Проза. Книга 2

Халтура

Время подходило к полуночи. Я разделся, улёгся в кровать, и приготовился спокойно уснуть. В этот момент, ожил телефон. Чертыхнувшись, я встал и взялся за трубку.

– Привет! – закричали на том конце провода: – Это Мила с тобой говорит, узнаёшь?

– Узнаю. – без особой радости сказал я в ответ: – Что это ты так поздно звонишь?

– Я только, что поговорила со своей старшей дочкой. – затараторила Мила: – Алла несколько лет проживает в Америке. Её друг открыл архитектурную фирму. Ему нужны люди, которые могут чертить на компьютере. Ты вроде бы изучал «AutoCAD»?

– Я и сейчас работаю в нескольких подобных программах.

– Прекрасно! – бросила Мила: – А ты можешь… – она вдруг запнулась и начала неразборчиво мямлить: – это, как её… сейчас посмотрю… я тут всё записала… а вот, наконец-то нашла. – она облегчённо вздохнула и прочитала голосом московского диктора: – …создать виртуальный макет крупного здания.

– Конечно. Я делаю трёхмерную графику и печатаю с этих моделей цветные картинки. Затем, представляю заказчику и главному архитектору города или района, где намечается строительство здания.

– Отлично! Алла приедет ко мне дней через десять. Ты сможешь показать ей проекты?

– Приходи с ней в контору, где я сейчас подвизаюсь. Альбомы с картинками у меня на работе.

– Алла просила меня записать твои проекты на лазерный диск, чтобы её милый друг мог их посмотреть. Если ему это понравиться, он завалит тебя своими заказами. Сделаешь?

– Запросто!

– Договорились. Как только Алла приедет, я тебе позвоню. Пока. – Мила бросила трубку и, наверное, отправилась спать.

Зато у меня сон бесследно пропал. Ведь впереди замаячила неплохая халтура. Может быть, она повторится несколько раз. И даже, чем чёрт не шутит, возникнет возможность заявить о себе, как об архитекторе, в далёкой Америке.

Зарплаты, как пишут в газетах, там очень высокие. С нашими низкими ставками их никак не сравнить. Приятель, который обитает в Германии, как-то сказал, что у них такая работа стоит в пять раз дороже, чем здесь. В Америке платят, наверно, не меньше. И объекты, скорее всего, интереснее, чем в нашей провинциальной Самаре.

Полночи я ворочался в койке и грезил непонятно о чём. Утром я пришёл на работу. Первым делом, собрал самые интересные фото, записал их на лазерный диск и стал ожидать суматошную Милу и её дочку Аллу.

Ждать пришлось достаточно долго. Я уже стал забывать тот ночной разговор. У архитекторов это часто бывает. Сначала маячит большая работа. Потом, заказчик куда-то исчезнет, тем дело, обычно, и кончится.

Недель через пять, зазвонил телефон. Мила сказала, что Алла приехала, и они прямо сейчас забегут ко мне на работу. Они появились минут через сорок. Я ожидал, что за годы, проведённые в Штатах, Алла уже превратилась в этакую «столичную штучку».

Взглянул на неё и понял, что крупно ошибся. Потом начал с ней говорить и, после двух предложений, вновь изменил своё мнение. Внешне она, как была, так и осталась плохо одетой простушкой. Зато гонору у неё появилось, хватит на трёх москвичей.

Я принёс альбом со своими работами. Цветные картинки лежали в кабинете директора, и она их предъявляла потенциальным клиентам. Особенно в тех частых случаях, когда убеждала людей в высоком уровне нашей проектной конторы. Обычно, заказчики велись на красивые фото. Ну а дальше шёл разговор, по поводу цены договора.

Миле тоже все очень понравилось, и она завалила меня кучей любезностей. Алла вела себя по-другому. Она листала страницы с высокомерием наследной принцессы, случайно попавшей в убогую лавку старьёвщика. Мало того, презрительно фыркала и повторяла, что её милый друг делает вещи более высокого класса.

Я компенсировал презрение дочери, восхищением матери и смиренно сносил девичий снобизм. Архитектура, как и всё остальное искусство, это полная, на мой взгляд, вкусовщина. Хотя, если честно сказать, мнение и той и другой, не вполне отражали действительность. Истина, как мне казалась, находилась где-то в серёдке.

Алла завершила просмотр. С большой неохотой взяла лазерный диск с моими картинками и лениво сказала: – Это я отправлю в Америку, поговорю по телефону с приятелем и расскажу о своих впечатлениях. Если он вдруг захочет, с вами работать, то он позвонит. – сухо простившись, она двинулась к выходу.

Мила слегка задержалась. Какое-то время она расточала мне комплименты. Затем, поспешила за дочерью.

История с ожиданием ответа повторилась опять. Я уже выкинул из головы мысли об американской халтуре, и тут зазвонил телефон. Это произошло на работе, в пятницу, в девять утра.

– Здравствуйте, мой друг посмотрел ваш лазерный диск. – вдруг зачастила моя собеседница. Это так не вязалось с ленивой манерой вести разговор, что я невольно подумал: – «Видать, для неё очень дорого звонить в Самару из Штатов».

– В принципе моего парня устроило качество ваших картинок, но он хочет сам проверить ваши умения. Так сказать, провести маленький тест. Вы с этим согласны?

Я был весьма удивлён. Какой ещё тест, если на диске записано три десятка работ, начиная с коттеджей и многоэтажных домов и, кончая торговыми центрами и цехами заводов. К моему сожалению, чаще всего в нашей жизни, архитектор находится не том положении, чтобы перечить заказчику.

– Хорошо. – сказал я: – Тест, значит тест.

– Мы послали по электронной почте чертежи скромного домика. Сделайте 3D-модель и картинки с неё. Кроме того, мы послали вам образец. Это здание школы сделал мой друг. Посмотрите, с каким качеством нужно исполнить работу. – дальше она перечислила типы отделки цоколя, крыши и стен.

– Сколько времени это займёт? – прервала она свой монолог.

– Если домик не очень большой, то дня два на модель и часов восемь на рендер (это построенье компьютером фотореалистичной картинки с видом трёхмерной модели).

– Договорились! – ответила Алла и бросила трубку.

Я тут же проверил свою электронную почту, открыл письмо и увидел, что нём нет ни единого слова. К нему прилагалась картинка и файл «Автокад». Ожидая увидеть нечто особое, я торопливо открыл «Образец». На экране виднелась двухэтажная школа с большой галереей, примыкавшей к фасаду.

Честно сказать, я был слегка раздосадован. Работа, на мой взгляд, была очень посредственной. Я бы даже сказал – ученической. Поделки студентов выглядели приблизительно также.

Впрочем, и мои большие работы тоже кому-то не нравились. Как всем известно, на вкус и на цвет, товарищей нет. Кто-то предпочитает арбуз, а другому давай кусок буженины.

Открыв второй файл, я разглядел планы скромного домика. Чертежи произвели на меня впечатление студенческого курсового проекта. На них не имелось размеров. Не нашлось там и столь важных частей, как разрезы с фасадами.

Домик, по нашим понятиям, оказался довольно приличным – 15 на 18 метров в длину, два этажа, плюс высокий полуподвал. У него оказалось много крылец и наружные лестницы, ведущие на все этажи.

Как выяснилось из поясняющей надписи, это был «досуговый центр». Подобные здания в Штатах строят в небольших городках. Американцы встречаются там со своими соседями и обсуждают проблемы, возникшие на их территории.

Прежде чем делать модель, мне пришлось образмерить все планы, и прикинуть фасады. На это ушло четыре часа. Впереди были два выходных, но на всякий случай, я взял на понедельник отгул на работе.

В связи со множеством лестниц, разных крылец, и наружных дверей, работы оказалось на удивление много. Три дня, я пахал, как папа Карло, отец Буратино. Трудился по двенадцать часов.

Крышу, козырьки и прочие архитектурные штучки, Алла не обсудила со мной. Я сделал их на собственный вкус. Наконец, я закончил модель. Сделал с неё цветную картинку и отослал в США.

Ближе к концу понедельника, за минуту до полночи, раздался длинный междугородний звонок. Алла вновь начала тараторить: – Мы получили ваш файл, но не можем его просмотреть. Пошлите его, пожалуйста, снова.

Я стал ей объяснять, как можно открыть самораспаковывающийся архив с расширеньем ехе. В конце концов, сдался и хмуро признал, что файл мог быть испорчен при пересылке из одного конца паутины в другой.

– Хорошо. – вздохнул я. – Завтра утром пошлю его снова. – в девяностых годах, дома у меня не имелось выхода в электронную сеть. Я использовал почту на рабочем компьютере или заглядывал в интернеткафе. Уснул я достаточно трудно и спал очень тревожно.

Часов через шесть, меня разбудил дребезжащий сигнал: – Вечером мне звонила Алла из Штатов, – не здороваясь крикнула Мила. Дочь говорит… – далее повторился весь разговор, произошедший вечера.

– Пожалуйста, отправь ей картинки! – несколько раз попросила меня разгорячённая дама. Я несколько раз обещал.

Выслушав мои заверения, она, наконец, успокоилась и отключилась от связи. Придя на работу, я снова отправил Алле картинки.

В полночь, у меня в изголовье раздалась телефонная трель. Звонили из Штатов. Не здороваясь, Алла рванулась в атаку: – Мой друг посмотрел все ваши картинки. В общем, всё это нормально, но готовьтесь к тому, что придётся исправить много деталей.

– В честь чего? – удивился я её странным словам. – Речь шла только о тесте. Я его выполнил, и на этом всё кончилось.

– Мы заплатим за ваши труды, только вы должны сделать работу буквально на днях. И возможно, придётся несколько раз вносить изменения.

– И о каких же деньгах мы сейчас говорим? – проявил я интерес к увлекательной теме.

– Сто баксов! – твёрдо заявила она.

В моей голове послышался механический скрежет. Завертелись колёса ржавого арифмометра жадности: – Сто долларов, минус деньги за перевод, итого девяносто. – мгновенно провёл я расчёт про себя и двинулся дальше в своих рассуждениях.

– Насколько я знаю из писем приятеля, посудомойка в Штатах, получает минимальную ставку – пять долларов в час. Сто разделить на пятёрку, получается двадцать.

В общей сложности, я проработал все сорок часов. Учитывая моё «верхнее» образование и длительный стаж, мой труд оплатят по половинной ставке уборщицы. Причём, за эти же деньги мне ещё предстоит, несколько раз переделать модель. Это тоже займёт сколько-то времени.

– Извини Алла, – сказал я сурово: – но такая сумма меня не устроит.

– Но почему? – удивилась она.

Я не стал говорить про Германию, а остановился на том, что сказал девушке сущую правду: – Потому что, в убогой России за такую работу платят вчетверо больше.

– Но у нас эта модель стоит именно столько! – взвизгнула Алла.

– Значит, наймите студента из колледжа. Или поищите в другой, более бедной стране. Может быть, и найдёте умельца, что будет неслыханно рад означенной сумме. Наверняка есть несчастные люди, в горных районах Тибета и Африки.

Алла ещё, что-то кричала, но мне наскучили препирательства с ней, и сухо простившись, я нажал на отбой. Улёгшись в постель, я долго ворочался и уснул не раньше двух пополуночи.

В семь часов, меня разбудил местный телефонный звонок. В голосе Милы слышались горькие слезы: – Аллочка позвонила мне вечером. – всхлипнула дама. – После её объяснений я всю ночь не спала. Еле дождалась утра, чтобы связаться с тобой.

Аллочка говорит, что ты сильно подвел её милого друга. Ты обещал сделать для них какой-то проект. Они договорились с заказчиком, а ты всё сорвал. Аллочка говорит, что если ты не хочешь дальше работать, пришли им свой файл с трёхмерной моделью.

– С какой это стати? – возмутился я не на шутку: – Я тридцать три года служу архитектором. Много зданий построено по моим чертежам. Я показал Алле все большие работы за последние две пятилетки. Записал их на лазерный диск для её милого друга.

И вдруг ейный приятель, как заявила мне Аллочка, решает устроить мне тест. То есть, проверить, могу ли я хоть как-то работать с трёхмеркой? Я согласился лишь для того, чтобы им показать, с которой скоростью я умею ворочать 3D.

После того, как я сделал картинки, выясняется, что это вовсе не тест. Оказывается, что у них есть заказчик на этот «досуговый центр». Я должен исполнить все «хотелки» клиента, а они мне заплатят сотню «зелёненьких баксов». Да за подобные деньги в Америке только посудомойки работают.

Теперь, я должен оправить им файл с трёхмерной моделью, чтобы они продолжали работать с заказчиком. Так вот, передай своей Аллочке, что я дарю ей картинки, которые ей отослал.

А на сто сэкономленных долларов пусть сходит с другом в ближайший «досуговый центр». То бишь, в мультиплекс. Посмотрят там фильм, скушают ведёрко попкорна, пару мороженных и попьют кока-колы. Может быть, они и уложатся в эти огромные деньги.

На все мои объяснения Мила только вздыхала и просила связаться с Аллочкой ещё один раз.

Скрепив своё сердце, я согласился, оделся и пошёл на работу. Там сел за компьютер, написал и отправил письмо в далёкие Штаты. В тексте я сообщил, что если бы не её добрая мать, я бы не стал продолжать разговор. Но так как, Мила меня попросила, то сообщаю, на каких конкретно условиях я буду с ними работать.

До начала проекта, мы должны обсудить три главных вопроса: что нужно сделать, в какие сроки и за какую оплату? Если мне что-то не нравится, я отклоняю заказ. Работу я начинаю лишь после того, как получаю аванс в полсотни процентов. Файлы отдам после расчёта. Как и следовало ожидать, ответа я не дождался.

Через пару недель, позвонил мой старый товарищ, который лет восемь, как обретается в Штатах. Сам он чистокровный еврей и уехал с семьей по еврейским каналам.

Поговорив обо всем понемногу, я рассказал ему о моей неудачной халтуре и об оплате в сто зелёненьких баксов. На что он грустно ответил: – В Америке, за восемь часов, водитель машины получает значительно больше.

Пару секунд он помолчал и продолжил, осторожно подбирая слова: – Очень многие… – он снова ненадолго замялся, и тихо закончил: – …советские эмигранты… поступают именно так, как твоя знакомая Аллочка. Хорошо, что ты с ними не стал дальше работать, они бы тебе и этих грошей не отдали…

– Больше иностранных заказчиков у меня никогда не имелось. Я работал лишь с теми людьми, что проживали в Поволжье. Наверное, это и к лучшему. Не то, всеми ночами ругался бы с каждым клиентом.

Рассказ печника

В конце пятидесятых годов двадцатого века мне шёл пятый год со дня появленья на свет. Поэтому я, по своему малолетству, жил вместе с родителями. Тогда наша семья обитала в Баку. Этот внушительный город и по сегодняшний день является центром Азёрбайджанской республики.

В те времена, эта небольшая страна входила в состав СССР. Там можно было увидеть представителей самых разных народов. В том числе, постоянно встречались и русские люди. Не то что, сейчас.

Часть из них появилась на той территории ещё в правление Екатерины Великой, когда шло «присоединенье Кавказа к России». Все остальные оказались на Апшероне, значительно позже. А если выражаться точнее, то сразу после того, как возле Каспия обнаружили нефть. Причём, нашли её там, в огромных количествах.

Промыслам требовалась уйма людей, чтобы обслуживать те установки, что усердно бурили пустынную землю. Мало того, нужно было построить железнодорожные ветки, для отправки сырья за границу Бакинской губернии.

Вслед за ростом добычи «чёрного золота», начала развиваться промышленность. В том числе и производство керосина с бензином. На всех предприятиях должен был кто-то трудиться, поэтому рабочих различных профессий везли со всех концов огромной империи.

Местное население, в основном, занималось животноводством и сельским хозяйством. Люди разводили там коз, овец, лошадей и выращивали виноград и овощи с фруктами.

После образования СССР, горючего требовалось всё больше и больше, и приток специалистов только усилился. Дело дошло того, что город Баку стал фактически русским. Как-никак, а сорок процентов всего населения, это не шутки.

Кстати сказать, в те времена, азербайджанцев в столице было в два раза меньше, чем представителей всех прочих народов. Все, как один, общались на языке Толстого и Пушкина, и никто никогда не выспрашивал национальностью своего собеседника.

Если сказать откровенно, то дела с жильём тогда обстояли неважно. Поэтому, много людей обитало в, так называемых, «самоделках». Их строили из пилёного камня, который назывался ракушечник.

В этих сооружениях имелся лишь электрический свет. Во дворах размещался металлический кран, играющий роль водоразборной колонки. Все остальные удобства находились в общественной надворной уборной, которая была лишь одна на десятки домов.

Наша небольшая семья обитала в такой же скромной «халупе», как и все остальные соседи. То есть, мы обладали двумя тесными комнатами, каждая метров двенадцать-пятнадцать. Одна служила нам «залой». Ну, а другая, совмещала в себе множество функций.

Во-первых, в ней стояла кровать, на которой я спал. Во-вторых, она являлась прихожей. Из неё можно было пройти прямо с улицы в нашу гостиную. В-третьих, здесь, в самом центре, размещалась «семейный очаг», на котором варили еду.

Нужно сказать, что это устройство, совсем не похоже на традиционную русскую печь. Скорее это была, кухонная плита, сложенная из кирпича. Она стояла вплотную к наружной стене.

Плита представляла собою большое корыто высотою со стол и размером восемьдесят сантиметров на метр. В передней, длинной части данного короба имелась чугунная дверца, как у обычной «печки-голландки».

Сбоку находилась труба диаметром в дюйм. По ней, внутрь подавался природный газ, что шёл с нефтепромыслов. Кран, что открывал и прекращал поступленье горючего, находился снаружи. Это была железная поворотная ручка на магистральной трубе.

Сверху плита закрывалась толстой чугунной пластиной с двумя конфорками переменных диаметров. То бишь, конфорки состояли из разноразмерных съёмных колец, что вкладывались одно в другое.

Причём, одна группа колец была чуть побольше второй. Таким образом, имелась возможность отрегулировать размер той дыры, из которой яростно пыхало открытое пламя.

Не знаю, как в Азербайджане сейчас, а в те далёкие годы, центрального отопления в Баку не имелось. Поэтому, эти устройства являлись не только кухонными плитами, но и печами для обогрева жилища.

В холодные дни, люди усиленно жгли «голубое горючее» и ожидали, пока раскалится вся эта конструкция. После чего, перекрывали подачу природного газа и ложились в кровать.

Какое-то время в доме было комфортно, но постепенно печь остывала. Тепло улетало сквозь щели в дверях, в окнах и стенах, и ближе к утру становилось довольно прохладно. А если вдруг ночью выпадет снег, то температура внутри помещений стремилась к тому низкому уровню, что оказался на улице.

В это давнее время, у моих милых родителей был хороший товарищ дядя Володя. Вместе с моим юным отцом он работал на нефтепромыслах в одной бурильной бригаде. Он часто заглядывал к нам с женой и детьми разного возраста. Пока взрослые о чём-то болтали за скудным столом, мы развлекались, как только могли.

Потом, мужчина с супругой и моими приятелями внезапно пропали. Я, конечно, спросил, почему они к нам теперь не приходят? Мама немного подумала и сообщила, что они отправились жить куда-то в Россию.

Прошло несколько лет и мои «предки» решили перебраться на Волгу. Мы переехали в Куйбышев, который потом, стал опять называться Самарой, и поселились в пятиэтажной «хрущевке» со всеми удобствами.

Когда я оканчивал школу, мама мне рассказала, почему дядя Володя с семьёй вдруг покинул Баку? Как оказалось, до работы на промыслах, он был подсобником у печника. Молодой человек научился этому сложному делу и, какое-то время, трудился по сёлам, что находились вокруг его тихой деревни.

Затем, уехал в соседний райцентр, окончил там техникум и «по распределению» попал в Азербайджан на морское бурение. Володя женился, обзавёлся детьми и со временем понял, что денег едва хватает на жизнь.

Жилья он тогда не имел, и не знал, когда получит квартиру от родимой конторы? Пришлось ему, прикупить скромный участок земли и самому возводить небольшую халупу.

Все средства у них уходили на строительство дома. Его семья жила до ужаса бедно, и он подрабатывал везде, где только мог. В том числе, перекладывал печи друзьям и знакомым. Кстати сказать, нашу плиту он тоже когда-то чинил.

Потом, Володя вдруг быстро уволился. Он продал все вещи и дом, взял жену, малолетних детей и пару больших чемоданов. Потом сел в скорый поезд, идущий Россию, и навсегда уехал из города.

Перед самым отъездом дядя Володя зашёл к нам проститься. Он сказал маме с отцом, что ценит дружбу с такими людьми, как они, но оставаться в Баку он больше не может. Мужчина немного помялся и объяснил им причину такого решения.

– Не очень давно. – сказал дядя Володя: – Меня пригласили отремонтировать печь в старом районе Баку. Причём, в старом доме, который выглядел, словно полная чаша. И в этом нет ничего удивительного.

Хозяин работал директором в большом магазине. Как болтали соседи, он пускал дефицитный товар, не в торговую сеть, а сдавал его местным барыгам. Те тащили добро на базар и получали на такой спекуляции огромные деньги. Добычу делили между собой.

Я разобрал большую плиту и стал выгребать оставшийся мусор. Дошёл до основания кирпичного короба и увидел неприятную вещь. Оказалось, что несколько крупных камней раскололись от сильного жара.

Желая заработать чуть больше обычного, я решил их сменить и сказал об этом хозяину. Тот говорит, делай, что надо. Мол, всё тебе оплачу и ушёл в соседнюю комнату.

Я выковырял один из обломков и увидел, как под ним что-то ярко блеснуло. Я подцепил предмет монтировкой и вытащил круглый кусочек металла тёмно-жёлтого цвета. Продолжая работать, я подождал, когда все хозяева уйдут в другой конец дома, снял ещё пару камней и увидел под ними целую россыпь монет. Это были царские золотые пятёрки, а так же червонцы.

Насколько я знаю, дед моего нанимателя был очень богатым купцом и до революции жил в том же доме. Наверняка он и спрятал деньги в печи, когда в город пришла долгожданная Советская власть. В двадцатых годах, его расстреляли, как контрика, а деньги остались лежать, где их спрятал старик.

Я быстро сложил золото в ящик, в котором всегда носил основной инструмент, закрыл его сверху тряпкой и вернулся к ремонту печи. Хоть я и трясся от напряжения и страха, но, как всегда, закончил дело в назначенный срок.

Сдав работу хозяину и его дотошной супруге, я хотел поначалу, отказаться от платы, но потом, к счастью, одумался. Не то люди удивиться без меры. Потом, скажут об этом друзьям, те кому-то ещё, и всё это вызовет различные слухи. Чего это, вдруг нищий мужик, вроде меня, не взял предложенных денег? Значит, тут что-то нечисто?

Я принёс находку домой, показал всё жене, и мы решили, что нужно срочно уехать из города. У меня есть старый знакомый, который когда-то работал по ювелирному делу. Наверняка у него есть каналы, по которым можно продать золотые монеты.

Денег, что я получил за продажу вещей и моей убогой халупы, нам хватит на первое время. Потом, когда появятся новые средства, куплю себе дом, где-нибудь в центре России. Обустрою его и сложу настоящую русскую печь, не то что, это убожество. – он кивнул на плиту, стоявшую в нашей маленькой комнате, и тут же закончил: – Извините, что я не называю вам город, куда я уезжаю с семьёй.

– Конечно. – кивнули ему мои смущённые предки: – Мы всё хорошо понимаем. – после чего, моя мама добавила: – Хорошо, что эти монеты достались тебе, а не тому богатею. Уж если кто ими и может владеть, так это ты, твоя дорогая жена и ваши трое детей. Желаю вам счастья на многие годы вперёд.