Мир оказался удивителен и огромен. За всю жизнь Алексей лишь несколько раз выбирался в большой город, когда дядька Матвей брал с собой на ярмарку в Ростов. И паровозы видел только издали, а теперь железный монстр нёс его сквозь бескрайние просторы Русской империи. В составе казачьего эскадрона парень направлялся на Западный фронт, к границе с Австрийской империей. Алексей бы предпочёл сразиться сразу с гвардейскими немецкими дивизиями, но и союзников кайзера тоже кто-то должен бить. Самый молодой казачок в кавалерийской сотне мечтал показать Силу в настоящем бою, но пока приходилось отрабатывать жалование конопаса. На каждой станции, где останавливался для заправки паровоза водой и углём воинский эшелон, Алексей должен был успеть обежать вагоны с лошадьми, натаскать свежей воды в поилки, насыпать овса, навоз с пола выгрести. Работал, конечно, не один, с казаками из наряда, только те регулярно сменялись. Однако парень не роптал, использовал время для силовой тренировки. Очень был доволен расторопным казачком есаул. Его старинный друг, Никифор Плетнёв, советовал паренька в разведчики определить, но, покуда до фронта не добрались, обязанности конопаса он тоже отлично выполнял. Лошади слушались молодого бойца, даже самые строптивые к себе подпускали.

А вот с взрослыми казаками у Алексея понимания не было. Мужики судачили о незнакомой для мальчишки жизни, о разных бытовых мелочах или бабах и самогоне. Усатые казаки посмеивались над тихим скромным юнцом. Однако злых шуток себе не позволяли. Может, сказывалось настороженное отношение к парню двух десятков станичников, которые знали истинную силу воспитанника дядьки Матвея. Ведь каждый тайно любопытствовал, когда мальчишка на своём полигоне истуканов расстреливал. Да и в конном переходе до Ростова всех казаков поразила идеальная выездка Алексея. Он слился с конём, будто в кентавра превратился. А когда в наряде с ним работали, удивляла выносливость жилистого юноши – пахал без перекуров, да всё норовил бегом сделать и под тяжестями даже спину не гнул. Ещё поражала незлобивая смиренность, чувствовалось поповское воспитание – ни злого слова, ни обиженного взгляда в ответ на шутки в его адрес. Никакого интереса не возникало странного исусика задевать.

В пути Алексей садился на край пола теплушки, свесив ноги и устремив любопытный взгляд вглубь проплывающего мимо бескрайнего мира. А на долгих остановках, когда уже обиходил подопечных лошадей, шёл к паровозу и гладил железное чудовище, словно живое существо. Сила позволяла ему видеть чрево железнобокого монстра во всех деталях. Пару раз он даже напросился уголь в топку покидать, чтобы понаблюдать за движением деталей паровоза на ходу. Очень понравилось Алексею разгадывать принципы механических существ.

Однажды есаул посетовал, что часы уронил, и теперь надо в ремонт сдавать – остановились. Алексей попросил дать посмотреть. Долго держал в ладонях, восхищался тонкой искусной работой мастера. Есаул подумал, что малец внешним видом восторгается, крышка была с узором, да и циферблат с серебряными циферками. А когда отобрал игрушку, удивлённо охнул – часы тикали.

– Ты же даже корпус не вскрывал. Как починить смог?

– Там всего-то, спиральный волосок запутался, – пожал плечами мастер. – Встряхнул тихонько – часики и пошли.

– А время по чему выставил?

– Так по солнцу же, – беспечно глянул ввысь мальчишка.

– Вроде, похоже, – согласился с выставленным временем есаул, – на станции у смотрителя сверюсь точнее.

Удивился он позднее, когда сравнил ход часов с тремя другими, что нашёл у людей на станции. У двоих время совпало до минуты, третий сам чуть грешил на ход своих, но тоже близко получилось. Умел малец удивить!

Эту историю есаул рассказал пехотному поручику. Тот, естественно, не поверил, но испытать было не на чем.

– У меня в роте только пулемёт поломанный есть. Может, твой чудо-механик машинку тоже вслепую починит? – пошутил пехотный офицер.

– А может и починит, Ведьмин Сын, – загорелся азартом есаул. – Тогда, поручик, с тебя бутыль самогона моим казакам.

– А как не получится?

– Так ты ничего и не потеряешь, – заржал казак, – бутыль у тебя останется.

– Ладно, разгоним скуку, – махнул рукой офицер. – Зови своего вундеркинда.

– Ты, пехота, со словами осторожнее, – не понял последнего выражения есаул. – Казак у меня смирный, но шею обидчику враз свернуть может.

– Не страшно, я ведь увлекаюсь французской борьбой, – рассмеялся коренастый широкоплечий офицер. – На спор любого казака из твоей сотни заломаю. Не видел я среди молодняка достойных противников. В драку, конечно, с опытным казаком не полезу, но в честной борьбе, на силушку, одолею.

– Эх, а вот зря ты казаков за живое задеваешь! – с укором покачал головой есаул. – Разозлится Ведьмин Сын, так тебя в бараний рог скрутит. Земляки с его станицы рассказывали, что он быка-трёхлетка взял за рога и наземь опрокинул.

– И чем животное помешало? – недоверчиво рассмеялся крепыш. С быком он сам бы тягаться не решился.

– Бык разъярился и за девчонкой по улице погнался. А она перепугалась, дура, бежит прямо по дороге, и платком ещё машет. Тут через забор сигает Ведьмин Сын и наперерез, хвать быка за рога и на бок перевернул. Держал, пока мужики не подбежали и не стреножили верёвкой. Вот такой здоровяк у меня в эскадроне служит.

– Ну, если твой бугай и пулемёты чинит, – ещё пуще развеселился поручик, – то я лично ему пять пачек папирос дам.

– Не курит юнец, – отмахнулся есаул, – чего другого предложи.

– Веди кудесника, на месте сторгуемся, – поручик указал рукой на дальний край станции. – Там в тупичке насыпь высокая, работу пулемёта проверить можно.

Есаул поспешил к паровозу, где обычно Алексей тёрся, рассказал тому о проблеме. Чутьё было у казака, что парень не подведёт, уж больно силён в воинском деле. Видел есаул, как он свой карабин и револьвер чистил, разбирал и собирал машинально, не глядя, да так быстро, словно пуговицы на гимнастёрке застёгивал. Однако когда вдвоём пришли на место, душу заскребло коготками сомнение.

Алексей явно впервые видел станковый пулемёт.

– Чудная машина, – присев на корточки, нежно погладил железный корпус Алексей. – Дядь, расскажи, как стреляет.

– Вот так мастера привёл! – победно рассмеялся поручик, но снизошёл до сухих цифр. – Это пулемёт «Максим». Вес в боевом положении 66 кило, патрон винтовочный, калибра 7,62, прицельная дальность до 3000 метров, темп стрельбы 600 выстрелов в минуту, ёмкость пулемётной ленты 250 патронов. Но, похоже, сегодня нам пострелять с него не придётся.

– Ух, и быстро строчит! – по-детски непосредственно восхитился безусый паренёк. – Эдак можно целый эскадрон за одну минуту начисто скосить.

– Смотря как стрелять умеешь, – усмехнулся наивности казачка поручик.

– Меня дядька Матвей хорошо учил, – Алексей любовно погладил боевой механизм. – Дядька пехотный командир, дозволь из твоего «Максимки» стрельнуть.

– Почини, так и дозволю, – решил поиздеваться над простаком офицер.

Алексей подвоха не понял, медленно ощупал пальцами пулемёт со всех сторон и удивился:

– Так годная же машинка, вся механика на месте, ничего не сломано.

– Ну, попробуй выпустить длинную очередь в глиняную насыпь, – с превосходством глядя на парня, проворчал поручик.

– Так ты, дядька, сперва покаж с какой стороны ленту вставлять, как прицеливаться. Да мишени надо расставить, что же патроны зря переводить.

Уверенность наивного мастера подкупала. Поручик вставил ленту, показал, как винтом выставлять ствол по вертикали. С прицельной планкой казачок сам разобрался.

– Жги патроны, не скупись! – подначивал его офицер.

Есаул не вмешивался, сидел в сторонке, нервно курил самокрутку.

Алексей большими пальцами нажал на гашетку. Пулемёт огласил округу громкой очередью. Пули нырнули в глиняный склон, оставляя пыльные фонтанчики. Но вдруг грохот внезапно стих. Пулемёт заклинило.

– От и вся музыка, – довольно хлопнул в ладошки поручик.

Алексей нахмурил брови, пошаманил ладонями над корпусом пулемёта.

– По-ня-тненько, надо разбирать, – вынес вердикт молодой мастер, задумчиво почесав затылок.

– Десять раз разбирали, а причины найти никто не может, – удручённо махнул рукой офицер.

– Ты, дядька, пока нутро агрегата вытряхни на брезент, а я к машинисту сбегаю, инструмент нужный попрошу.

Деловой казачок опрометью бросился в конец состава, к паровозу. А поручик так и застыл в нерешительности.

– Эй, есаул, как думаешь, он вернётся? – через несколько секунд задумчиво обернулся он к казаку.

– Разбирай, не сомневайся, – хохотнул есаул. Уверенность юного мастера вселяла оптимизм.

Вскоре примчался Алексей с промасленной сумкой. Достал напильник, молоток.

– Щипцов у железнодорожника не нашлось. Но разводной ключ тоже неплохо детальку зажмёт.

– Ты сперва объясни, что удумал? – разобрав пулемёт, насторожился поручик.

– Так вот же деталька недоделанная. Видишь, след от трения, а на соседней – потёртость блестит. Когда длинную очередь даёшь, металл разогревается и механизм клинит. На заводе, видно, чуть недоработали детальку. Я её сейчас напильничком обточу, молоточком обстучу – дефект и выправится.

– Лады, хуже уже не будет, – рискнул довериться мастеру офицер. Потёртости на металле действительно выделялись. Может, и впрямь всё из-за этого?

Казачок обработал поверхность детали. Все движения точно выверены – мастер! Потом уже сам, без подсказок, собрал пулемёт, да так споро, будто отличник пулемётных курсов.

– Дядька, дай теперь по мишенькам пострелять, – азартно заблестели глаза у пацана.

– Где же я тебе мишеней-то найду, – развёл руками поручик.

– Да вон, хоть щебёнку в линии разбросаю, – кинулся с куском брезента к насыпи казачок.

Алексей набрал в куль горку щебня и выложил на склоне насыпи три линии целей. Затем залёг за пулемёт, выставил вертикальным винтом ствол, подправил планку прицела и открыл огонь. Веер пуль прошёлся справа налево по первой линии камешков.

Поручик и есаул, открыв рты, смотрели, как пули высекают алые искры из гравия. Казалось, каждая пуля попадала в очередной камешек. После первой очереди все цели разметало по склону. А стрелок уже поднял винтом ствол и принялся крошить вторую линию. Пули били по камням и свистели в воздухе, отброшенные рикошетом.

Пехотинец и казак упали на землю. Поручик по-пластунски пополз к сумасшедшему пулемётчику. Но тот уже высекал искры из камней третьей линии, разбрасывая мишени по сторонам. Офицер ухватил стрелка за ногу и потащил от пулемёта.

– Прекратить огонь! – истошно завопил он.

– Уж и так все мишеньки закончились, – не понял, что за суета, Алексей.

– Ну, Ведьмин Сын, чуть нас не угробил, – поднимаясь с земли, отряхивал форму есаул.

– С меня бутыль самогона, и идите отсюда! – перевёл дух поручик.

– Э-э, ты ещё мальцу магарыч обещал, – напомнил казак.

– Если он не курит и не пьёт, что же дать? – озадаченно развёл руками поручик.

– Пацан читать любит, – есаул вспомнил, как жадно Алексей перечитывал старые газеты, что казаки на самокрутки пускали.

– Ну не устав же караульной службы ему давать, – пожал плечами офицер и вдруг хлопнул себя по лбу. – А ведь есть у меня в бауле занимательная книжка. Как раз для твоего юного атлета. Он, гляжу, фигурой не богатырь, а силушкой, ты говорил, бог не обидел. Книжку ту один известный борец написал. Там подробно об изометрических упражнениях изложено.

– Каких? – не понял ценности подарка есаул, думал – офицерик просто отмазаться решил.

– Статическим напряжением мышц, – обратился к юноше любитель французской борьбы, – можно тренировать силу без движения, в замкнутом пространстве. На фронте ведь вволю не порезвишься. Постигнув же сие искусство и в совершенстве овладев телом, атлет может движением плеча цепи рвать, стальные пруты в бараний рог гнуть.

– Дядька, дай книжку почитать! – схватил благодетеля за руки жадный до такой науки мальчишка.

Поручик довольно усмехнулся, оценив железную хватку. Ох, по адресу подарок придёт – воистину борцовский захват у парня.

– Вот бы мне такого меткого пулемётчика в роту, – размечтался офицер.

– Из него и конопас неплохой, да и разведчик тоже, – возгордился лихим казачком есаул.

В результате, казак выиграл спор и ушёл с вожделенной бутылью самогона, а Алексею досталась в подарок очень интересная книжица. Пока добирались до фронта, он несколько раз перечитал наставления известного борца, как развивать силу мышц без отягощения грузом. Оказывается, можно волевым усилием тренировать мышцы или напрягать их статическими упражнениями без движения тела. Такая методика очень подходила парню – он часами сидел неподвижно, напрягая и расслабляя разные группы мышц. Или замирал, стоя в углу вагона, и «двигал» руками стену. Но работал сын ведьмы лишь с мускулатурой. При неосторожной попытке подключить внутреннюю Силу, доски вагона жалобно скрипели.

Изучив методику владения волевым усилием, Алексей начал использовать её и применительно к потокам внутренней Силы. Только для подобных упражнений он уединялся за эшелоном, в период частых остановок в пути. И обязательно на гладкой твёрдой площадке. Иначе камешки начинали выписывать причудливые спирали вокруг тела физкультурника. Толстый слой пыли он тоже, перед началом зарядки, осторожно «сдувал» со спортивного пятачка. Последующие маленькие пылевые вихри можно было списать на внезапный порыв ветра. Но всё равно, с Силой Алексей баловал исключительно во время ночных стоянок.

Казаки и так бросали косые взгляды, перешёптывались, но с досужими расспросами к Ведьмину Сыну не приставали. Особенно когда наслушались удивительных баек от казаков с его станицы. Впечатляли рассказы про то, как он, ещё пацанёнком, ночью ходил с одним ножом на волков, как однажды броском топора коршуна над курятником сбил. Даже то, что ладошками играючи отбивал град брошенных мальчишками камешков, – удивляло.

Ещё землячки брехали, что и лет-то пареньку не больше четырнадцати. И крёстного сына на войну станичный поп спровадил вместо пяти родных внуков призывного возраста. Завидовали казачки, что те сейчас дома в куренях сидят подле жёнок, а не трясутся, как они, в тесных теплушках. Конечно, в царской Руси «откосить» от фронта за солидную взятку легко, но ведь этот призыв набирал сам Никифор Плетнёв. Известный полковой атаман мзду не брал. Чем же таким мог честного атамана подкупить простой станичный поп? Не иначе, ведьмиными заговорами владел. Говорят, мать Алексея ему сводной сестрицей приходилась. А отца пацана сама ведьма и сгубила. С полюбовницей застала, да и сожгла… взглядом! Казак изнутри выгорел до черноты угольной, хотя одёжка на нём осталась целёхонькой.

О тёмных делах судачили земляки, наверняка многое привирали, но дыма без огня не бывает. А от Ведьмина Сына не дымком веяло – серой дьявольской!

Глава 3
Неудачная разведка

К линии фронта прибыли только в середине августа. Эскадрон разгрузился на ближайшей станции к линии фронта и за дневной переход добрался до своего полка. Казаков послали усилить пехотную часть, что готовилась к наступлению.

Полк располагался на окраине маленького селения. В пяти километрах от русских позиций окопались австрийские войска. Враг отступил заранее и хорошо закрепился на высотах – окопы полного профиля, пулемётные точки в блиндажах.

Командование полка только и дожидалось подкрепления, чтобы атаковать австрийцев. Кавалерийский эскадрон подошёл к вечеру. Завтра к полудню должна ещё подтянуться от станции последняя пехотная рота. На следующее утро можно и в атаку идти. Главный штаб торопил с наступлением.

Казачий эскадрон, спешившись, расположился на другой окраине села. Вдоль дороги невысокий плетень из ивовых прутьев отгораживал огороды. Коней привязали к колышкам плетня, а казаки длинной шеренгой выстроились на противоположной обочине. Из штаба пришёл офицер с полковым писарем, проверить личный состав. За ними увязался священник, вечернюю молитву прочитать, дух боевой подкрепить необстрелянным бойцам.

Алексею сразу не понравился плюгавенький офицерик. На подходе к строю казаков он прицепился к пробегающему мимо солдатику, который недостаточно чётко отдал воинскую честь, и отхлестал того сложенными перчатками по лицу. Пехотинец лишь вытянулся перед старшим по званию по стойке смирно и безропотно вынес трёпку. По-видимому, штабной офицер хотел показать прибывшим казакам свою значимость. Щупленький дворянчик чувствовал себя неуютно рядом с рослыми усатыми казаками.

Картина беспричинного избиения рядового бойца вызвала у Алексея омерзение. Наёмный конопас стоял в самом конце строя и сильно отличался от приписных казаков. Все носили фуражки с красным околышем, белые рубахи и синие штаны с широкими малиновыми лампасами. А у Алексея на голове чёрная папаха, рубаха его тоже чёрная, и штаны без лампасов. За спиной стандартный кавалерийский карабин, слева на боку казачья шашка, но вот справа, не по чину, кобура с офицерским револьвером, а за спиной на поясном ремне, совсем уж не по уставу, скрещённые чехлы с двумя ножами. Ещё один, с короткой плоской рукоятью, прятался за голенищем сапога, но его сразу и не заметить. Странно выглядели и зачернённые металлические детали формы: ременная пряжка и пуговицы.

Двигаясь вдоль строя за важным штабным офицером и казачьим есаулом, толстенький писарь находил в списке фамилии бойцов и помечал карандашом. Когда дошли до конца шеренги, заскучавший офицерик оживился. Наконец попался объект для издевательств. К вольным казачкам цепляться по мелочам было боязно, а тут бесправный басурманин попался.

– Конопас, Алексей Ермолаев, – представился, как положено, боец.

– Вольнонаёмный, – нашёл имя в конце списка писарь и поставил напротив жирную галочку.

– Басурманин, почему форма мятая, сапоги не чищены?! – возмущённо завизжал строгий офицер.

Остальные казаки давно к строю приучены, много раз в смотрах участвовали. Поэтому складки на форменных рубахах разглаживали, лишние сзади под ремень прятали. Сапоги от пыли очистили и ваксой натёрли. Алексей же лишь пыль стряхнул, к вонючей ваксе даже не притронулся. Рубаху плотно не натягивал, зачем движения сковывать? Да и стоял он не по стойке смирно, картинно не напрягался.

– Чо шумишь зря, дядька? Напускная красота на войне ни к чему, – ошарашил штабную крысу чернявый басурманин, последней фразой процитировав старого наставника.

Мелкопоместный дворянчик чуть не задохнулся от гнева: на стянутой тугим воротником кителя худосочной шейке вздулись вены, бледное надменное лицо побагровело, глаза вылезли из орбит, как у рака варёного.

– Я штабс-капитан Хаусхофер! Изволь, солдатское быдло, обращаться к старшему офицерскому чину по уставу!

Дворянин замахнулся отхлестать хама сложенными перчатками по щекам, но в страхе замер. Зрачки басурманина, как два чёрных револьверных дула уставились в холёную усатую морду офицерика. Волной смертельного могильного холода повеяло от застывшего истуканом странного казачка.

Есаул подшагнул ближе и громким шёпотом подсказал неопытному казачку уставное обращение:

– Ваше благородие…

– Я, вашбродь, не на парад прибыл, – Алексей вспомнил, как на станции солдаты сокращали обращение к своим командирам. – Ты меня, вашбродь, в разведку пошли, там и поглядишь, каков из меня боец.

Есаул горестно закатил глаза и, шумно выдохнув, строевым шагом встал между взбешённым офицером и рядовым, загородив глупого пацана спиной:

– Ваше благородие, господин штабс-капитан, вы молодого казачка строго не журите, он ещё к воинской субординации не приучен. Но веры православной, а за царя и отечество не пожалеет живота своего. Он у нас конопасом только по списку числится, а так – лучший пластун.

– Лучший пластун, говоришь, – с трудом совладав с внезапно накатившей волной страха, штабс-капитан задумал пакость. – Тогда добавь басурманину опытного напарника и отправь, как стемнеет, в разведку. По фронту у нас справа холм с дотами, слева лес заболоченный. Между ними узкая степная полоса. Пусть пара пластунов конно подскачет ближе, лошадей оставит в кустарнике, а дальше уж километр на пузе по чистому полю проползёт, разведает подходы к окопам. Нет ли проволочных заграждений и рвов? Сколько пехоты в окопах? Через день, вашему эскадрону там оборону австрияков прорывать.

– Степана Фролова с мальчишкой пошлю, – доложил есаул. – Опытный казак, в Японскую заслужил солдатского Георгия. Всё высмотрят, ваше благородие, и к утру доложат.

– Не оплошай, басурманин, – искоса зыркнув глазками, злорадно усмехнулся штабс-капитан. Он знал, что накануне в той злосчастной полосе напоролось на засаду отделение разведчиков из пехоты, только один раненый уполз через болото, остальные все там полегли. Но этими сведениями офицерик с казачками делиться не собирался. Пусть покажут удаль молодецкую, пластуны хвалёные.

А когда чуть отошёл от строя казаков, обернулся к семенящему по пятам писарю.

– Семён, проведи по ведомости этому басурманину денежную выплату за месяц, авансом. Но без моего приказа деньги не выдавай, попридержи пару деньков.

– Так точно, ваше благородие, всё исполню, – понимающе кивнул канцелярский прохиндей. Деньги покойничку на том свете не пригодятся, а казне всё одно, когда жалование платить.

После обхода строя штабным офицером, дошла очередь до полкового священника. Дородный бородатый поп встал напротив шеренги казаков, достал из походной сумы псалтырь в потёртом кожаном переплёте и зычным голосом начал читать молитву.

Молебен проходил обыденно, казаки, сняв фуражки, дружно крестились, многие шептали слова знакомой молитвы. Поп только обратил внимание на черноволосого басурманина в самом конце шеренги. Показалось, что от звуков православной молитвы чёрного басурманина коробит, даже дрожь по телу идёт.

Алексей не любил посещать церковь, ментальные вибрации рвали душу ведьминому сыну. Он с трудом унял дрожь пальцев, расстегнул ворот рубахи, достал серебряный крестик, что подарил ему крёстный отец. И стоило Алексею приложиться губами к заговорённому талисману – будто студёной водицы из родника испил! Моментально исчезло разрушительное воздействие чужого влияния, и мощные ритмические волны от монотонных распевов стали накачивать божественной Силой внутренние резервы организма. Алексей еле сдержался, чтобы не оторваться от земли и не воспарить над строем. Вот где неожиданно пригодились упражнения волевых усилий, только не физического тела, а ментального. Алексей с трудом направил излишки Силы в землю.

Никогда ещё простая молитва не облегчала казакам душу так, как в этот вечер. Необыкновенную лёгкость в теле почувствовали все молящиеся, будто божественная благодать коснулась каждого. Поп увидел, как после целования нагрудного крестика просветлел лик чернявого басурманина, каменная маска растворилась в по-детски счастливой улыбке. И душа священника тоже возрадовалась, с плеч словно пуд груза сняли. Свежий вечерний воздух пьянил, голос зазвучал особо громко и торжественно. Приятно было сознавать, что ошибся в оценке молодого казачка. Православным паренёк оказался, истинно верующим, а мандраж был из-за страха перед первым боем. Видно, сильно переживал необстрелянный боец. Как слышал поп, мальцу этой ночью в разведку идти.

– Ох, и славно ты, Онуфрий, молебен поёшь, – с чувством похлопал полкового попа по плечу есаул по окончании священного действа. – Аж телом к небесам воспарить восхотелось. А как ты, батюшка, относишься к тому, чтобы закрепить воздействие молитвы? У меня трёхлитровый сосуд «святой воды» припасён, и скоромная пища на закусь найдётся.

– Отчего же и не закрепить, – огладил бороду боевой поп. – Мы не на посту. А молебен сегодня действительно удался на славу.

Из полкового обоза на ужин подвезли горячую кашу. Как стемнело, по приказу офицера есаул отправил пластунов в разведку. Бывалый казак Степан Фролов пошёл за старшего.

– Дядька Степан, может, пеши двинем? – предложил оставить коней Алексей.

– Не-е, четыре версты пешака топать далековато, – лениво отмахнулся казак. Он был уже в летах и видел свой резон. – Может, от погони быстро отрываться придётся. А мы прыг в седло – и быстрее ветра! К позиции тихо впотьмах прокрадёмся, а там и луна взойдёт. Обратно уходить будем при лунном свете.

– Сегодня полнолуние, – поднял к звёздному небу взор Алексей.

Он бы предпочёл отправиться в стан врага в одиночку. При свидетеле по-настоящему тайную внутреннюю Силу не проявишь, только бесшумной походкой, зорким взглядом, да острым слухом можно похвастать. Ну как, при таких ограничениях, воинскую доблесть показать?! А пацану сразу же в первый боевой выход хотелось заслужить медальку солдатской славы, такую же, что железным крестом красовалась на груди казака.

– Дядька Степан, а ты в Японии тоже в разведку конно ходил?

– В Японии не довелось, – важно покрутил пальцами ус бывалый казак, – а в Маньчжурских степях хаживал. Там просторы бескрайние, без коня пропадёшь. Казак без коня, что пехотинец без сапог – воевать тоже можно, но только на пузе ползая. Кстати, видел я, как ты лихо скакать умеешь, а по-пластунски обучен? Нам шуметь никак нельзя.

– Крёстный отец всем премудростям обучил, – скромно кивнул пацан.

– Сегодня получишь настоящее боевое крещение, – хохотнул казак. – Делай, как я – не пропадёшь.

Опытный разведчик остановился, слез с седла, достал из притороченного мешка ворсистые тряпки с верёвочными завязками.

– Я тут и для напарника цыганскую хитрость припас, – протянул он часть Алексею. – Давай, копыта обматывай, чтоб подковы не цокали. Нам в ночи тише конокрадов красться надо.

Обвязав копыта коня, казак снял с себя всё оружие, а поверх белой рубахи надел короткий синий китель. В темноте тот казался чёрным. Ножны с шашкой привязал к луке седла.

– Пластуну ножом сподручнее, – объяснил молодому старослужащий. Короткий кавалерийский карабин, сильно ослабив ремень, закинул за спину, но стволом вниз. – Так изготовиться стрелять ловчей.

Казак показал, как быстро передвинуть карабин со спины к плечу.

– Я и с одним наганом могу, – оставил вместе с шашкой висеть на луке седла карабин Алексей.

– Револьвер не по уставу, – позавидовал вольному стрелку приписной казак. – Случись, какая стычка, сперва нож в ход пускай. Метко кидаешь?

– Не промахиваюсь, – хвастливо вскинул подбородок юноша.

– Слыхивал о тебе многое, – проворчал казак, испытующе глядя на парня. – Даст бог, воочию повидать не придётся. Сегодня наше дело – быть ниже травы, тише воды.

Выехали в чисто поле, серыми тенями осторожно двинулись сквозь непроглядную темень. Лишь когда достигли разрозненных островков кустарника, на краю небосвода показался жёлтый диск луны. Тишина вокруг стояла мёртвая. Пару раз в стороне ухала сова, охотясь на мышей.

– Тихо-то как, – настороженно вертел головой вокруг Алексей. Когда он в донской степи выходил в ночные рейды, было значительно шумнее. Видно, распугали зверьё люди.

– Оставим коней тут, – слез с седла казак, – дальше ужами поползём. До позиций врага ещё добрая верста.

– Да нет, дядька Степан, всего лишь пару сотен шагов до ближайших окопов, – прощупав пространство потоком Силы, уверенно известил Ведьмин Сын.

Степан выглянул из-за кустов, в слабом лунном свете осмотрел открытое пространство. Ровное тёмное поле простиралось до далёких отсветов костров, что жгли в окопах.

– Вроде нет никого близко, – напряжённо всматривался в ночь казак.

– Впереди два десятка тел копошатся, не спят, перешёптываются, – не сходя с коня, застыв в седле истуканом, тихо уточнил видение Алексей.

– Да не почудилось ли тебе? – напрягая слух, не поверил напарнику разведчик.

– Ещё со стороны холма конные тихо крадутся, – не оборачиваясь, огорчил паренёк. – Три десятка. Поперёк нашего пути направляются.

– Отсекают? – тихо охнул Степан. Верить не хотелось, но уж больно уверенно Ведьмин Сын дислокацию излагает. Не станет же просто так врать?

– Слева от нас, в пяти шагах, пехотная винтовка в кустах лежит, и земля густо кровью пропитана, – протянул ладонь с растопыренными пальцами Ведьмин Сын. – Свежая кровь, вчера в ночь пролита.

– Волк ты, что ли – вчерашнюю кровь учуять? – не поверил казак сразу, но, осторожно раздвигая ветви, сделал в указанном направлении пять шагов.

Под ногу попало присыпанное листвой ложе винтовки. Присев, казак и сам ощутил слабые запахи ружейной смазки и запёкшейся крови на потревоженной листве. Надломленные ветки кустов опустились до земли. Если паренёк в последнем прав оказался, то, значит, и остальных врагов звериным чутьём верно обнаружил.

– Тикаем, паря! – уже не скрываясь, ломанулся назад через кусты Степан и с разбегу вскочил в седло. – Засада!

Прикрыв свой отход густым кустарником, казак погнал коня в степь. Позади полыхнули вспышки выстрелов, воздух сотрясла ружейная стрельба. Но палили вслепую, пули свистели высоко над головами беглецов.

Однако дьявольский смысл в поднятом шуме стал понятен чуть позже.

– Всадники вытянулись цепью и ускорили бег коней! – крикнул товарищу всевидящий Алексей. – Успеют перерезать дорогу назад. Без боя не прорвёмся.

– Уходим вправо! Проскочим по кромке леса!

В одиночку Алексей легко ускользнул бы от погони, но у старого казака конь был не из лучших. А вот австрияки летели как ветер – отборные всадники.

– Венгерские уланы! – в отблесках лунного света распознал фигуры преследователей намётанный глаз казака. – От этих степью не уйдём! Давай, к лесу заворачивай!

Однако загонщики знали своё дело. Как только беглецы нырнули под кроны деревьев, ноги их скакунов увязли в густой глубокой грязи – лес оказался до самого края затоплен водой. Кони еле передвигались между стволами лесных исполинов, увязая до середины ног в чёрной жиже.

– Всё, влипли, паря! Бросаем коней, пеши уходим!

– Я своего Сивку врагу не дам! – взъярился молодой боец. – Дядя Стёпа, отходи вглубь болота, я прикрою!

– Эх, дурень! – Степану некогда было переубеждать упрямого мальчишку, а бросать глупыша одного воинская честь не позволяла. Как потом казакам в глаза смотреть будет? – Уланы в нас не стреляют – живьём хотят взять! Шашкой бейся – дольше продержишься!

– На войне нет правил! – со странным задором выкрикнул Ведьмин Сын и, ухватившись за свисавшую ветку, легко вспорхнул на дерево.

Стоило парню исчезнуть в густой кроне лесного исполина, как среди стволов замелькали со всех сторон тёмные силуэты всадников. С противным чавканьем, натужно раздвигая копытами липкую жижу, чёрные фигуры стягивали кольцо окружения.

– Русс, сдавайся! – прозвучало последнее предупреждение.

– Казаки не сдаются! – выхватил шашку Степан и первым устремился на ближайших врагов.