Я – сталкер. Синдром героя

Пробежав ещё с полсотни метров, задыхающийся сталкер различил небольшой, около метра, бетонный кожух бункера, выступающий над поверхностью земли. Когда-то на территории складов была советская военная база, но в девяностые её раздербанили, а торгаши из Радостного облюбовали бывшие ангары и казармы под хранилища товаров. Но бункер ещё мог послужить не для хранения скоропортящихся фруктов и овощей, а для спасения человеческих жизней.

Батрак распахнул внешнюю, лёгонькую дверь, приделанную торговцем Арменом в девяносто девятом, схватился за «штурвал» механизма внутренней, стальной двери. Тот на удивление легко поддался. Сталкер ошалело глянул на бегущих следом Первого и Второго – парни, молодцы, не отставали.

– За мной! – крикнул он, распахивая дверь в пропитанный плесенью спасительный бункер.

Конструкция была сорвана с петель. Под напором дверь крякнула и повалилась вовнутрь с оглушительным грохотом. Гул разнесся над просекой и территорией складов, словно эхо далёких выстрелов, и мутанты, привлечённые звуком, внезапно ускорились, побежали к троим обречённым.

Внутри усеянного гранитной крошкой коридора была ещё одна дверь, судя по всему, надваренная совсем недавно. Металлический лист надёжно перекрывал доступ в дальнейшие помещения.

– Не пройдём, – констатировал Батрак, оглядываясь на чёрный провал вывороченной двери, лежащей «штурвалом» кверху. – Мы в ловушке.

От этих слов у Первого всё внутри похолодело, а Второй явственно представил, как в бункер врывается голодная стая и начинается неравный бой. В том, что так и будет, он почти не сомневался. Но вместо страха сталкера захлестнула обида. Почему так? Почему сейчас? Он ударил ногой в лист металла, и дверь чуть заметно сдвинулась.

Что это? Шутка старушки Зоны или кто-то забыл запереть дверь?

Батрак отстранил удачливого новичка, надавил плечом. Дверь распахнулась.

– У нас сегодня день открытых дверей! – изумился он. – Заходим, мужики.

Пахнуло сыростью и чем-то приторно-сладким, отчего желудок тут же попросил освободить его от сегодняшнего ужина. Натянув на лицо защитную маску, Батрак шагнул в темноту, новички двинулись следом.

Светя карманным фонариком, он обнаружил справа от входа электрораспределительный щиток и принялся щёлкать тумблерами. Чем чёрт не шутит, вдруг сталкеры устроили в этом бункере убежище, наладили свет. Батрак не раз слышал об умельцах, которые могли запитать генератор от аномалии или артефакта, потому не слишком удивился, когда с гудением включились лампы под потолком, и робкое свечение окутало зал. Сталкерам открылось огромное помещение с несколькими столами-партами в центре. Бункер напоминал бетонный короб из старой компьютерной «стрелялки».

Не растерявшиеся новички в последний момент захлопнули дверь перед мордой огромного мутанта. Мимикрим взвыл и принялся колотить в стальную пластину, но это было бесполезно. Теперь жертвы оказались в недосягаемости. Мутант ещё несколько раз ударил кулаком в дверь, после чего поспешил вернуться к сородичам.

Осторожно, словно по минному полю, сталкер прошел по залу и замер, глядя на сводчатый потолок. Там был прикреплён небольшой предмет округлой формы, напоминающий измазанный чёрной краской камень.

– Осторожно… Тут ловушка, – Батрак указал на потолок, где крепился камень.

– Что это? – запрокинув голову, спросил Первый.

– «Коловрат».

– И что это такое?

– Этот артефакт удаляет воспоминания. Прошел под ним – и будто не жил последние пару часов. А попутно вызывает опухоли, так что давайте-ка снимем его…

– И зачем он здесь? – подал голос Второй.

– А чёрт его знает, – сталкер оглядел стол с кучей разбитых склянок и гильз разного калибра, которыми был усеян и пол комнаты. – Наверное, здесь хранили что-то важное, о чём входящие не должны были помнить, покидая бункер, или хранят до сих пор, раз артефакт висит на своём месте.

Первый кивнул и присел на корточки, копаясь в ворохе бумаг, разбросанных по полу. Там были какие-то отчёты, бланки, квитанции на выдачу продуктов и много другого. Внимание сталкера привлекла красная пластиковая папка-скоросшиватель. Он аккуратно выудил её из общей массы и открыл.

– Полковнику межведомственного управления Рубежа Вениаминову… – прочитал Первый. – От командира группы снабжения… Может, тут документы хранились важные или хранятся до сих пор?

Батрак поморщился.

– Вряд ли. Артефакт охраняет то, что находится за ним, то есть где-то в той половине бункера.

– Посмотрим? – сталкер вопросительно поглядел на старшего товарища.

Батраку нравился его настрой. Молодой анархист быстро реагировал при появлении опасности, ясно мыслил – словом, был хорошим сталкером.

– Сперва снимем эту штуковину.

Батрак придвинул к стене один из столов, и, взобравшись на него, принялся откручивать винты креплений. Вскоре все металлические скобы были благополучно отогнуты, и сталкер аккуратно положил артефакт в подсумок, обернув специальной тканью.

– Вот теперь пошли. – Он бросил короткий взгляд на стальную дверь, изредка сотрясаемую ударами извне, и нетерпеливо шагнул к скрытому помещению.

Странный запах шел именно оттуда. Но не это, а состояние замка удивило сталкера больше всего. Кодовое устройство было выломано, причём по всему было видно, что стальную переборку вышибали изнутри.

В Зоне вообще бывает всякое, но чтобы третья дверь подряд оказалась открытой… «Совпадений в Зоне нет, – гуляла от сталкера к сталкеру невесть откуда взявшаяся максима, – есть лишь неявные закономерности. В Зоне всё взаимосвязано». Чем не объяснение?

Зацепив стволом винтовки дверь, сталкер потянул её на себя. Створка поддалась с трудом. Чувствовалось, что открывали её нечасто.

Свет в комнате не горел, а там, где должна была располагаться лампа, что-то недобро искрило. Но и без источника света Батрак смог разглядеть обстановку небольшого зала. Вдоль одной из стен выстроились в ряд четыре автоклава. Второй от начала был перевёрнут, и его содержимое вылилось на пол. От этой непонятного цвета жидкости и исходил удушающий запах. Остальные три автоклава были целы.

Подняв фонарь над головой, чтобы видеть всю панораму, Батрак перешагнул через лужу и оказался в центре зала. Только теперь он разглядел человеческие фигуры, плавающие в заполненных жидкостью колбах, и вздрогнул от омерзения и неожиданности.

В первом автоклаве лежал человек лет сорока, темноволосый, крепкий. В третьем – молодой, смуглый парень. Обитателя четвёртого разглядеть сразу не получилось – слишком далеко от входа стоял его автоклав. Чтобы увидеть незнакомца в колбе, Батраку пришлось наступить в склизкую массу, отчего вспомнилась одна-единственная, но очень уж неприятная история с аномалией «холодец».

Фонарь дрогнул, освещая лицо человека за стеклянным куполом. Сначала Батрак не узнал его. Тонкие черты, впалые щёки, сеточка морщин на сморщенном старческом лице. Вроде бы этот дедок был ему смутно знаком, но дыхательная маска мешала рассмотреть внешность пленника достаточно подробно. Внезапно человек в колбе открыл глаза, и Батрак вздрогнул. Он узнал его.

Так же этот человек смотрел на него в научном лагере несколько лет назад, когда Батрак – новичок совсем, такой же зелёный салажонок, как Первый и Второй, – пришел продавать артефакты. На тощем лице стало больше морщин, глаза ввалились ещё сильнее, на темени проросла лысина.

– Твою ж мать! – сталкер отшатнулся, вляпываясь в склизкую жижу обеими ногами.

Стоящие у дверей зала новички спешно подхватили его.

– Вы это видели? – голос Батрака дрогнул, он указывал на четвёртый автоклав.

– Что там?

– Это профессор Дугин. Тот самый пропавший учёный, которого в прошлом году искали по всей Зоне.

Первый и Второй переглянулись. Они наверняка не слышали прежде про Дугина, да и откуда двум салажатам знать о великом учёном, который внезапно исчез из научного лагеря и, по слухам, теперь работал на Хозяев.

– Вы его не знаете, – отмахнулся Батрак, – Но то, что он жив и что мы его нашли – это чертовски странное совпадение.

– Говорят, в Зоне нет совпадений, – как по писаному выдал Второй, – есть лишь неявные эти самые… закономерности.

Ну да, верно. Объясняющая всё максима. Батрак решительно шагнул в основной зал, прочь от лужи, пахнущей жженым сахаром. И в этот момент технический люк в полу приоткрылся, из него показалась грязная рука с разводным ключом.

– Север, почему так долго? – зло произнёс неровный фальцет. – Давайте сюда баллон!

Батрак мыском ботинка приподнял крышку, откинул её и нацелил на технический люк дуло автомата.

– А ну, вылазь оттуда, – рявкнул он.

В прямоугольнике люка возникла чумазая, небритая и озадаченная морда.

– Наверх, живо! – поддержал старшего товарища Первый.

Вслед за мордой показалось массивное туловище в прорезиненном комбинезоне.

– А где Север? – спросил неизвестный, как только Второй вытащил его из лаза за шкирку.

Карие глаза толстяка в испуге метались из стороны в сторону, словно ища спасения.

– Мёртв. А ты кто такой?

Незнакомец нервно хохотнул:

– Вот ведь… Надо сообщить в лагерь… Чёрт-чёрт-чёрт! Как же мы без «Белого дыма»? Химера ведь уйдёт…

– Встряхни его, – скомандовал Батрак.

Второй с силой тряхнул толстяка за плечи, и тот вдруг прекратил причитать.

– Говори, кто ты, – угрожающе прошипел анархист, – и что тут вообще происходит.

Воцарилась тишина. Было слышно, как капает вода с отсыревших перекрытий, настырно бьёт в запертую дверь неугомонный мутант. Толстяк смотрел то на Батрака, то на двух молодых анархистов, словно соображая, стоит ли рассказывать им обо всём или же разумнее держать язык за зубами.

– Я – сталкер… – протянул он и улыбнулся.

– Да ну… А те двое, Север и второй, – кто они? Тоже сталкеры?

Толстяк кивнул, помешкал пару секунд, потом выпалил:

– Они из братства…

– Что за братство? «Легион»?

– Нет, из братства «Ветра». Дети Матери-Зоны.

– Сектанты, – сплюнул Батрак. – И ты тоже из их числа.

– Не идейный. Я просто техник. Слежу за коммуникациями, меняю питательную смесь…

Снаружи бункера что-то тяжелое ударилось в дверь, и стальной лист мелко задрожал.

– Есть другой выход из бункера?

Толстяк потупился.

– Ну! Если не скажешь нам, погибнем вместе, когда мутанты ворвутся.

– По техническим коммуникациям можно проползти в лагерь братства…

– Вот что, техник, – принял решение Батрак. – Там, в одном из автоклавов, лежит профессор Дугин, хороший человек и великий учёный. Сейчас ты поможешь нам вытащить его, а потом все вместе уйдём через коммуникации. Согласен?

Напуганный толстяк кивнул.

– Тогда бегом – спасать человека! И заодно расскажи, кто остальные.

– Адепты… – техник пожал плечами, – воины Зоны, её дети…

– Один уже ушел? Автоклав пустой.

– Человек без лица… Да, он ушел… Вчера…

Техник засеменил к комнате с автоклавами следом за анархистами, после чего, словно дирижер оркестра, начал водить руками по многочисленным рядам кнопок на боковых панелях автоклава, потом подошел к капсуле Дугина и попытался открыть крышку, отчаянно дёргая за металлическую ручку.

– Сколько он пролежал так, без еды? – поинтересовался Батрак, помогая сдвинуть дверцу.

– Без еды? – техник укоризненно посмотрел на него. – Мы каждую неделю меняли питательный раствор в автоклавах, чтобы поддерживать жизнь в этих людях. Так что без еды он не оставался.

– А электричество?

– Под землёй есть мощный генератор, – техник пожал плечами. – Здесь когда-то работали неплохие спецы.

Они вместе потянули за ручку. Скрипнули петли, и дверца автоклава нехотя начала подниматься. Странная жидкость вылилась в особый сосуд, приделанный к автоклаву сбоку.

– Маску не снимайте, – предупредил техник. – Может быть кислородный шок.

– Это как? – не понял Батрак.

– Он, пока здесь был, дышал особым составом, и резкий переход на дыхание смесью с большим содержанием кислорода может пагубно на нём сказаться.

– Понял, – Батрак убрал руку, протянутую к маске. – А так и должно быть? Он даже глаз не открыл. Когда он был внутри этой штуки, то смотрел на меня.

– Подождать надо несколько минут. Потом всё будет в норме. Вы ему что-нибудь попить приготовьте. Лучше спирт.

Батрак щёлкнул пальцами, указал на Второго, который тут же протянул ему плоскую фляжку с нацарапанной надписью «Дети свободы». Детский сад… И пафоса – хоть отбавляй.

– А почему именно спирт?

– Чтобы организм быстрее в нормальном режиме заработал, – предположил Батрак.

– Угу, – техник кивнул. – Вывод продуктов жизнедеятельности у него через трубки шел специальные.

Он указал на странное устройство, напоминающее скорее панталоны.

– После этого знаете как плохо бывает – как будто тебя в аномалии месяц крутило.

Анархисты вновь закивали.

В этот момент профессор Дугин открыл глаза. Веки дрогнули, и учёный что-то прошептал, но так слабо, что ничего расслышать не удалось.

– Он в норме? – забеспокоился Батрак.

– Относительно, – техник покачал головой. – Главное ведь…

Он замер на полуслове, словно услышал что-то.

Сталкеры тоже услышали – как содрогнулась тяжелая дверь бункера, захрустел мнущийся металл.

– Они прорвутся! – крикнул Первый и выбежал в главный зал.

Тут же громыхнул выстрел, и тяжелое эхо разнеслось по бункеру, ударяя по барабанным перепонкам. Зарычали прорвавшиеся монстры. Батрак вбежал в зал как раз вовремя. Он полоснул очередью по двери, и два мутанта рухнули посреди коридора, преградив путь остальным. А остальных было достаточно. Живая волна мимикримов нахлынула на тела павших собратьев, и вскоре новые особи вырвались из коридора.

Батрак опять нажал на спусковой крючок, выпуская короткую очередь. Первый тоже не терял времени. Он методично отстреливал мимикримов, заваливая их телами оставшийся проход. Если бы мутанты встретились со сталкерами на открытом пространстве, анархистам ловить было бы нечего, но в узком коридоре, ставшем их Фермопилами, они собирались повоевать.

– Патроны скоро закончатся, – крикнул Батрак. Первый откликнулся:

– Будем бить прикладами.

Они медленно отходили к двери, ведущей в зал с автоклавами, а мутанты продолжали напирать. Один из мимикримов прорвался через груду тел, нелепо растянулся на полу в коридоре и начал было подниматься, когда Первый подбежал к нему и что было сил саданул прикладом по голому черепу. Мутант вскинулся и обмяк. Второй удар пришелся в лоб мимикриму, пытавшемуся последовать примеру собрата.

– Сюда, живо! – позвал Батрак молодого сталкера и дёрнул дверь на себя, но стальная створка осталась недвижима.

Кто-то держал её с противоположной стороны.

– Второй, отопри дверь! – крикнул сталкер, понимая, что если они с Первым не войдут в зал, то мутанты сомнут их. Сомнут и опустошат, как бутылку с газировкой.

– Первый, твою мать! Ко мне!

Молодой анархист бегом пересёк зал и тоже вцепился в ручку двери, потянул на себя. Батрак тем временем выпустил в мутантов последние пули.

– Не поддаётся! – в панике взвизгнул парень. – Кто-то держит с той стороны.

Они потянули дверь вместе, но безуспешно. Тогда оба обернулись к мутантам, прорвавшимся в коридор, и приготовились к смерти.

На Первого налетели сразу два мимикрима. Один из них то и дело пропадал из виду, а потом вновь материализовывался из воздуха. Он и достал ловкого, крепкого парня, пока тот бил прикладом второго мутанта. Налетел и ударил здоровенной лапищей по шее, после чего сталкер внезапно сделался мягким и безвольным, словно плюшевая игрушка. Батрак, которого зажал в дальний угол матёрый мимикрим, видел всё происходящее, но спасти парня уже не мог – самому бы уцелеть. Выставив перед собой автомат, он пытался оттеснить мутанта, тянущего к горлу жертвы свои ротовые присоски.

В последний момент, когда сил на сопротивление уже не оставалось, Батрак выпустил автомат и поднырнул под лапу мутанта. Мимикрим ткнулся мордой в угол, заворчал и начал медленно оборачиваться. Батрак тем временем прыгнул на один из столов, оттолкнулся ногами от лакированной поверхности, ухватился за висящие под сводчатым потолком скобы, оставшиеся после снятия оттуда артефакта «коловрат», подтянулся и зацепился ремнём за наиболее прочную стальную скобу. Внизу бесновались мутанты, подпрыгивали, силясь достать человека, и достали бы, если бы не мешали друг другу.

Мимикримы успокоились минут через пятнадцать, когда у Батрака не осталось сил держаться наверху. Тогда дверь в зал с автоклавами открылась, и из него начали один за другим выходить люди. Сначала голый и мокрый крепыш из первой капсулы медленно, будто сонный, вошел в толпу мимикримов и тут же был сбит с ног. Потом показался Второй. Он тоже едва передвигал ногами, и Батрак понял – сталкер попал под воздействие какого-то мутанта. Быть может, вожак мимикримов обладал телепатическими способностями, или… На него накинулись оставшиеся мимикримы – четыре или пять. Третьим шел обитатель другого автоклава – молодой парень. Он шагнул в сторону от двери и вдруг ожил, взгляд приобрёл осмысленность. Внезапно поняв, где оказался, парень завопил, и мутанты, не занятые в трапезе, ринулись к нему.

Лишь после этого в основной зал вышли профессор Дугин и техник. Они словно не замечали мутантов, на их глазах разрывающих человеческую плоть и присасывающихся огромными ротовыми присосками-щупальцами к венам и артериям людей. Мутанты тоже не замечали странную парочку – так были увлечены поеданием своих жертв.

– Что с химерой? – спросил Дугин, когда они с техником вышли в центр полного мутантов зала.

– Север и Шалман погибли. «Белый дым» они принести не успели. Сбежала химера. Но она не вернётся…

– Не в том беда, – лицо Дугина вдруг сделалось хищным, острым, как у мутанта, – химера была важным козырем в моей беседе с Монголом. Это же его химера. Та самая, которую он спас прошлой зимой на Рубеже. Иванову стольких сил стоило её поймать…

– Мы найдём другую, – тупо отозвался техник.

– Да не нужно другую… Где тот сталкер, который меня узнал?

– Его съели, наверное.

– Не хочу слышать твои «наверное»! – Дугин оскалился, – Никто не должен знать, что я жив. Никто.

Он запрокинул голову и увидел висящего под потолком человека.

– Здравствуйте, профессор, – только и сумел произнести Батрак перед тем, как у него заломило затылок и в голове раздался тихий, властный голос:

– Теперь ты мой… Пойдём в лагерь…

Глава 3

С утра в Зоне шел снег. Тяжелый, влажный, липнущий к одежде и оружию, и территория Зоны, которую в ясные дни можно было обозревать с наблюдательных вышек на многие километры, оказалась скрыта за белой стеной. А за стеной бетонной, на седьмом блокпосту Рубежа, где я когда-то начинал зелёным летёхой, суетились бойцы в кажущемся нелепым городском камуфляже.

Со стороны города Надеждинска, вплотную примыкавшего к стене, отделяющей Аномальную Зону от мира живых, подошли два бронетранспортёра на платформе «Армата» – хищные, с резкими гранями, новенькие, как натёртая бляха. Затем на территорию блокпоста влетел забугорного производства броневик. Непонятно почему, но офицеры Рубежа любили разъезжать именно на таких – то ли французских, то ли немецких машинах и плевать хотели с высокой колокольни на более надёжные и проходимые «тигры». Но они – почти золотопогонники новой эпохи, им можно.

С брони ближайшего к блокпосту БТРа соскочили четверо бойцов в таком же, с иголочки, как и их броня, камуфляже. Бодро вбежали на территорию и обступили офицерский броневик.

– Итит твою мать… – усмехнулся командир пулемётного расчёта – длинный парень лет двадцати с лицом, густо обсыпанным веснушками, – это чёй-то за птица важная?

– Гусь с Рубежа, – поддакнул второй пулемётчик.

Тем временем на выскобленный до бетона двор влетел грузовик, из которого, как горох, сыпанули вооруженные люди. Вылез и названный гусем офицер – невысокий, мордатый, но с квадратной челюстью и громким басом. На Рубеже с некоторых пор громкий бас заменял офицерам знание военной тактики. Кричать они были горазды.

– Где командир «отметки»?! Вашу мать!.. Да я его!..

«Отметками» на Рубеже прозвали блокпосты. Неизвестно доподлинно, то ли солдаты начали их так называть, то ли офицеры, но «отметки» стали общеупотребительным понятием, как, впрочем, и «язвенники», которых сталкеры всегда звали зомби. Армейский сленг, ничего не попишешь.

Поругавшись для порядка, офицер дождался-таки командира блокпоста, о чём-то с ним переговорил и направился к основному корпусу, а спустя десять минут на кпк всем бойцам «упало» сообщение об общем сборе. Оставив часовых на постах, солдаты потянулись к зданию.

На первом этаже, в зале, громко названном «залом заседаний», уже «заседали» человек двадцать матёрых головорезов, приехавших с офицером.

Дождавшись, пока немногочисленный контингент «отметки» рассядется, командир блокпоста тоном профессионального конферансье объявил:

– Товарищи солдаты и офицеры, поприветствуем генерала Валерия Дмитриевича Стеценко.

По залу прокатился удивлённый шепоток. Прежде офицеры рангом выше майора на «отметку» не забредали, разве что после осеннего инцидента, когда в здании случилась перестрелка между сталкерами. После этого бывали и майоры, и полковники, громко кричали, топали ногами и в итоге усилили блокпост двадцатью пятью бойцами и двумя пулемётами. Генерал, к тому же заместитель руководителя Рубежа, навещал их впервые.

– В общем, так, мужики, – обведя взглядом бойцов, без предисловий начал офицер, – через два часа на «отметке» состоится встреча с информаторами из числа сталкеров. По личному распоряжению командования Рубежа вы должны в течении получаса погрузиться в машины и покинуть «отметку». Все, включая старшего офицера. Через три часа личный состав блокпоста должен будет вернуться на свои позиции. Всем ясно? Вопросы есть?

– Можно? – вскинул руку конопатый пулемётчик.

Стеценко кивнул.

– Товарищ генерал, а кто будет осуществлять контроль над блокпостом в наше отсутствие.

– Другие бойцы, – генерал неискренне улыбнулся. – Пятнадцать минут вам на сборы, воины. Бегом!

Когда солдаты вышли, Стеценко ухватил командира блокпоста, капитана Калинина, за рукав:

– Останьтесь, капитан. Информатор вам знаком. Это Спам.

Бойцы в новеньком камуфляже, которые должны были заменить его солдат, явно не были простыми контрактниками, как большинство на Рубеже, – это Калинин понял, несколько минут понаблюдав за чёткими, скупыми движениями людей Стеценко, рассмотрев их экипировку.

– Почему мои солдаты не могут остаться? – спросил он, когда они со Стеценко вышли на улицу, под противный, липкий снег.

– Строгая секретность, – генерал пожал плечами, – готовится важная операция, никто не должен раскрыть личности наших информаторов.

Капитан поморщился:

– Странная схема секретности, товарищ генерал. Теперь мои ребята всем раструбят про вашу важную встречу.

– Пусть хоть каждому в Надеждинске расскажут, – усмехнулся генерал, – главное, чтобы не увидели Спама и двух других гостей… А мои ребята будут молчать как рыбы. Я им за это и плачу.

Теперь всё встало на свои места – со Стеценко приехали вовсе не военные, а бойцы частной военной компании, которой прежде, до начала службы на рубеже, руководил Валерий Дмитриевич. Калинин помнил, какой разгорелся скандал, когда руководителем вновь созданной организации Рубежа стал легендарный генерал-майор Константин Заречный, прославившийся руководством ополченческими батальонами в одной из мятежных республик. Вдвойне шокированы были обыватели, когда в заместители себе Заречный позвал отставного офицера генштаба, подавшегося на вольные хлеба и создавшего частную военную компанию в Восточной Европе. Но эти двое вернулись в строй и возглавили сильнейшую военно-разведывательную организацию в мире, чтобы защищать этот самый мир от порождений Зоны.

– Всё сделано, – отрапортовал худощавый боец, подбежав к идущему через двор Стеценко, – камеры наблюдения отключены, глушилка поставлена, спутники нас не увидят, излучатель надёжно прикрыл.

Генерал кивнул.

– Вот что, капитан… – произнёс он тихо и вкрадчиво. – Побудь со мной, пока я буду говорить со сталкерами. В случае необходимости, разумеется, если сам посчитаешь нужным, убеди их сотрудничать. Это важно для всех. Ты поймёшь.

Вскоре к воротам блокпоста с внешней стороны подошли трое. Калинин и Стеценко наблюдали за ними с крыши основного корпуса.

Ворота открылись, и несколько автоматчиков обступили гостей. Спама Калинин узнал сразу. С этим легендарным сталкером они когда-то пересекались в научном лагере, где Спам спас капитана от верной гибели, и не один раз.

– А двое других? – спросил Калинин, наблюдая в бинокль за тем, как пришельцев обыскивают с помощью металлоискателей.

– Дезертир Александр Журавлёв, он же сталкер Жура, – пояснил Стеценко, – и лидер «леших», сталкер Инквизитор, он же считающийся погибшим майор спецназа Косарев.

Калинин присвистнул.

– Вот-вот… Все трое, как ты понимаешь, у армейских не в фаворе. Косарева давно считали погибшим и пусть считают дальше, от этого всем только польза, Спама недолюбливают из-за того инцидента в научном лагере на Озере. Ну, а Журавлёва только ленивый не обвинял в атаке на этот блокпост прошлой осенью. Правда, на деле все трое – замечательные ребята и могут быть нам полезны. Идём, поможешь поддержать разговор.

С этими словами Стеценко принялся спускаться по внешней металлической лестнице, Калинин полез следом.

В здание они вошли, когда трое сталкеров уже сидели в удобных креслах офицерской комнаты.

Не утруждая себя приветствиями, Стеценко плюхнулся в крайнее и сообщил:

– Блокпост чист, если вы переживаете. Не работает ни единый жучок. Мои люди всё удачно глушат. Персонал также не помешает – все бойцы сейчас вне блокпоста. Так что разговор будет непростой, но уж точно конфиденциальный. Со мной пришел капитан Калинин, вы можете его помнить.

Сталкер Спам обернулся, увидел стоящего в дверях Калинина и махнул ему рукой.

– Я не люблю устраивать кипеш по пустякам, – продолжил Стеценко. – Найти вас в Зоне, собрать всех вместе и убедить прийти сюда было непросто. Но дело важное… Что вы слышали про секту «Ветер»?

Первым ответил на вопрос высокий, широкоплечий Инквизитор, он же Косарев:

– Полоумные изверги, которые едят человечину и зомбируют пленных, чтобы те становились такими же.

– В целом, верная характеристика, – кивнул Стеценко. – Вы все меня прекрасно знаете, так что не буду ходить вокруг да около… Нужно уничтожить секту. Ударить один раз, но так, чтобы ни одна гадина не убежала.

– И ты предлагаешь… – Инквизитор хмыкнул.

– Прошу. Их должны уничтожить сталкеры, чтобы Рубеж был ни при чём.

– А что вдруг? – удивился сталкер Жура. – Раньше военсталкеры много операций в Зоне проводили.

– Ключевое слово – «раньше»… После осенней бойни на блокпосту, когда сталкеры схлестнулись между собой, а попутно поубивали военных и мирных жителей, военные сталкеры – вне закона. Теперь я не могу отправлять их или своих людей и ЧВК на операции в Зону. Строго следят. Комитет матерей там, руководство из Москвы. Если хотя бы один человек погибнет в Зоне – всё, это будет для меня последний день в должности руководителя оперативной части Рубежа.

– И вы хотите руками сталкеров уничтожить секту? – уточнил Спам.

– А что? Вы всё равно рано или поздно их прищучите. Лучше, чтобы рано. Я передам разведданные, выдам необходимое снаряжение безвозмездно. Только убейте их. Эти твари уже переполошили всех. Недавно один из «ветровцев» забрался на двенадцатый блокпост и попытался загрызть часового. Порвал парню сонную артерию, едва спасли.

– Разведданные от этого сектанта? – зло усмехнулся догадливый Спам.

– От него. Мы его били-то не сильно. Так, током пару раз шваркнули, чтобы подливка потекла, он всё и выложил: про их лагерь, про лидера своего – Грешника. Ну, так как? Берётесь?

Сталкеры молчали, переглядывались.

Калинин, стоявший до этого момента истуканом, понял, что настала его очередь говорить:

– Мужики, эти сектанты – беда для всех. Кроме вас, их никто не уничтожит. Вы же герои, парни…

Первым рассмеялся Инквизитор, за ним – Спам. Ничего не понявший сталкер Жура лишь кивнул:

– Хорошо…

Так начинаются большие путешествия и судьбоносные события. Ты говоришь «хорошо», и маховик раскручивается, события нанизываются одно к одному на нить твоей судьбы, случайности оказываются скрытыми закономерностями. Я – сталкер Жура, в прошлом военный сталкер, капитан Александр Журавлёв, а ныне – дезертир, обвиняемый в гибели многих хороших людей. Минувший год для меня явно не задался. Весь он, с появления в моей жизни профессора Анатолия Шилова с идеей пойти «туда, не знаю, куда» на поиски легендарного «Скорбящего Камня», до сегодняшнего «хорошо» был наполнен событиями – порой горькими, порой страшными и почти никогда – радостными.

Если вкратце, то я облажался во всём, в чём только мог облажаться. Любить вашу душу! Профессор Шилов, с которым мы отправились на поиски «Скорбящего Камня», погиб, а вместе с ним – мои друзья, отряд военных сталкеров, с которыми я бок о бок бился с мутантами и сектантами, лез через аномалии. Умер и друг юности Мишка Верещагин. Умер страшно.

И все они отправились на тот свет по моей вине. Разумеется, я не жал на спусковой крючок, чтобы мозги Верещагина расплескались по маленькой кухоньке, не толкал под пули профессора Шилова. Я лишь настырно шел к благородной, казалось, цели. «Зла в мире много, потому что большинство плохих поступков совершают хорошие люди, уверенные, что поступают во благо» – так сказал мне мутант Моро, живущий на болотах. Мутант! Он понимал подлую сущность человека многим лучше, чем сами люди.

Я же, как слепой котёнок, старался поступать правильно, не считаясь со средствами. Порой средством к достижению цели были людские жизни, которыми я жертвовал легко, не задумываясь. Чего же я добился?

Когда сталкер Инквизитор вывозил меня из-под обстрела в крайний – «последний» говорить не принято – раз, я поклялся, что отныне главным мерилом для меня станет человеческая жизнь. Если я могу спасти человеческие жизни, то сделаю всё, что требуется. Если же могут погибнуть люди – подумаю и, скорее всего, откажусь от этой затеи.

Когда люди генерала Стеценко нашли меня в лагере группировки «Пепел», а вместе со мной – двух легендарных сталкеров, Спама и Монгола, я испугался. Испугался, что меня в очередной раз обвинят в дезертирстве, в гибели боевых товарищей. Но генерал оказался умнее или же хитрее, чем я предполагал. Он – я в это верил – понял, что военный сталкер капитан Журавлёв ни в чём не виноват и бежал в Зону, скрываясь не от военных, а от загадочных Хозяев.

– У генерала есть к тебе разговор, – сказал пришедший в лагерь человек.

Он назначил встречу, на которую пригласил меня, сталкера Спама и лидера «леших» Инквизитора.

– Это может быть подстава, – прокомментировал тогда происходящее Монгол, легендарный сталкер с почти животным чутьём. – Военные могут попытаться поймать Журу таким образом, а вместе с ним Инка, который наверняка засветился на камерах видеонаблюдения, когда вытаскивал парня с блокпоста.