Тишина

Катя поморщилась:

– Он не хотел… Настоящих детей, понимаешь? – Катя с сожалением сощурилась как злостный нарушитель устоев и порядков. – Я хотела, чтобы дети были, как и я – живорождёнными. Это… Мне не объяснить…

– Почему? Я понимаю…

– Правда? – Катя посмотрела исподлобья. – Он говорил: нам некогда их воспитывать. У нас сейчас будет карьера, ипотека! Вот как воспитывать детей с ипотекой? Это же невозможно!

– Да, время такое…

– А мне было всё равно. Я не понимала, что нам стало, не по пути… Долго не понимала… В общем, два года назад это закончилось.

Красивое лицо расчертила неловкая улыбка:

– Тогда я предложу тост, – Дима поднял рюмку, она вслед за ним. – За нас! За живорождённых!

Она невесело потянула губы и, кивнув, опрокинула коньяк в себя. Поморщилась:

– Мне пора.

– Останься.

Катя в ответ окаменела:

– Я знаю, что ты сейчас скажешь. Но я не могу. Ты – женат.

Тут дека на запястье пискнула. Дима приблизил к глазам экран и прочел:

“Дистанционное судебное заседание. Вы согласны на развод: – Да? – Нет?”

Дима машинально нажал “Да”.

Выскочила следующая надпись:

“Спасибо за внимание! Акт о разводе, номер 560382011300008 зарегистрирован! Исполнение решения суда происходит с этого момента. Если вы читаете это сообщение: вы автоматически уведомлены о пунктах судебного решения… Спасибо за внимание! Оцените нашу работу по восемнадцатибальной шкале…”

Дима отбросил чтение и посмотрел в серые глаза напротив:

– Ну вот! Теперь я свободен!

– А что это?

– Я только что развёлся.

– Как удачно… – хмыкнула она. – И всё же не торопитесь.

– Я спокоен как удав.

– Вы обещали проводить.

– Только если ты снова станешь называть меня на “ты”.

– Согласна.

Они шли очень медленно и молчали. Настолько медленно, что только спустя полчаса достигли её подъезда. Казалось, Катя не торопится входить. Она застыла на порожке и замяла пальцы. Диму вдруг переполнила энергия единственной стопки коньяка, придавшая смелости:

– Может, я к тебе?

– Нельзя. На первом свидании…

– Так значит всё-таки свидание… Тогда так! Работу мы оба потеряли.

– Разве ты тоже?

– Да. Давай смотреть реально. Я – механик автосервиса. Ты правильно сказала. Не сегодня так завтра нас обяжут надеть браслеты.

– И что? Разве не наденешь?

– С тех пор как встретил тебя, нет.

Воцарилось долгое молчание, после которого Катя пролепетала:

– Во мне нет ничего особенного.

– Ошибаешься. Ты… – Дима замялся, подбирая слова. – Ты самая особенная.

Катя промолчала, закусив неловко губу:

– Сегодня ничего не будет…

– Мне всё равно! Знаешь, у меня за городом остался домик отца. Он называл его берлогой, – Дима подмигнул. – Но домик очень хороший и тёплый, там дрова и лес, много земли. Завтра утром я забираю тебя! Мы уезжаем, – Катя раскрыла рот от удивления, Дима не дал ей сказать. – Возражения не принимаются! Здесь нам всё равно не дадут жизни. А там спокойно можно переждать всю эту кутерьму. Понимаешь?

– Я не понимаю…

– Всё ты понимаешь.

– Но как жить?

– У отца была старая шиномонтажка. Там всё оборудование. Просто клиентов было мало. Но теперь! Представь, сколько людей без браслетов подадутся за город и всем будет нужен техник. Я справлюсь!

Всё время пока он говорил, Катя смотрела под ноги:

– У меня такое впервые…

– Была старая традиция красть невест. Пусть я не краду. Но считай это романтической кражей.

Катя рассмеялась несмело:

– Идём… Идём ко мне… У меня вино.

Подмигнула:

– Расскажешь, как будешь жить в берлоге.

***

На шестой день в шиномонтаже побывали очередные три клиента. Дима управился с заменой шин, закрыл на вечер гараж и занялся дровами. Пока рубил, прикидывал, что заработок вполне сносный и с Катей им хватит. "Украденная невеста" освоилась, наведя за первые дни в берлоге порядочный марафет. Когда Дима внёс охапку дров, стряхивая опилки, подруга корпела над кипящей кастрюлей:

– Ну как заработок? – спросила, поправляя волосы.

Дима сложил дрова у печи и обнял за талию:

– Зябнешь, согреть?

– Топи давай!

Катя обернулась и поцеловала в губы. На ней сидел огромный не по размеру свитер. Волокна шерсти пахли землёй и домом:

– Всё ожидаемо. И скоро клиентов станет больше. Люди бегут из города. Говорят, вчера тревогу включали три раза за день.

– Три раза? Так часто!..

– Да… – Дима утонул в катиных волосах и вобрал в себя аромат – нежный как ромашковое поле весной. – Какое-то обострение, – он съязвил. – Снова синерговизор угрожает всему живому!

– Сумасшествие… – пробормотала подруга. – Я с непривычки не могу понять, почему сирену не слышу. Представь! В голове такая приятная тишина.

– Да, и у меня.

– Как же хорошо без этого воя!

Вдруг по стенам, столу и посуде поползла тень, и через миг окна вспыхнули. Высокие сосны на миг пропали, блеск от кастрюли усилил эффект далёкой вспышки. Катя визгнула, Дима потянул за плечи и рухнул вместе с ней на пол.

– Дима! Что это?!

Нутро дома озарилось, будто за окнами зимние сумерки уступили место яркому летнему дню. Испепеляющий жар опалил кожу, дом пыхнул горячим воздухом.

– Смерть… – прошептал он:

– Я люблю тебя! – Катя обхватила шею и прижалась изо всех сил; впилась губами. – Пожалуйста, не так!

Через долгие секунды свет померк, но зарево продолжало медленно колыхать по стенам тени – чудовища с когтистыми лапами.

Дима выдохнул, Катя с расширенными от страха глазами дышала ему в ноздри:

– Мы живы? – выдавила она. – Скажи, что мы живы…

– Да…

Дима поцеловал холодную щёку подруги, казалось, Катя превратилась в ледяную деву. Он встал и остолбенел.

Далеко за верхушками сосен, там, где лежал город, вставал высокий чёрный столб. Дым смерти вздымал под растерзанные облака могучую шапку, раскидывая на всю ширь неба гигантские сферические кольца.

Катя встала вслед за ним:

– Что э… Это оно? Дим?

– Конец… – пролепетал он. – Началось…

– Мы умрём?

– Нет. Слишком далеко. Я так понимаю: это на западе города, где воинская часть. Если только будет дуть сюда… Тогда выпадет пепел и он будет смертельный…

Катя должна была знать это из занятий агитпродой, но от охватившего испуга память выветрилась:

– Но дует от нас же? Правильно?

Катя свела ладони, словно взмолилась Вселенной о спасении:

– Да, – согласился Дима.

Наклон огромного гриба говорил, что зимняя пурга снесёт пепел прочь и немного левее. Жителям с противоположной стороны города не позавидуешь…

Вдруг пол заходил под ногами, стены и потолок зарокотали, стёкла заскрипели, а посуда забренчала, наполнив дом тревожными отзвуками далёкого катаклизма. Подземная ударная волна шла, зловеще колыхая округу, оставляя напоминание, о том, что скоро придёт следующая – воздушная:

– Погоди… Сколько прошло времени со вспышки?

Дима посмотрел на декафон, пытаясь отсчитать секунды:

– Вечность… – пролепетала Катя:

– Секунд тридцать. Надо засечь время и тогда мы узнаем расстояние.

Дима запомнил время. В глазах Кати застыл немой вопрос:

– И что?! Что нам теперь делать?

– А что ты сделаешь? Мы – без браслетов. К нам не придут. Пускай спасают их…

Дима махнул в сторону горящего в ядерном пожарище города и только сейчас заметил сумрак на кухне. Электричество пропало. Дима метнулся к ящику и переключил освещение на солнечные панели, так заботливо установленные отцом, когда тот хозяйничал здесь и был жив и полон сил. Дима не успел мысленно отблагодарить папу за прозорливость. Под беззаботный свист инвертора индикатор показал половинный от нужного ток (гамма-излучение повредило кристаллы на крыше, снизив их мощность и ресурс). Но, несмотря на теперь уже неполноценные панели всё же их должно было хватить для нормальной жизни на пару лет. Лампы торжествуя, осветили пустую кухню. Резкая тревога за пропавшую любимую поглотила мысли.