«Дорога уходит в даль… В рассветный час. Весна» kitobidan iqtiboslar, sahifa 2
Бывает, сахар лежит на дне чашки с чаем. Отхлебнешь — не сладко. Но чуть помешаешь ложечкой, как вкус сахара наполняет весь чай, доходит до самых верхних его слоев… Так папины слова о возможной его смерти, словно помешав ложечкой в моей душе, подняли в ней то, что, видимо, лежало на дне с самого утра, а может быть, и дольше: чьи-то чужие, горькие слова, не ставшие еще моей собственной мыслью, моим собственным опасением, — нестерпимая горечь наполняет меня до краев.
- Жил-был царь...
- С царицей? - уточняет Сенечка.
- А на что её, царицу? Без неё обойдёмся!
- Нет! - сурово поправляет Сенечка. - Царь всегда живёт с царицей. "Жили-были царь с царицей..." И у них всегда что-нибудь плохо. Например, детей нету и ещё что-нибудь...
- Ребенок должен кушать... — ворчала бабушка про себя. — Есть у отца работа или нет — разве ребенок виноватый? Ребенок должен расти...
Человек должен все делать для себя сам. Иначе он не человек, а глупая кукла.
Бывают такие минуты, когда в жизни, как в сказке, все кажется возможным, правдоподобным, ни капельки не удивительным."Весна"
— Девочки! — говорит папа. — Я тут нечаянно услышал эти два произведения. По-моему, это бред. И знаете, что самое плохое? Это печальный бред! Был когда-то, очень давно, Гиппократ — великий древний философ, «отец медицины». Так этот Гиппократ писал: «Бывает у больного бред веселый. Это — неплохой признак: такой больной еще может выздороветь. А бывает бред печальный, мрачный — это плохо: такой больной почти наверное умрет». Эти рассказы, что вы здесь читали, — мрачный бред…
Благословенны дороги, по которым мы уходим в даль!"Весна"
Мне становится грустно. Я впервые понимаю, что не всякого человека, не всякую жизнь озаряет такая большая любовь...Бедный Поль! У нее, верно, этого не было...Грустно, когда в итоге всей жизни у человека есть только "моя семейства": пальма в горшке и одноглазый попугайчик в клетке"Дорога уходит в даль..."
– Видишь это полосатое? – говорит он внуку. – Так это зеберь… – И, обращаясь уже к моей маме, старичок добавляет: – Этот зеберь, я вам скажу, мадам, – это пункт в пункт человеческая жизня… Черная полоса – горе, а за ней белая полоса – радость, и так до самой смерти! И потому, когда начинается белая полоса, надо идти по ней медленно, тупу-тупу-тупочки, надо пить ее маленькими глотками, как вино…
– А когда потом приходит черная полоса, – с улыбкой спрашивает мама, – что делать тогда?
– Тогда, – очень решительно отвечает старичок в картузе, – надо нахлобучить шапку поглубже, на самые глаза, поднять воротник повыше ушей, застегнуться на все пуговицы, – и фью-ю-ю! – бегом по черной полосе, чтоб скорей пробежать ее! И самое главное, мадам, – старичок наставительно поднимает узловатый палец, – когда бежишь по черной полосе, надо все время помнить: за нею придет светлая полоса… Непременно придет!
Мужая, человек начинает мечтать о вещах достижимых.
