Магнат

После откровения мудрого батюшки простой народ принялся озираться и креститься. Образованные офицеры в ответ на озвученную банальную истину лишь пренебрежительно усмехались.

– Привычные для северного народа путеводные созвездия медленно, но неумолимо, скроются за краем небосвода! – воздев ввысь руки, пугая обывателей, вещал самозваный пророк. – Мир перевернётся, зима и лето поменяются местами. Однако не стоит отчаиваться – в ночном небе загорятся новые путеводные звёзды. Солнечный диск будет всё так же вставать на востоке и закатываться на западе. Мы изучим звёздное небо, научимся ориентироваться в перевёрнутом мире. Новый Свет станет нашим новым домом. Однако преодолевать трудности и невзгоды лучше всем людским миром. Станем братьями и сёстрами! Объединимся в единый казачий народ!

– В казачий народ! – хором поддержал воззвание вождя простой люд.

Офицеры, переглядываясь, не спешили вплетать голоса в общий гомон энтузиастов.

– С давних времён в морском народе повелось при первом переходе через рубеж мироздания отмечать знаковое событие, – простёр руки поверх голов замершей толпы возвышающийся над наивными ротозеями пастырь. – Иначе Посейдон, бог океана, разгневается на ослушников и покарает за непочтение к морским традициям.

– А как грозного бога умасливать надобно? – высунувшись из-за плеч морячков, нарушил повисшую тишину яркий представитель еврейского народа. Расстаться с малой копеечкой деляга не возражал, но желал бы заранее оговорить сумму пожертвований.

– У каждого всяко разно принято, – развёл руками батюшка Алексей. – Но я предлагаю самую приемлемую традицию: испить чарку забортной воды.

– Дёшево и сердито! – весело хохотнув, дружески хлопнул еврея по плечу сосед-мореход.

– Ну, если так принято, – удовлетворённо пожал плечами вопрошающий еврей, а про себя подумал: «Главное, денежек Посейдону жертвовать не требуется, а задаром можно и солёной водички испить».

– Однако, товарищи и господа эмигранты, мы с вами не только переходим из северного полушария Земли в южное, – указал распростёртыми руками на стороны света глава экспедиции. – Мы уходим из старого мира в Новый Свет. За нашей спиной пыльные руины империи. Впереди – берег обетованной земли. Но никто в чужих краях не встретит нас хлебом-солью. Впереди у нас битва за жизнь. Хлеб нам предстоит добывать своим трудом и солить его выжатым из рабочих рубах потом… – После драматической паузы Алексей резко опустил руки. – Старая империя рухнула, разбившись на миллионы осколков, и часть из них рассыпалась далеко за её пределами. Все мы – осколки былой великой империи. Поодиночке мы – пыль. Скреплённые воедино – фундамент новой державы. Мощным монолитом мы выдержим напор любых тягот и невзгод. Отдельные камешки скрепляет прочный цемент. Людей объединяет великая идея!

Батюшка Алексей прервал зажигательную речь и долгим взглядом обвёл затаившую дыхание паству.

– Все мы, анархисты и монархисты, солдаты и офицеры, матросы и казаки – единый русский народ. И вместе нам биться за одно – за нашу свободу. Жизнь каждого из нас одинаково важна. И каждый будет сражаться друг за друга, как за брата. Поэтому на флаге новой русской республики золотыми нитями вышиты постулаты казачьей державы: свобода, равенство, братство. Мы не отвергаем и вековых традиций славных предков, потому основой для государственного стяга выбран старый имперский флаг: бело-сине-красный. Помним и подвиги храбрых воинов, не склонявших голову перед врагом. Гимном республики станет песнь о славном «Варяге». Мы с ней уже шли на врага в Гибралтарском проливе и победили! Пусть трепещут недруги казачьей республики! – Алексей воздел руку к небу и громогласно повелел: – Флаг поднять!

Казначей анархистов, Андрей Волков, запустил пластинку на граммофоне. Из широкого раструба зазвучала музыка и славная песня. Военный оркестр грянул медными трубами и гулкими барабанами. Хор матросов охотно подхватил знакомые слова. Мужчины сняли головные уборы и вплели голоса в общий дружный хор. Женщины и дети тоже не остались в стороне. Героический гимн загремел над океанским простором.

К вершине пустого флагштока величаво поднялось разноцветное полотнище. Вознесясь над головами народа, ещё не развернувшийся в полной мере флаг казачьей республики на мгновение завис.

Ронин властно махнул рукой в сторону восходящего солнца.

Внезапно налетевший порыв ветра чудесным образом расправил ткань флага. Стяг затрепетал в воздухе, переливаясь красками и золотым шитьём. Слова «Свобода, равенство, братство» засияли в лучах солнца ярким светом.

А над океанскими волнами гремел гимн:

 
Наверх вы, товарищи, все по местам.
Последний парад наступает.
Врагу не сдаётся наш гордый «Варяг»,
Пощады никто не желает!
 

В этот торжественный миг все люди, собравшиеся на палубах кораблей, сцепленных в единую площадь, почувствовали необычный душевный подъём, словно под огромным куполом небосвода творили святую молитву. И всем показалось, будто музыка и слова гимна не только облегчали душу, но и сбрасывали тяжесть с плеч изгоев. Казалось, оттолкнись посильнее ногами от палубы, раскинь руки, и тело воспарит над океанскими волнами крылатым альбатросом.

Алексей горланил славную песнь вместе со всем народом, и никто не заподозрил Сына Ведьмы в использовании колдовской силы, корректировке вектора гравитации.

После дружного исполнения гимна начался процесс записи в ряды Южноамериканского казачества. Матросы заполнили до краёв медный чан морской водой. Отец Онуфрий, помахивая дымящим кадилом, затянул монотонную молитву. Алексей спустился с орудийной башни и подошёл к чану.

– Братья и сёстры, на экваторе судьбы каждый волен выбирать новый путь жизни, – провозгласил казачий атаман. – Кто желает вступить в ряды казачества, может испить морской водицы из серебряного кубка, и тогда он обязуется делить свои горести и радости со всеми наравне. Кто выбирает иной путь – полностью свободен. Мир огромен, за бортом «Морского казака» хватит океанской воды для всех. Черпай кружкой и вкушай вволю горькой водицы. Но тогда и бороться с невзгодами придётся в одиночестве. Выбор должен сделать каждый осознанно, ибо вся дальнейшая жизнь зависит от него. Я же лично встаю на сторону южноамериканского казачества и данною мне Богом силою превращаю солёную морскую воду в чистую родниковую.

«Святой» Алексей сотворил крестное знамение над медным чаном и, взяв серебряный кубок, зачерпнул морскую воду. Народ внимательно следил, как чудотворец медленно выпил крещёную воду и даже не поморщился. Затем подошёл к Андрею Волкову, расположившемуся за письменным столом рядом, и громко повелел:

– Андрей, пиши меня в скрижалях казаком номер один.

– Я уже записал тебя атаманом южноамериканского казачьего войска, – виновато улыбнулся казначей и подсунул раскрытый толстый журнал. – Будь ласков, поставь подпись.

Алексей сперва опешил от такой наглой выходки дружка, но, окинув взглядом лица окружающих, осуждения самоуправства не заметил.

– Пусть пока будет так, – смущённо пожал плечами самозваный воевода. – Общий сход казаков потом решит, кому дальше атаманом быть.

– А первым рядовым казаком я себя запишу, – получив подпись у атамана, заторопился увековечить себя любимого Андрюха, а затем и первейшего дружка не забыл: – Вторым Сёма Вездельгустер пойдёт.

– Так он же еврей! – чадящим кадилом замахнулся на пройдоху отец Онуфрий, который тоже желал записаться в первых рядах.

– Спокойно, батюшка, у нас, в вольном братстве, свобода вероисповедания, – инстинктивно втянув голову, напомнил основы республики анархист.

– Да ты сам ещё святой воды из кубка не испил, – уличил Андрюху в жульничестве отец Онуфрий.

– Неувязочка вышла, – признал грешок анархист и, отложив перьевую ручку, торопливо поспешил исправить промашку.

Выхватив серебряную посуду из рук атамана, первый в списке рядовой казак решительно зачерпнул морскую воду из чана и залпом выпил.

– Эх, хороша водица! – утерев губы рукавом, перевернул пустой кубок улыбающийся Андрюха.

– Меня третьим казаком пиши, – отложил кадило отец Онуфрий и потянулся к чудесному кубку.

– Сёму вперёд пропусти, я его уже вторым вписал, – передал кубок выскочившему из толпы шустрому дружку наглый писарь.

Семён испил из серебряного кубка и удивлённо уставился на пустую посуду.

– А вода-то была совсем несолёная.

– Верно, как из родника испил, – следом зачерпнув из чана воду и осушив кубок, подтвердил отец Онуфрий, а затем истово перекрестился.

За чудесной водой выстроилась очередь из страждущих. Никто не пожелал хлебать горькую забортную воду. Однако когда медный чан осушили до половины, батюшка Алексей повелел вылить остаток в океан и наполнить волшебный сосуд свежей водой.

– Ну, что скажете, господа офицеры, о чудесах казацкого мессии? – усмехаясь, обратился к соседям Беляев.

Первым высказался контрразведчик:

– Ну, фокус с развернувшимся флагом легко устроили с ниточкой, за которую по сигналу потянул ассистент, – Кондрашов наморщил лоб и попытался так же просто объяснить чудесное опреснение воды в медном чане: – Ещё, похоже, факир незаметно подсыпал из рукава химический абсорбент, который дал выпасть морской соли в осадок. Пресная вода легче, поэтому заняла верхний слой.

– Конечно, я не большой знаток химии, но что-то не слышал о подобной инновации, – саркастически покачал головой генерал. – На таком изобретении опреснения воды можно озолотиться.

– Может, абсорбент слишком дорогой и годится лишь для фокусов с малыми объёмами? – защищал свою версию Кондрашов.

– Ладно, господин полковник, считайте казака великим химиком, – дружески похлопал контрразведчика по плечу генерал и задал новую загадку: – А как нашему батюшке удалось море заморозить?

– Временно сковать волны, – подключился к дискуссии мореход.

– Что вы имеете в виду, господин Лебединский?

– Были случаи в мореходной практике, когда для сковывания прибрежных волн выливали из бочек масло или китовый жир, – пояснил мысль капитан. – На короткое время бушующие воды стихали и позволяли паруснику проскочить опасные рифы.

– У вас на броненосце была цистерна с рыбьим жиром? – усмехнулся Беляев и кинул взгляд на играющие за бортом волны. – Что-то я не почувствовал резкого запаха.

– Может, тоже какой-нибудь химический реагент? – обескураженно пожал плечами капитан.

– Ладно, не желаете признавать казака-факира святым чудотворцем, считайте великим химиком, – рассмеялся генерал. – В любом случае предлагаю держаться к батюшке Алексею поближе. С таким атаманом не пропадём.

– Любопытно самому попробовать на вкус святую водицу, – облизнул пересохшие губы Кондрашов.

– Кстати, милейший, – вспомнил о заключённом пари генерал и повернул голову к Лебединскому, – вы мне проспорили бутылку шампанского.

– Такому гимну казацкой республики я и сам с удовольствием подпевал, – улыбнувшись, признался капитан. – Толковый у нас руководитель экспедиции. Всех эмигрантов сумел объединить. Даже меня, старого скептика, проповедь батюшки проняла.

– Довольно сомневаться, – решительно шагнул вперёд генерал. – Айда, господа офицеры, в казаки записываться.

В этот день на кораблях не осталось сторонних наблюдателей – все поголовно испили из серебряного кубка, который стал святой реликвией южноамериканских казаков. Даже попутчики-евреи дружно решили записаться в казаки. Чудеса, фокусы или химия Сына Ведьмы всех потрясали. Главное – люди верили, что это не последние деяния великого чудотворца.

Экватор пройден. Земля перевернулась. Но с хитроумным атаманом и в тёмном, вывернутом наизнанку мире не страшно – выведет к истинному свету.

Корабли выстроились в кильватерную колонну и, вслед за закатным солнцем, устремились к неведомому берегу, скрытому за призрачной чертой горизонта.

Глава 2. Задушевные торги

В знойный полдень «Морской казак» бросил якорь на рейде Рио-де-Жанейро. Суда казачьей республики встали рядом в ожидании разрешения захода в порт. Однако встреча русских эмигрантов хоть и была торжественной, но радушной не выглядела.

Катер таможенной службы Бразилии шёл в сопровождении двух боевых пароходов. Растрёпанный океанским ветром дым из труб канонерок тянулся за белым катером, словно чёрный шлейф за спиной знатного сановника.

Издали кортеж производил солидное впечатление, но, оказавшись рядом с бортом могучего броненосца, дымящие стражи превратились в убогие мелкие посудины. Орудия бразильских канонерок были неспособны пробить броневой пояс «Морского казака». Броненосец мог пустить на дно старенькие кораблики, просто протаранив корпуса хлипких жестянок.

Напыщенный портовый таможенник, широко расставивший ноги на палубе катера, сразу растерялся, засуетившись в тени высокого борта «Морского казака». Катер осторожно подгрёб винтами ближе, и матросы приняли швартовочные канаты.

С борта броненосца скинули верёвочную лестницу, по которой и пришлось взбираться толстенькому таможеннику. Капитан «Морского казака» мог бы и удобный трап опустить, но демонстрация мощи бразильского флота Лебединскому очень не понравилась.

– Ох, господа, чую я какой-то подвох от американских аборигенов, – опираясь обеими руками о фальшборт, склонился капитан и высмотрел внизу ещё одного странного персонажа. – Опа, таможня ещё и католического священника за собой тянет. Как же, бедолага, будет в сутане по верёвкам карабкаться… О, догадался падре полы за красный пояс заткнуть… Ползёт, червяк сухопутный.

– Слава о «Морском казаке» летит быстрее ветра, – поддержал озорной тон беседы полковник контрразведки. – Видать, сильно мы англичан в Гибралтаре напугали, раз бразильцы за собой не только весь цвет флота привели, но и без экзорциста на палубу дьявольского корабля ступить бояться.

– Зря веселитесь, господа офицеры, холодный приём не сулит успеха в дипломатии, – нахмурился генерал-майор Беляев.

– А зачем лишние политесы разводить? У нас сейчас миссия коммерческая, – хохотнул Кондрашов. – Нам бы броненосец по дешёвке продать и дальше следовать.

– Да, в жаркой, сырой Бразилии задерживаться не резон, – задумчиво кивнул Беляев. Всё плавание он корпел над географическими картами, атласами и кипой справочников, подыскивая подходящий вариант для размещения казацкой колонии.

– Ах, чертовски жаль расставаться с флагманом Черноморского флота, – любовно погладил ладонью нагретый на солнце металл капитан броненосца.

– Погодите горевать, Алексей Ильич, навесить аборигенам на шею столь дорогую цацку будет непросто, – похлопал Лебединского по плечу генерал. – Броненосец мало за полцены купить, его ещё и обслуживать как-то надо. Да и англичане тоже сделке рады не будут. Вон, как аборигенов настроили против русских. Нет, господа, дело гиблое – не всучим мы корабль бразильцам.

Из-за фальшборта показалось раскрасневшееся лицо таможенника. Подскочившие дюжие матросы помогли толстяку выбраться на палубу броненосца. Следом вытащили на свет божий натужно пыхтящего католического священника.

Важный чин таможенной службы одёрнул задравшийся китель, надменно вскинул подбородок и попытался посмотреть на русских офицеров свысока. Однако росточка толстяку для этого явно недоставало, и кривляние выглядело карикатурно. Тогда начальничек вознамерился взять на голос и, брызжа слюной, затараторил по-иноземному.

Напрасно капитан попытался на английском языке урезонить разбушевавшегося деятеля. Чиновник лишь надувал щёки и фыркал, всем видом показывая, что изъясняться намерен исключительно по-своему.

– Господа, я ни черта не понимаю, что эта красная рожа верещит по-испански, – пожав плечами, обернулся к офицерам Лебединский. – Иван Тимофеевич, будьте любезны перевести его тарабарщину.

– Таможенник говорит не на испанском, – развёл руками Беляев. – Нужно звать господина Ронина, он в Макао изрядно поднаторел в разговорном португальском. Пусть пообщается с привередливым аборигеном.

– Переговоры с портовой таможней принято проводить капитану, – нахмурил брови Лебединский.

– Господа, чутьё мне подсказывает, что мы с бразильским индюком общего языка не найдём, – рассмеялся Кондрашов. – Похоже, тут надо не речи толкать, а кулаками махать. У батюшки Алексея аргументы поувесистей будут.

– В конце концов, Ронин глава русской экспедиции, – кивнул генерал, подводя капитана к неизбежному решению.

– Казак эту кашу заварил, ему и расхлёбывать, – махнул рукой на морские порядки капитан и обернулся к матросам. – Вестовой, кликни господина Ронина на верхнюю палубу.

Таможенник, заложив руки за спину и покачиваясь на носках, нетерпеливо дожидался переводчика. Католический священник, лениво перебирая пальцами бусины чёток, заинтересованно разглядывал орудийные башни.

– Добрый день, господа, – подошёл к собравшимся на палубе Алексей. – Извините, увлёкся с инженерами обсуждением проектов многоэтажных жилых комплексов.

– Выручайте, господин Ронин, надо договориться о заходе в порт и бункеровке угля, – пояснил проблему капитан. – Знатока португальского языка на корабле нет, а по-английски таможенник понимать, демонстративно, отказывается. Гадёныш ещё и половину бразильского военного флота за собой приволок, чтобы застращать.

Алексею сразу не понравился надменный чинуша. Видать, англичане заранее постарались настроить туземцев против русских эмигрантов. Дипломатические реверансы теперь делу не помогут. Надо только силой продавливать.

– Гадёныш, ты что выпендриваешься? – бросив взгляд с высоты двухметрового роста, неожиданно грубо обратился к шибздику казак.

– Переводчик, правильно ли ты излагаешь слова капитана на португальском языке? – вылупив глаза, опешил от столь наглой речи таможенник.

– Самую суть, – отмахнувшись, криво усмехнулся здоровенный бородач в белой рубахе и синих штанах с красными лампасами.

– Тогда переводи: я уполномочен выполнить таможенный досмотр русского судна и изъять контрабандное золото, принадлежащее английской короне.

– Кабальеро, предъявите ваш мандат, – протянул раскрытую ладонь анархист.

– Чего? – уставился на крепкую лапищу казака толстячок.

– Где документ от английской королевы? – доходчивее объяснил Алексей.

– Я уполномочен… – опять заблеял чинуша.

– Нет мандата – нет полномочий. – Пальцы казака свернулись в кукиш.

– Как ты смеешь, мужик, оскорблять офицера?! – Раскрасневшееся лицо толстопуза теперь побагровело. – Кто ты такой?!

– Я войсковой атаман южноамериканского казачьего войска, – картинно подбоченясь, выпятил грудь колесом казак. – Можешь вызвать меня на дуэль. Вон возьми пистолет у воровского подельничка и давай стреляться прямо на палубе.

– Ты на кого наговариваешь, казак? – Чиновник обратился за поддержкой к католическому священнику: – Падре, вразумите безбожника.

– Настоящий поп браунинг под рясой не стал бы прятать, – некультурно указывая пальцем на лжесвятошу, расхохотался казак.

– Какой такой браунинг? – опешил толстячок.

– Дамской модели, – прищурив глаз, словно рентгеном просветил тело шпиона Сын Ведьмы.

И тут произошло неожиданное: одна из кружащих над кораблём чаек с криком спикировала на голову католического священника. Мужчина проявил похвальную реакцию, ловко уклонившись от атаки и согнув корпус. Столкновения с обезумевшей птицей он избежать сумел, но допустил досадный казус – из-под сутаны выпал пистолет!

Лжесвященник инстинктивно дёрнулся, намереваясь наклониться и подобрать грохнувшуюся на палубу железяку, однако вовремя спохватился и, распрямившись, с каменным выражением лица продолжил спокойно перебирать пальцами бусины чёток. Шпион не представлял, как оружие могло выпасть из кобуры для скрытого ношения, но решил не паниковать.

После неловкой паузы на выручку пришёл таможенный чиновник.

– Совсем запамятовал: это же я дал падре незаряженный пистолет, чтобы святой человек сумел в случае чего отпугнуть грабителей. Видите ли, господа, в Рио-де-Жанейро опасно ходить по тёмным переулкам портового квартала. А мы сегодня с досмотром судов наверняка провозились бы до ночи.

Таможенник наклонился и непринуждённо поднял браунинг с палубы.

Алексей шагнул вперёд и жёстко перехватил руку с оружием.

– В чём де-е-е-ло? – скривившись от боли, пискнул толстяк.

– Нечего разгуливать с заряженным пистолетом на чужом боевом корабле, – пояснил правомерные действия Алексей и, отобрав браунинг, вынул из рукоятки полный магазин с патронами.

– Вот так незаряженный, – похлопав в ладоши, рассмеялся Беляев, который хорошо говорил по-испански и уловил суть спора казака с португальцем. Генерал погрозил чиновнику пальцем: – Да вы, милейший, оказывается, плут.

Смутившийся таможенник, болезненно морщась и потирая кисть, уже не знал, как оправдываться. «Угораздило же падре выронить оружие из потайной кобуры под сутаной. А казак будто знал, что искать. И чайка так вовремя спикировала, словно дрессированная. Ох, не зря в английском посольстве предупреждали о происках дьявола».

– Господа русские, намерены ли вы подчиниться требованию и выдать английское золото? – спрятав руки за спину, решил упрямствовать таможенник.

– Да без проблем, – ошарашил казачий атаман и хитро подмигнул: – Только совсем чуток и в обмен на заправку углём наших судов.

– Я не намерен торговаться, – вскинул подбородок важный чиновник и язвительно уколол: – Неизвестно с кем.

– Коли жизнь поставлена на кон, то даже с дьяволом торг уместен, – зло оскалив зубы в страшной ухмылке, обжёг взглядом опасный шаман.

– Жи-жи-жизнь? – сразу струхнул чинуша и беспокойно заозирался. Каменные лица русских офицеров страх не развеяли, а вид браунинга в лапище казака навевал совсем уж мрачные мысли.

– Да ты, мил человек, не на дуло дамской пукалки зенки таращь, а калибр орудийных стволов «Морского казака» взором уважь, – издевался над трусишкой атаман. – Ещё можешь о широте русской души задуматься. Мы ведь люди простые: если дружим, то искренне, а коли воюем, то наотмашь бьём – наповал.

– Так мы же с русскими не воюем, – подогнулись коленки у чиновника.

– А это, мил человечек, твой выбор, – развёл руками атаман. – Ежели ты, поганец, русских запугать и ограбить решил, то мы сейчас быстренько на флагштоке сменим мирный флаг казачьей республики на боевой пиратский стяг. И тогда нам уж беседовать с тобой совсем не о чем станет – заговорят пушки.

– Господа, я не уполномочен объявлять войну, – вжав голову в плечи, совсем уж струхнул чиновник.

– А впустить в порт гражданские суда и организовать на рейде бункеровку углём броненосца – это, уважаемый, в вашей компетенции?

– В мо-мо-мо-ей, – китайским болванчиком часто закивал толстяк.

– Ну так поторопись, чиновник, пока казаки в пиратов не превратились, – грозно нахмурил брови суровый атаман.

– Господа, постараюсь сделать всё возможное, – униженно кланяясь, попятился к борту таможенник.

Священник, так и не проронив ни слова, закатал полы сутаны, зло зыркнул глазами на казака и полез вслед за чиновником по верёвочной лестнице.

Русские офицеры взглядом проводили обиженную парочку и по очереди высказались:

– А ряженый попик-то явно англичанин, – усмехнулся Кондрашов. – Боялся слово вымолвить, чтобы акцент не проявился.

– Да, профессиональным взором вооружение броненосца оценивал шпион, – кивнул Лебединский. – Я так понимаю, что господин Ронин договорился о бункеровке угля?

– Угольком-то заправимся, а вот о продаже корабля бразильцам можно забыть, – с сожалением вздохнул Беляев. – Зря так напугал туземцев наш атаман.

– Реклама – двигатель торговли, – рассмеялся Алексей. – Теперь другой покупатель поймёт, как хорошо владеть мощным броненосцем, которому туземный флот не указ.

– Да, пожалуй, на всём южноамериканском континенте никто не сможет противостоять «Морскому казаку», – гордо вскинул подбородок капитан русского броненосца.

– Впрочем, как и купить такое сокровище, – язвительно укорил атамана Беляев.

– Сёма Вездельгустер продаст даже слона на Северном полюсе, – верил в коммерческий талант бывалого интенданта фронтовой друг и пальцем поманил выглядывающего из-за угла надстройки упомянутого пройдоху.

– Я тут случайно проходил и вижу, какая-то суета у борта, – виновато улыбаясь, вышел из тени Семён.

– Дело для тебя, Сёма, важное есть. Подбери из ростовских евреев надёжного специалиста и подыщи с ним в центре города здание под ювелирную лавку. Пора распродавать бриллиантовую сокровищницу.

– Да не может быть, чтобы в огромном Рио-де-Жанейро у еврея не нашлось бы вдруг далёкого родственника? – с напускным удивлением развёл руками Сёма. – Добрые люди подскажут, помогут и в долю войдут. Так ведь мы же, атаман, не жадные – прибылью поделимся.

– С математикой у тебя, Сёма, всегда было хорошо, – рассмеявшись, хлопнул по плечу хитрого толстячка Алексей. – Делить ты умеешь.

– Умножать у меня тоже неплохо получается, – похвастал казацкий начфин.

– Прихвати с собой ещё и Андрюху, – решил усилить финансовую команду атаман. – Вместе определитесь, сколько ценностей оставить в Рио-де-Жанейро для реализации. Кстати, Эдуард Петрович, прошу отрядить в помощь моим счетоводам нескольких поднаторевших в простой арифметике ребят.

– Задачки на вычитание мои головорезы решают отлично, – поддержал шутливый тон полковник Кондрашов.

– Пошли таких, чтобы складывать в уме тоже могли, – Алексей серьёзно глянул в глаза контрразведчику.

– Будем создавать резидентуру в Бразилии? – понимающе подмигнул Кондрашов.

– Да. И лучше бы подбирать агентов из офицеров-эмигрантов.

– Эх-хе-хе, много нашего брата по миру ветер революции рассеял, – печально вздохнул полковник.

– Вот и будем холить и лелеять всходы в чужой земле, – задумчиво рассматривая вынутый из браунинга магазин, заинтересовался пулями с округлыми наконечниками Алексей. – Эдуард Петрович, а в арсенале ваших людей найдётся коробка патронов к малогабаритному браунингу?

– Правда же, удобная штука, под рясой прятать? – заметив интерес батюшки Алексея к трофейному оружию, с улыбочкой подначивал Кондрашов. – Всё лучше, чем маузер на бедре таскать.

– Эт точно. – Алексей вынул патрон из магазина и пальцами вытащил пулю из гильзы. Её округлая форма напомнила шаману бусинку в чётках священника. – Появилась тут у меня одна задумка. Только вот надо будет в город наведаться, кузню на ночь арендовать.

– Патроны к подобной модели я вам отыщу, – пожал плечами Кондрашов. – А вот шататься в потёмках по городу не советую. Не понравился мне католический падре – злой у шпиона глаз.

Батюшка Алексей огладил ладонью короткую смоляную бороду и озорно подмигнул:

– Надоело мне в тесной каюте сидеть, разомнусь маленько – бесов по Рио-де-Жанейро погоняю.

Алексей сменил белую рубаху на чёрную, навесил на грудь медный наперсный крест и на ночь глядя высадился на пирсе. Кузню в портовом квартале отыскал быстро. За приличную плату договорился об аренде до утра. Хозяин оставил мальчишку-подмастерья приглядывать за чужестранцем. Опытного кузнеца не смутило выбранное для работы время: ночью легче следить за температурой раскалённого металла. Мастера обычно пользовались таким приёмом, когда занимались тонкой, искусной работой.

Вот и странный чернобородый инок воспользовался старым приёмом. Удивило только само изделие, над которым работал русский мастер. Алексей выковал плоские стальные звенья для цепи, не совсем похожей на ювелирное украшение. Звенья были фигурные, и в центр каждого зажималась пистолетная пуля с полукруглым навершием. В результате получилась лента, отдалённо похожая на пулемётную, которой так любили украшать грудь революционные матросы. Только без гильз она выглядела изящнее и миниатюрнее, очень смахивающей на вульгарную бижутерию. Эдакими золотыми цепярами на шее в старые времена кичились богатые купцы. Края цепи соединялись хитрым замочком, а в середине болтался на кольце массивный церковный крест.

Сын Ведьмы легко вынул пулю из импровизированного патронташа, покатал в ладони и, приложив небольшую гравитационную силу, вставил пулю обратно в звено цепи. Сонный подмастерье даже не заметил удивительную манипуляцию шамана. Алексей был чрезвычайно доволен смертоносным боекомплектом. Метко посылать пули с руки у чародея получалось на две сотни шагов. Убойная сила, конечно, оказывалась поменьше, чем у любимого маузера, однако обычный револьверный выстрел превосходила значительно. Так у маузера и патрон был винтовочный. Мощный агрегат, но громоздкий. С такой бандурой в приличное общество не пустят. А шаманский патронташ, закамуфлированный под церковный атрибут, любой досмотр у привратников пройдёт.

– Осталось только позолотить, – перебирая цепочку пальцами, довольно оценил ночную работу странный ювелир.

Алексей поблагодарил подмастерья солидной надбавкой к жалованию, крепко пожал руку пареньку, обрадованному неожиданной щедростью чужестранца, и вышел из кузницы.

Рассвет только забрезжил, слегка подсветив небо в стороне моря. Серые тени от нагромождения домов заливали мраком грязную мостовую.

Едва Алексей двинулся по переулку, как из тёмной подворотни резво выскочили четыре фигуры. У каждого мрачного персонажа в ладони был зажат кинжал. Вступать в долгую дискуссию аборигены не собирались.

Появление разбойников неожиданностью для Сына Ведьмы не стало, шаман срисовал вооружённые фигуры загодя. Алексей даже порадовался подарку судьбы – очень уж хотелось опробовать изготовленную боевую цепь в реальной схватке. Однако бить наповал придурков пулями батюшке показалось излишней жестокостью, добрый странник решил испытать цепь в качестве ударного инструмента.

Батюшка Алексей ухватил священный атрибут ладонью за нижнюю часть медного креста, рывком сдёрнул с шеи и взмахнул боевым цепом.

Стальные звенья со свистом рассекли воздух. Хлёсткие удары по предплечьям набегающих агрессоров выбили кинжалы из рук.

Звон ударившегося о камень мостовой металла заглушили болезненные вопли потерпевших.

Алексей крутанул разящий цеп ещё несколько раз, направляя удары ниже.

Взвизгнувшие от боли ночные спринтеры, прекратив забег, завалились на мостовую и, жалобно скуля, расползлись по стеночкам, освобождая проход.

Однако атака на смиренного русского инока на этом ещё не завершилась. Из густого мрака под нависающей аркой ворот показалась рослая фигура главаря налётчиков. Он располагался в десятке шагов впереди и был уверен в недосягаемости для холодного оружия батюшки. Главарь рассчитывал на свою отличную реакцию, ну и, конечно, на безотказный револьвер, который до поры покоился в открытой кобуре на правом бедре.

Бразильский стрелок преградил дорогу русскому иноку и, отведя вниз и в сторону руку, принял картинную стойку изготовки к стрельбе.

– А теперь, падре, посоревнуйся со мной!

– С превеликим удовольствием, ковбой, – усмехнулся Алексей и зеркально опустил руку со свисающей цепью к правому бедру.