Kitobni o'qish: «Грустный гном, весёлый гном», sahifa 2

Вступительные экзамены

Антошке исполнилось шесть лет. Пора было поступать в музыкальную школу. Вступительные экзамены были в конце мая.

Уже с вечера мама нагладила сыну белую рубашку, пиджак, брюки. Приготовила галстук-бабочку. А папа начистил Антошкины туфли. У папы был свой способ чистить туфли. Мама называла его «долгоиграющим». Вечером папа густо намазывал туфли кремом для обуви. Потом, уже перед тем как ложиться спать, щёткой начищал туфли и снова намазывал. За ночь крем высыхал. Туфли покрывались тусклой тёмной коркой. Утром папа ещё раз надраивал туфли щёткой. Долго, пока кожа не начинала блестеть так, что в неё можно было смотреться, как в зеркало.

Экзамены начинались в три часа. Ради такого случая папа отпросился с работы на целый день. Мама сказала, что тоже уйдёт пораньше и встретит их уже в школе.

Утром, собираясь на работу, мама наказала плотно пообедать, а часа за два до выхода обязательно принять душ.

– Знаю я вас, – сказала мама. – Как начнёте беситься, будете все взмокшие. И за временем следите. Вы ведь можете не только про душ забыть, но и на экзамены опоздать. Документы я приготовила. На столе лежат.

– Не забудем. Не опоздаем, – пообещали в один голос папа и Антошка.

А папа добавил:

– И помоемся. Не волнуйся. По-мужски помоемся!

– Ну-ну! – усмехнулась мама и ушла на работу.

Антошке стало интересно, как это – по-мужски мыться? И чем этот способ отличается от женского? Но папа не стал объяснять, а сел за компьютер доделывать срочную работу. Папа работал технологом на заводе, где делали слуховые аппараты для слабослышащих людей. Завод готовился подписать контракт с итальянской фирмой. И теперь, говорил папа, надо срочно додумать кое-какие детали…

Антошка заскучал. Он послонялся по квартире. В бабушкиной комнате громко разговаривали по телевизору. Это бабушка смотрела сериал – ужасно глупый, про любовь. Антошка ушёл к себе, сел за пианино. Но играть не хотелось.

Включил компьютер. Загрузил игру «Тачки». Но играть в «Тачки» тоже было неохота. Тогда он подошёл к окну, стал смотреть на улицу. За окном тоже ничего не нашлось интересного. Моросило. Серое небо низко висело над крышами соседних домов, будто на улице не весна, а осень. Трава под деревьями была тёмная от дождя. Антошка лёг на диван, закутался с головой в плед. И заснул.

Разбудил Антошку папа.

– Вставай, Антоха! – крикнул он. – Вот мы с тобой балбесы! Хорошо, что мама позвонила. А то бы точно экзамен прошляпили. Я, представляешь, решил полежать немного – и заснул. Ну-ка бегом в душ! Быстренько, по-мужски!

И Антошка побежал в душ. Теперь он понял, что это за способ. Как будто ты не моешься, а уходящий троллейбус догоняешь – так пришлось всё быстро делать.

Потом наскоро пообедали всем холодным, оделись и побежали в школу на вступительные экзамены. Распогодилось: ярко светило солнце, весело распевали птицы. От утреннего скучного настроения не осталось и следа. Только кое-где на асфальте ещё не высохли лужи.

Во дворе школы их уже ждала мама.

– Что же вы? – укоризненно спросила она. – Чуть не проспали, да? Эх вы! Гриша, ты документы взял? Свидетельство о рождении, фотографию?

– Забыл!.. Я сейчас. Мигом. – И папа побежал домой.

– Хорошо, хоть недалеко живём… – вздохнула мама. – Ну вот что с вами делать?

Они вошли в здание школы. По широкой лестнице поднялись на второй этаж, прошли по длинному коридору к малому залу. Здесь было много народу. Антошка стал рассматривать ребят. Дети были одеты празднично и торжественно – мальчики в костюмах, девочки в нарядных платьях.

Двери открылись. В холл вышла молодая красивая женщина. Ласково погладила по голове девочку, которая стояла ближе всех, улыбнулась.

– Это Елена Владимировна, завуч, – шепнул кто-то рядом с Антошкой.

– Давайте начнём! – сказала Елена Владимировна. – Мы будем прослушивать детей по одному. Вы уж сами здесь решите, кто первым пойдёт, кто вторым…

Антошка хотел пойти первым, но мама его остановила:

– Надо папу подождать. А то он расстроится, что всё пропустил.

Вскоре прибежал папа.

– Не ходили ещё? – спросил он взволнованно.

– Тебя ждём, – ответила мама.

– Молодцы!

– Мы-то молодцы… А вот некоторые, которые документы дома забывают и чуть экзамены не просыпают… – начала было мама.

Но папа её не слушал.

– Сплошь гении и вундеркинды, – пробормотал он, разглядывая детей.

Но вот из зала вышел мальчик. Антошка поднялся со стула, отправился к дверям.

– Пошёл, что ли? – испуганно спросил папа.

– Ни пуха! – пожелала мама.

В небольшом зале было много преподавателей. Они расположились за столом. Антошка огляделся. На стенах висели портреты – только мужчины. А у рояля ожидала пожилая строгая дама в чёрном платье. Седые, почти белые её волосы были собраны на затылке в пучок, а на носу сидели очки с толстыми стёклами.

– Подойди, – позвала Антошку Елена Владимировна.

Антошка несмело пошёл к столу.

– Как тебя зовут?

Антошка сказал фамилию, имя.

– А на чём хочешь учиться играть, Антон?

– На пианино, – ответил Антошка.

– Так… Инструмент дома есть, – сказала Елена Владимировна, посмотрев в разложенные на столе бумаги. – Сейчас Манана Арчиловна тебя послушает. А потом ты опять подойдёшь к нам, хорошо?

Антошка кивнул, направился к роялю.

И вдруг, неожиданно для Антошки, строгая дама предложила поиграть в «дедушкину игру». Правда, она не сказала «дедушкина игра». А сказала, что будет нажимать одну клавишу, две или много, и Антошка должен сказать, сколько звуков она играет. И это было для Антошки так удивительно, что он растерялся. Манана Арчиловна играла. Антошка смотрел на неё, слушал и молчал.

– Что же ты молчишь? – спросила Антошку Елена Владимировна. – Не можешь услышать, сколько звуков?

– Мы в эту игру с дедушкой Ильёй играли, – ответил Антошка. – Только дедушка умер. А пианино мне подарил.

– В какую игру? – не поняла Елена Владимировна.

– Вот в эту, – объяснил Антошка. – Когда звуки угадывать!

– Раз ты уже умеешь играть, что же не отвечаешь? – улыбнулась Елена Владимировна.

Антошка пожал плечами. Манана Арчиловна сыграла две ноты. Антошка ответил – две.

Одну ноту – Антошка опять ответил. Тогда Манана Арчиловна сыграла три ноты. И Антошка ответил – три.

– Точно три? – уточнила Манана Арчиловна. – А может, четыре?

– Три, – ответил Антошка. – Только это легко. Вы мне больше сыграйте.

– Вот как? – улыбнулась Манана Арчиловна. – Хорошо. А теперь? – И нажала аккорд.

– Семь, – сказал Антошка.

– Верно! – обрадовалась учительница. – Ну а теперь?.. Отвернись только. – Она нажала на педаль и стала играть. Сначала сыграла две ноты, потом одну, потом три и сразу пять. И это было, как если бы в комнату входили люди – вдвоём зашли, потом один вбежал, за ним следом трое заскочили, а потом сразу пятеро влетели… Антошка слушал внимательно. И аккорд ему очень понравился – все эти люди-звуки были весёлые, они радовались и друг с другом шутили.

– Десять и ещё одна, – сказал Антошка. Он пока умел считать только до десяти.

– Какой умничка! – воскликнула Елена Владимировна.

Стали хлопать в ладоши. Манана Арчиловна хлопала – Антошка повторял и ни разу не сбился.

– Думаю, всё понятно, – обратилась Елена Владимировна к преподавателям. – Ты можешь идти, Антон. И передай родителям, чтобы подождали немного. Мне поговорить с ними надо.

– А песенку? – спросил Антошка.

Он помнил, что папа говорил – обязательно придётся петь. Так на одном форуме было написано. Они долго выбирали, какую спеть песню. Папа хотел, чтобы Антошка спел «Надежду». Это была папина любимая:

 
Светит незнакомая звезда,
Снова мы оторваны от дома,
Снова между нами города,
Звёздные огни аэродрома…
 

А мама возражала, что надо выбрать что-нибудь детское, про кузнечика например. Или «От улыбки хмурый день светлей…».

А папа спорил, что если «Надежду» не петь, то пусть поёт «Пробуждальную песенку». Эту песню он тоже нашёл в Интернете. Они с Антошкой выучили её и по утрам с удовольствием распевали:

 
По ресничкам бегают
Солнечные зайчики.
Просыпайтесь, девочки,
Просыпайтесь, мальчики,
Кати и Наташи,
Пети и Серёжи,
И кастрюльки с манной кашей,
Просыпайтесь тоже…
 

– А какую ты хочешь песенку спеть? – спросила Елена Владимировна.

– «Пробуждальную», – подумав, сказал Антошка.

– Давай послушаем.

Антошка запел. Манана Арчиловна стала ему аккомпанировать. Получилось очень красиво. И Елена Владимировна, и педагоги Антошке улыбались. А старенький учитель в очках даже подпевал.

В холле все стали оглядываться на Антошку. Папа смущённо сказал:

– Ну ты и горланил!

А мама обняла и тихо спросила:

– Не страшно было?

– Нисколечко! – бодро ответил Антошка.

Из зала вышла завуч Елена Владимировна. Она отвела Антошкиных родителей в сторонку. Антошка разговора не слышал, но понял, что говорят о нём.

Всю дорогу домой папа пересказывал слова Елены Владимировны – о том, что у Антошки прекрасные музыкальные данные и ему обязательно надо учиться, и про абсолютный слух. Ещё Елена Владимировна сказала, что Антошка будет учиться у Мананы Арчиловны. «Это наш самый сильный преподаватель!» – сказала Елена Владимировна. И папа, вспоминая эти слова, с гордостью говорил, что если в такой школе, где учатся сплошь гении и вундеркинды, отдают учиться к самому сильному преподавателю – это и правда здорово.

Шли мимо продуктового магазина. Папа крикнул, чтобы его подождали. И скоро вернулся с огромным арбузом.

– Этот арбуз целое состояние сейчас стоит! – всплеснула руками мама. – Не сезон же!

– Для сына мне ничего не жалко! – гордо ответил папа и подбросил арбуз над головой. Он красиво летел – как большой полосатый мячик.

– Разобьёшь! – вскрикнула мама.

– Да что мы, арбузов не носили, что ли?! – радостно ответил папа и ещё раз подкинул арбуз, нарочно повыше.

Арбуз пролетел сквозь папины руки и разбился об асфальт. Красная мякоть брызнула во все стороны, особенно папе на ботинки и на брюки. Хороший был арбуз, спелый.

Мама смотрела на остатки арбуза и едва не плакала. Зато папа, кажется, совершенно не огорчился.

– Что мы, разбитых арбузов не видели, что ли? – сказал он бодро и опять побежал в магазин, откуда через пять минут вынес новый арбуз – больше прежнего.

Первый школьный день

Первого сентября Антошку в музыкальную школу повела бабушка. Папа с мамой не смогли отпроситься с работы. Регистрация учеников начиналась в три часа. Но, как и предсказывала мама, бабушка долго собиралась – разогревала суп на плите, ела, одевалась, искала зонтик, – в тот день шёл дождь и дул холодный ветер. Вышли они только в начале четвёртого. Медленно шли по улице – у бабушки сильно разболелись ноги. Она ворчала всю дорогу: «Тащи теперь, бабушка, такую ношу…»

Но Антошка бабушку не слушал. Он бежал впереди.

Бабушка кричала сердито:

– Стой, Антон! – И приходилось то и дело останавливаться, ждать.

– Бабушка, – торопил Антошка, – ну мы же опоздаем! Уже, наверное, урок идёт!

– Пусть себе идёт. А мы что, не идём, что ли? – хмурилась бабушка.

– Бабушка… ну бабушка! – чуть не плакал Антошка. – Уже всё скоро закончится!

– Не закончится! – ворчала бабушка. – И не гони меня. Скажите спасибо, что вообще иду… Ох… сил моих нет на это смотреть. Смерти вы моей желаете, вот что…

В просторном холле школы стояли столы с табличками, на табличках были напечатаны фамилии, имена и отчества преподавателей. За каждым столом сидел учитель и отмечал своих учеников. Антошка уже знал, что будет у Мананы Арчиловны, и сразу побежал к ней.

– Добрый день, – улыбнулась Манана Арчиловна. – Все уже пришли. Вас ждём. Мы сейчас с Антоном пойдём в класс, познакомимся. А потом старшие дети друг другу поиграют.

И они с Антошкой пошли. А бабушка осталась внизу – ворчать и охать.

Класс Мананы Арчиловны был просторный и светлый. На окнах белые шторы. На подоконниках целый лес цветов в горшках. Два рояля помещались бок о бок. На стенах, как и в малом зале, рядком висели строгие портреты композиторов, под ними стояли скучные чёрные стулья, а в углу класса Антон заметил даже диван.

Три мальчика и четыре девочки обернулись к двери и теперь рассматривали Антошку.

Антошка застеснялся и спрятался за спину Мананы Арчиловны.

– Хочу вас познакомить с новым учеником, – сказала та и за руку подвела Антошку к ребятам. – Прошу любить и жаловать. Он будет учиться в нашем классе, и мы очень надеемся, что Антон покажет себя прилежным учеником. А теперь давайте поиграем. Ты, Антон, садись и внимательно слушай. Это наша традиция: Первого сентября ребята играют друг другу то, что было задано на каникулы. Тем более что Серёже Алдонину уже в октябре предстоит участвовать в конкурсе, и ему надо почаще обыгрывать программу на публике.

Антошка, пока Манана Арчиловна говорила, тоже рассматривал детей. Они были разного возраста, но шестилетнему Антошке все казались одинаково взрослыми. Кроме одного мальчика. Он был старше Антошки совсем ненамного. Мальчик показался знакомым. Тёмные длинные волосы были зачёсаны назад, брови и глаза на бледном лице выглядели словно нарисованными чёрной краской. Такие лица Антошка видел в мультиках: у эльфа из сказки «Дюймовочка» было такое лицо, ещё у Щелкунчика, когда он уже превратился в принца. Только те герои были светловолосые – вот и вся разница.

– Садись же, Антон! – сказала Манана Арчиловна. Антошка подошёл и сел рядом с мальчиком. – Давайте начинать. Начнём с тебя, Оленька. Выходи и объявляй программу.

Оленька – это была толстая девочка в очках – вышла к роялю и торжественно произнесла:

– Мендельсон, «Песня без слов».

Потом села и стала играть.

Антошка слушал и представлял, как ветер раскачивает верхушки деревьев, как тяжёлые грозные тучи наползают на небо, как сверкают молнии и вот-вот прольётся дождь. Такую грозу они застали с папой, когда возвращались на великах из парка. Они тогда едва успели выехать на шоссе и спрятались под стеклянным навесом автобусной остановки. Хлынул дождь стеной, заколотил по крыше. Папа не смог вкатить велик под навес целиком, и сиденье, заднее крыло, багажник мигом намокли, а переднее колесо и руль остались совершенно сухими. Антошка с папой тогда ужасно смеялись.

«Это разве песня?» – удивился про себя Антошка. Он думал, что песня – это когда люди поют.

Но ведь и гроза может петь песню, решил он и прошептал:

– Здорово…

– Что – здорово? – усмехнулся мальчик и тихо добавил: – Стучит как дура.

Антошка удивился.

Оленька закончила играть, неуклюже выбралась из-за рояля.

Следующим вызвали Сашу Подрезова. Он был высокий, худой и кудрявый – полная противоположность Оленьке. Саша тоже играл «Песню без слов», но это была другая песня.

Теперь Антошка увидел, как после грозы небо снова стало синим, выглянуло солнце и как они с папой, промокшие, немного озябшие, но и счастливые едут домой. Над деревьями, над крышами высоко в небе висит радуга. Папа оглядывается на Антошку, весело что-то кричит, а потом разгоняется и въезжает в самую большую лужу – и брызги окатывают его с ног до головы, а он смеётся. Антошка вслед за папой тоже въезжает в лужу. На миг становится страшно, потому что где-то на середине ему вдруг кажется, что это не лужа на дороге, а большой пруд и он, Антошка, едет не по асфальту, а по воде и сейчас ухнет глубоко вниз, на самое дно.

– Теперь ты, Коля… Мы с Колей сыграем концерт, который учили в прошлом году. – Манана Арчиловна села за второй рояль.

Коля был самый взрослый. Антошка заметил, что у него уже пробиваются над верхней губой усы.

– Прокофьев. Второй концерт для фортепиано с оркестром соль минор, – объявил Коля.

Они стали играть. Антошка замер. Мощные гордые звуки захватили его. Он вспомнил картину, которую видел летом, когда с мамой и папой отдыхал на море.

Тогда Антошка с родителями пошли смотреть картины в местную галерею. Больше всего Антошке понравилась картина, на которой бушевал шторм, а навстречу волне бесстрашно плыл в лодке человек. Волна была огромная, а человек маленький. И лодка у него была маленькая.

«Пап, а человек утонет?» – спросил Антошка.

«Выберется», – весело сказал папа и подмигнул сыну.

Потом Антошка всё смотрел на море, на настоящее море, и ждал, когда же начнётся буря, как на картине. Но буря так и не началась. Всё время, пока они отдыхали, стояла сухая и жаркая погода. Всего один раз ночью покрапал редкий дождик. Но утром опять светило солнце и весело пели птицы.

Только сейчас Антошка увидел не разгар бури, как на картине, а когда буря только начиналась. И как человек изо всех сил пытался уплыть от бури туда, где на горизонте ещё светило солнце. Но за его спиной уже закипало море, вспыхивали молнии, гремел гром, и вот уже чёрные тучи заклубились над самой головой человека. Всё же он не останавливал бег лодочки, то поднимаясь на волну, то обрушиваясь вниз, в холодную страшную яму, в которой отражались молнии. Но силы были слишком неравные. И вот вокруг человека поднялись, как скалы, громадные волны, неистовый ветер затрепал, закружил лодочку..

В какой-то момент Антошка не выдержал, вскочил. Он увидел, как громадная волна обрушивается на уставшего испуганного человека, срывает его с лодки – он летит в воду, и над ним смыкается море.

– Утонул! – крикнул Антошка.

– Вот псих! – рядом кто-то рассмеялся.

Антошка очнулся, посмотрел вокруг. Громко смеялся его сосед, другие ребята тоже улыбались. Не смеялась только Манана Арчиловна.

Антошка сел на место. Он вдруг почувствовал, что очень устал.

– Ладно, ребята, давайте продолжим, – сказала учительница и внимательно посмотрела на Антошку.

К роялю вышла следующая девочка. Но Антошка плохо её слушал.

– Что разорался-то? – шепнул ему на ухо сосед. Антошка не ответил.

– Ладно… проехали! – усмехнулся сосед. – Слушай, у тебя какой телефон?

– Телефон? – переспросил Антошка удивлённо.

– Ну да… Телефон у тебя какой?

Антошка достал телефон из кармана, протянул мальчику.

– Каменный век. Спрячь, не позорься, – сказал мальчик надменно.

Антошка сначала его не понял. Этот телефон подарили ему на день рождения папа, мама и бабушка. Это был его первый телефон. И Антошке очень нравилось, что вот у него есть свой телефон, как у взрослого. И он очень своим телефоном гордился.

– Только у лохов такие телефоны, понял? – не унимался сосед. – Во, смотри!

И он вытащил свой. Это был очень красивый телефон. Такой большой, что едва помещался у мальчика в ладони.

– Айфон, – сказал мальчик гордо.

Антошка вспомнил, что папа тоже мечтал купить себе такой. Но это было слишком дорого, и поэтому папа только вздыхал и говорил, что когда-нибудь они разбогатеют. И он тогда купит десять тысяч крутых айфонов, как Карлсон, а маме дублёнку, о которой она мечтает уже лет триста.

– Теперь ты, Серёжа, – сказала Манана Арчиловна. – Нам с Серёжей Алдониным предстоит выступать на очень серьёзном конкурсе. Серёжа молодец. Чтобы подготовиться, он на каникулах остался в городе, и мы всё лето занимались. Только в середине августа небольшой перерыв сделали. Объявляй программу.

Антошкин сосед спрятал айфон обратно в карман и гордо вышел к роялю.

Он объявил программу, стал играть. Но Антошка его плохо слышал, только следил заворожённо, как быстро бегают пальцы по клавишам. Ему было обидно, что Серёжка над его телефоном посмеялся.

Алдонин перестал играть. Подошёл и сел на прежнее место. Насмешливо посмотрел на Антошку. Антошка отвернулся.

Вечером папа с мамой пришли с работы весёлые. Мама купила торт, а папа – детское шампанское.

Когда они сели за стол и позвали сына отмечать Первое сентября, он подошёл к ним, положил телефон на стол, низко наклонил голову, прошептал:

– Вот… – И одним пальцем двинул телефон по столу к родителям.

– Ты что это, Антоха? – весело спросил папа. – Что такой пришибленный?

Антошка наклонил голову ещё ниже и шёпотом повторил слова Серёжки Алдонина:

– Только у лохов такой телефон…

– Что-о?! – удивился папа.

Мама подошла к Антошке, присела перед ним на корточки, заглянула в лицо:

– Что случилось, солнышко?

– Кто это тебе про лохов сказал? – Папа, кажется, рассердился.

– Там один мальчик был… Серёжа… Он сказал, что только у лохов такой телефон… – прошептал Антошка. – Пап, а тот человек утонул…

– Какой человек? Кто утонул? – растерялся папа.

– Помнишь, на картине, летом… Ты сказал, что он выберется. А он утонул… – Антошка поднял голову, серьёзно посмотрел на папу. – Там музыку играли. Я слушал. Он утонул, пап…

И тут Антошка неожиданно для себя почувствовал, что по щекам его текут слёзы.

– Добро пожаловать во взрослую жизнь… – вздохнул папа.

– Вы о чём вообще? – не поняла мама. – Можете толком объяснить?

Но папа ничего не ответил. И Антошка тоже промолчал.

Тогда мама прижала Антошку к себе, стала гладить его по голове и шептать ласковые успокоительные слова.