгу! И слушать! – она стучит пальцем в бритый висок, в бесполезный аппарат с наклейками.

Есть такая штука в мире звуков: шум океана. Каково это, когда океан шумит прямо в ушах? И что вообще такое шум?

«Послушай, как шумит», – говорила Лина и подносила к Валиному уху большую шипастую ракушку. Валя делала вид, что слышит внутри неё океан, но на самом деле ничего не было.

Валя украдкой наблюдает на переменах за теми, у кого остаточный слух. Хорошо им! Захотели послушать, что в мире творится, – включили свои аппараты. Захотели тишины – выключили. Будто у них есть ключ от двери между двумя мирами: можно открыть, когда захочется. А у Вали вместо двери – глухая стена, такая же холодная, как в их с бабушкой комнате.

Последний на сегодня урок, русский язык, тянется невозможно долго. У доски – Алиса Витальевна Баринова, красивая женщина с серыми, слегка навыкате глазами и живым, подвижным лицом. Баринова слышащая, но родилась в семье глухих. Такие, как она, с детства учат оба языка, «тихий» и «громкий», и могут переводить.

После урока Валя остаётся и помогает Бариновой с доской и тетрадками. Потом они вместе выходят из школы. Когда ворота остаются позади, Баринова начинает новый урок.

– Сегодня будет тема «Семья». – Баринова показывает руками как бы две горки и говорит: – Дети.

Валя внимательно смотрит, повторяет несколько раз.

– Мать. – Баринова проводит раскрытой ладонью у рта. – Отец, – она ограничивает лицо сверху, затем снизу, под подбородком.

Валя старается. О занятиях на свежем воздухе они с Бариновой договорились ещё в конце прошлого учебного года. В школе, бывает, лупят по рукам за жестовый. Считается, что он вредит «нормальной» устной речи. Все учителя в Валиной школе, кроме Бариновой, заставляют говорить только губами и понимать по губам. Но для Вали это всё равно, что понимать птиц или пчёл. Можно распознать, выучить – общаться неудобно.

Или вот киты. Как они поют? Как кричат, когда зовут других китов, когда просят о помощи?

«Что случилось?» – спрашивает Баринова.

«Ничего». – Валя пытается изобразить удивление, но Баринова складывает пальцы «козой» и выстреливает ими наискосок:

«Ты обманываешь! Ты грустная и думаешь о другом. О чём?»

«О китах», – она подсмотрела это слово в видеоуроке.

«О китах?»

«Да. Сегодня я видела кита».

«По телевизору?»

«Нет, на берегу».

«Ты ходила одна?»

Валя отводит взгляд, но всё же отвечает:

«Я была с Линой».

Вообще-то Лина – это большая тайна. Валя ещё никому о ней не рассказывала. Но Баринова, с одной стороны, человек посторонний, а с другой – очень свой. Поэтому Валя дактилирует имя Лины – показывает каждую букву, потому что говорит о ней впервые. Потом делает рукой волнообразное движение: «Лина». Жест-прозвище, Валя сама его придумала.

«Лина», – Баринова повторяет волну.

«Лина моя подруга, – объясняет Валя. – Она подарила мне книгу. Мы гуляем. Я пишу ей письма».

«Расскажи ещё».

Долгие беседы на жестовом Валю пока утомляют. Она то и дело останавливается, встряхивает руками – и продолжает, так подробно, как может. Иногда, не зная слова, берётся за тетрадь и ручку. Баринова тут же переводит на жестовый, Валя несколько раз повторяет, запоминая, и рассказывает дальше.

Наутро после бури город полон сырой прохлады и умытого неба. Валя выбегает из общежития, поводит носом. Пахнет свежестью, мокрой землёй и чистой травой. Особенно – осенними бархатцами с клумб и йодом с океана. Валя дышит полной грудью и не может надышаться.