Kitobni o'qish: «Катабасис», sahifa 3

Глава 4

Солен занялся самым нетипичным для детектива делом. Чтением лекции о сладостях. Какие едят с чаем, а какие с кофе. Кирия слушает заворожённо, глядя щенячьими глазами. Отдельные моменты торопливо записывает в блокнот. Составляет список, что попробовать в первую очередь. Огромная, невероятно сильная, она источает кристально чистую детскую радость. Словно маленькая девочка, попавшая в парк аттракционов.

Неожиданно для самого себя Солен осознал, что так оно и есть. Весь мир за пределами казармы для Кирии это волшебный аттракцион. Чудеса и невероятные открытия на каждом шагу! Сладости, красивая и комфортная одежда, обилие информации обо всём. А ведь таких, как она по всей империи тысячи!

– Сол, ты ведь сводишь меня попробовать все эти сладости? На выходных, конечно же… просто я совсем не знаю города…

– Хм, а почему бы и да? – Ответил детектив.

По мужскому обыкновению совершенно не замечая связи между интонациями и языком тела девушки. Кирия потупилась и накручивает локон на палец, старательно пытаясь не покраснеть.

– Ах, точно, ты ведь так и не сказал своё полное имя.

– Эм… Солен Тарго. Приятно познакомиться, кстати.

– А как же приставки? «Фон», «ля», или уж «де» на худой конец?

Мужчина виновато улыбнулся, покачал головой.

– У меня таких нет. Дед и все предки до него были крестьянами в полном подчинении. Отец первый в роду, кто выкупил свободу, так что и фамилию выбирал… неосмотрительно. Меня в шутку величали Солен Столичный.

Кирия, успевшая размечтаться о новой красивой фамилии с величавой приставкой, слегка помрачнела. Спрятала блокнот в карман халата. Перевела взгляд на витрину. За толстым стеклом сгущается сумрак, один за другим вспыхивают фонари, а в окнах включается свет. В воздухе кружат пышные перья снега, покрывают древнюю брусчатку тонким слоем. Редкие прохожие успели протоптать узкую тропу. Некоторые бросают взгляды на ателье, привлечённые товарами на витрине или видом абсолют в махровом халате.

Солен задремал, разморённый теплом и мягкой атмосферой. Кирия успела исчезнуть за ширмой… женский визг резанул по ушам. Солен подпрыгнул в кресле, хлопая ладонью по кобуре под подмышкой. Дико огляделся, прежде чем сообразил, что это был крик восторга. Кирия выскочила из-за ширмы, а следом показался Каас.

Одежда, до того сидевшая на девушке чуть лучше мешка с рукавами, преобразилась. Приталенная, подчёркивает точёный стан, крупную грудь и крепкие бёдра. При этом визуально сужает плечи и приглушает ауру мощи, источаемую Кирией. Точнее, огранивает её, как алмаз.

Теперь перед Соленом стоит не огромная огриха, но крепкая и утончённая девушка. В меру строгая, в меру прекрасная. Только растрёпанные волосы и отсутствие макияжа слегка смазывают впечатление. Впрочем, это дело поправить легче, чем одежду.

Кирия, широко улыбаясь, крутанулась на месте и побежала к огромному зеркалу в углу. Завертелась, как кошка, силясь рассмотреть себя со всех сторон.

Каас приблизился к Солену, прижимая к груди объёмистый бумажный свёрток. Поверх которого лежит флакон зеленоватого стекла с маслянистой жидкостью. Портной улыбнулся, заметив удивлённый взгляд, сказал:

– Это подарок, думаю пара сорочек, и духи пригодятся вашей спутнице. А вот счёт может быть, не таким приятным.

Кирия оторвалась от зеркала, быстрым шагом подошла к ним и нависла над Каасом. Протараторила, виновато косясь на Солена:

– Я оплачу! Сегодня на меня и так много потратились!

Она взяла прямоугольник плотной бумаги из рук портного, нахмурилась, читая содержимое. Брови медленно поползли на середину лба, а глаза округлились.

– Я ведь говорил, счёт может шокировать. – Сказал Каас, бросая на Солена красноречивый взгляд.

«Давай дурень, оплати счёт, девушка это оценит»

– Тут точно нет ошибки? – Осторожно спросила Кирия, посмотрела на портного. – Мне кажется, тут ошибка.

– Нет, всё в точности. – Уверил Каас. – Мы очень щепетильны и в этих вопросах. С вас сорок две серебряные монеты.

– Сорок две монеты… – Ошарашено повторила Кирия. – Так дёшево!

На лице портного отразилось замешательство, он покосился на Солена, но тот отвёл взгляд, накрыв рот ладонью и силясь не засмеяться. Двадцать серебра – месячная зарплата официанта и пятая часть оклада детектива. Большая часть населения расплачивается медью. Хотя Солен пару раз бывал в магазинах, где самый дешёвый товар стоил два золотых.

Окрылённая «дешевизной» Кирия прошлась по ателье, делая заказы. С каждой покупкой лицо Кааса вытягивается, а руки начинают мелко трястись. К нему подбежала работница со стаканом воды и горстью пилюль. Портной закинул их в рот разом и запил одним глотком, но от греха подальше опустился в кресло.

За следующие полчаса Кирия оставила в ателье почти двести монет серебром, расплатившись платиновой карточкой с гербом имперского банка. При виде оной Каас схватился за сердце и клятвенно заверил, что бросит все силы на исполнение в кратчайший срок. После чего Солен почти силком вытянул девушку на улицу.

Вечер пронизан жёлтым светом из окон и крепким морозом. Детектив торопливо достал телефон вызвать авто и недовольно забурчал. Система уведомила, что машина не сможет прибыть в переулок из-за неполадок с уборкой снега. Нужно выйти на главную улицу. Кирия одёрнула ворот пальто, огляделась и спросила:

– Куда теперь?

– Отвезу тебя домой, а утром, первым делом купим тебе телефон.

– А потом?

– А потом в НИИ, допрашивать коллег убийцы. Ладно, пошли к машине, срежем переулками.

***

Они идут по узким улочкам, порой Кирии приходится протискиваться боком. Отчего Солен чувствует уколы вины, прокладывая маршрут, забыл, что спутница куда больше обычного человека. От домов веет седой древностью, на балконах зияют округлые дыры для слива отходов. Окна первых этажей задрапированы, видны грубые врезки пластиковых рам в вековую кладку. В местах прокладки теплотрасс брусчатка влажно блестит, в переулках, где трубы выходят на поверхность, клубится вязкий туман. Пахнет сыростью, а на стенах процветает грязно-зелёный лишайник.

– Да… – Протянула Кирия. – Здесь город ощущается иначе.

– В смысле?

– Ну знаешь, главные улицу сияют технологиями, машины с автопилотом, рекламные экраны и гидропонные фермы над головой. Прямо видение Микаласа о светлом будущем. Чисто и удобно… а здесь, всё вывернуто наизнанку, у самого сердца города! – Она подняла руку и ткнула пальцев в подсвеченную дугу гидропонной фермы, виднеющуюся в разрыве меж крыш. – Высокие технологии и низкая жизнь. У меня такое ощущение, что в домах ютятся вчерашние кметы, которым это всё кажется магией и чудесами.

– Вполне возможно. – Ответил Солен. – Ещё семьдесят лет назад в ходу были плуги, а на трактор смотрели, как сказочное чудовище. Даже Микаласа в детстве учили фехтованию, полагая, что оно пригодится на военной службе.

– А нам показывали видео из хроник, – сказала Кирия, задумчиво оглядывая переплетения труб, врезающихся в кирпичную кладку. – Как кавалеристы с шашками скакали на танковый клин.

– Да, Великая Война была технологическим разломом старого мира. – Вздохнул Солен и потёр уши. – Прогресс сорвался с цепи и всё ещё мчится во всю мощь.

Мочки колет морозом, будто ледяные иглы прорастают прямо в них. Сколько лет, а он всё забывает брать с собой шапку. Кирия же будто и не замечает холода, только на щеках пламенеет здоровый румянец.

– Меня это пугает. – Сказала девушка и обхватил плечи.

– Что?

– Вся эта скорость… – Пояснила Кирия, натянуто улыбаясь. – Учебники истории говорят, что до Великой Победы мир был статичен, тысячи лет одного и того же… лишь мелкие различия и тут… бум! – Она изобразила руками взрыв. – Великая Победа, спустя год автоматическое оружие, сверхмощные компьютеры и поступь Империи по соседним землям, авиация, телевидение и ядерное оружие!

– Как нарастающий снежный ком, катясь с горы, превращается в неудержимую лавину, что сметает старый мир. – Подытожил Солен дикторским тоном.

– Мемуары Микаласа?

– Они самые, в детстве зачитывался. Мне кажется, это верно для общества, – сказал Солен, помялся и добавил, – но не для людей. Мы как дети, сбегающие с горки, в какой-то миг осознаёшь, замедлишься – упадёшь и разобьёшься.

Кирия долго молчала, взгляд стал отстранённый, а на лбу появилось подобие морщинки. Наконец она повернулась и спросила тихонько:

– А тебя это не пугает?

– Нет. Метафоры красивы, спору нет, но мы бежим вверх, к звёздам и другим мирам. Это скорее будоражит, а то, что трусы и слабаки не выдержат. Это их проблемы. Я хочу тормозить так близко от чего-то невыразимо прекрасного. Ведь если прогресс продолжится с той же скоростью, то наши дети будут бегать под другим солнцем.

Кирия дёрнулась на слове «наши», но быстро взяла себя в руки, сообразив, что напарник имеет в виду обобщённое.

Переулок расширился в улицу тянущиеся вдоль старых многоэтажек из готовых блоков-панелей. Такие спешно возводили по всей стране, чтобы обеспечить жильём прибывающее население. Солен потянулся за телефоном, проверить можно ли вызвать машину сюда. Замер с рукой в кармане.

Вперёд из дворов выплеснулась стайка парней, одетых безвкусно и ярко. С цветными волосами, собранными в причудливые причёски, блестящими от обилия фиксирующих гелей. С поясов свисают клёпаные цепи, защёлкнутые на карабины, что так хорошо ложатся в руку. Все без шапок, несмотря на крепчающий мороз. Они с гоготом перегородили дорогу и пошли на них, отмачивая «остроумные» фразочки о дылданутости девахи и дурацком наряде. На вид им от семнадцати до двадцати с копейками. Крепкие, у многих на лицах свежие синяки.

Уже не дети, но молодые мужчины. Только мозги у них так и остались на уровне семи лет и разум не выдерживает буйства гормонов.

Самый наглый вышел вперёд, встал перед Соленом, сунув руки в карманы и откинувшись назад.

– Оп-па, какого это сюда занесло? Слышь, дядь, сигаретки не найдётся?

– Не курю. – Спокойно ответил Солен, глядя в шпане в глаза.

– Чё здоровье бережёшь? Тогда давай монету, дорога, знаешь ли, не бесплатная.

– А если не дам?

– О, тогда мы сами возьмём, да и бабу твою возьмём, она хоть и дылда страшная, но лёжа они все одинаковые…

Кирия оборвала ударом от всего корпуса. Кулак с опаздывающим свистом врезался в лицо, впечатался как в сырую глину. Нижняя челюсть сместилась, а кожа вокруг кулака идёт волнами. В туповатых, затянутых алкогольной дымкой, глазах разгорается осознание собственной глупости.

Наглеце бросило в стену, крутанув в воздухе. Тело ударилось о кирпичи, застыло, будто прилипнув, и обрушилось на мусорные баки. Шпана, десять человек, с воплями бросились на абсолют, на бегу срывая цепи с поясов. Солен выругался, потянулся к пистолету. Пара выстрелов в воздух охладит пыл… Кирия закрыла его собой, встретила первых короткими ударами. Будто боксёр бьёт грушу. Сорвала плащ и не глядя швырнула напарнику.

Парни повалились ей под ноги, отхаркивая зубы. Следующей двойке повезло меньше. Первому Кирия вывернула руку до хруста в плече, продолжая держать, развернулась и пнула второго в живот.

Солен услышал характерный треск рёбер.

Лицо напарницы заострилось, глаза дико расширены, и контактные линзы сползли, открыв красную радужку. Она бросается в атаку, сминая бандитов, а Солен наблюдает заворожённо. Девушка двигается стремительно и отточенно, словно боевой киборг из дешёвой фантастики. Детектив с холодком осознал, что ей всё равно шпана это или матёрые бойцы. Просто не заметит разницы.

Один в суматохе оббежал Кирию, подхватил с земли у мусорки ржавую трубу. Широко замахнулся, метя в темечко. Солен забросил пальто на плечо и с неожиданной злобой перехватил руку. Вывернул локоть в обратную сторону. Парень взвизгнул, обернулся, глядя на детектива со смесью ужаса и ярости.

Взгляд дикаря, скорее животного, чем человека.

Солен скрипнул зубами. Таких взглядов вдоволь насмотрелся во время плена у каннибалов. Выхватил пистолет свободной рукой, в последний миг перехватил за ствол и наотмашь ударил рукоятью по лицу.

Голова мотнулась, и дикарь упал на землю беззвучно. Остальные, увидев оружие, с воплями бросились наутёк. Кирия отряхнула с костяшек красные капли, поморщилась и принялась чистить руки снегом. Солен молча накинул плащ на широкие плечи, отряхнул. Девушка кивнула и сказала, стараясь не смотреть на него:

– Спасибо.

– За что? Это ты меня защитила… так, надо позвонить, пусть Борген пошлёт наряд. Пусть в камере отогреются.

– Ну…

– В любом случае, – перебил Солен, – тебе стоило просто показать удостоверение, а не устраивать драку.

– Ой… прости… просто он так говорил с тобой, а ты так помог мне…

Губы девушки мелко затряслись, она хлюпнула носом и поспешно отвернулась. Принялась продевать руки в рукава. Солен вздохнул и обнял её. Сначала ощутил стальную твёрдость, словно под тканью статуя, но Кирия расслабилась, став мягкой, словно плюшевой.

– Ты молодец, только, пожалуйста, больше не действуй наобум. Ладно?

– Д-да… Хорошо, больше не буду.

***

Общежитие представляет собой бетонную коробку с выкрашенными побелкой стенами. Простое жильё для рабочих, возводивших промышленный комплекс. Солен недоверчиво покосился на здание, на спутницу. Зачем селить абсолют, с кучей денег, в такое место?

Кирия, успевшая насмотреться на квартиру детектива, стыдливо отводит взгляд. Крыльцо обшарпано, окна занавешены или заклеены малярным скотчем. Над крышами вдали возвышаются кирпичные трубы. Снежное небо подсвечено красными огнями.

– Они хотели, чтобы мы прочувствовали жизнь с самых низов. – Сказала Кирия, отвечая на незаданный вопрос. – Мы не элита по рождению, а самые обычные люди.

Самые обычные… сказала девушка, у которой бицепсы размером с детскую голову. Да и рост, Солену приходится задирать голову, чтобы посмотреть ей в лицо. Будь на её месте мужчина, он бы его уже ненавидел всем сердцем.

– Ну, странное решение. Надеюсь, ты здесь не задержишься.

Ночь подкрадывается к городу незаметно. Свет отражается от снега и рассеивается, превращая мрак в мягкий сумрак. Мороз усиливается, подбирается к минус тридцати двум. Солен собрался с силами и вышел из машины. Велик соблазн побыстрее попрощаться с напарницей и юркнуть в тепло. Пересилил себя и по-джентльменски решил проводить даму до дверей комнаты.

Будто ей хоть что-то может угрожать.

Входная дверь тяжёлая, новая, с толстой прослойкой теплоизоляции. В лицо дохнуло сухим теплом и запахами вымытого грязной тряпкой кафельного пола. Холл представляет собой широкое помещение, разделяющееся на два коридора. Вдоль стен тянутся толстые трубы отопления, карабкаются к потолку и скрываются за поворотом.

В центре огороженный участок, пост консьержки. Стоило войти и хранительница прохода, старуха в цветастом платке и мешковатом свитере, поднялась из-за стойки. Грозно прищурилась и прошипела:

– Кто такие? К кому?! Чего надо?

– Я здесь живу, – сказала Кирия. – На четвёртом этаже, семьдесят восьмая комната. Д-семь.

Бабка сощурилась сильнее, не глядя подцепила со стойки журнал. Принялась листать желтоватые страницы, водя по строчкам пальцем и бормоча под нос. Поглядывая поверх на детективов. Будто ожидая, что они попытаются пробежать внутрь или украсть что-то. Ну… например жестяное ведро с серой тряпкой, что стоит в углу.

Наконец, морщинистое лицо просветлело и тут же нахмурилось. Консьержка постучала ногтем по строчке и проскрипела:

– Ага, вот оно. Ты, милочка, здесь жила!

– Как? Я только вчера вечером заселилась, меня ваша напарница принимала!

– Ничё не знаю, тут чёрным по белом накарябано «Кирия Д-семь, заселяется на сутки, вещей нет.». Так что, проваливай к хахалю, лярва дыладанутая, ишь обмануть бабушку захотела!

Солен успел ухватить напарницу за руку, та начала сжимать кулак, потянул к выходу и сказал.

– Пошли, нечего тебе в этом клоповнике делать. У меня переночуешь. Утром будем думать.

Глава 5

Метель накрывает столицу, снежные потоки струятся по улицам и дворам. Заполняют собой мир, обхватывают и сжимают, как щупальца. Машина движется против ветра, излишне медленно, будто ничего не видя. Хотя для сенсоров снег прозрачнее пустоты.

Кирия сжалась на заднем сиденье, заняв его полностью. На бледном личике отражается страх и неуверенность, а кончики ушей полыхают. Солен сгорбился на «водительском» месте. День незаметно выпил силы и детектив клюёт носом, разморённый сухим теплом. Телефон в левой руке тихонько попискивает и вибрирует. На экране выскакивают уведомления от сервисов и сообщения. Каас подтвердил смену адреса доставки покупок Кирии. Кафе сообщает об отправке дрона.

Огни улицы за снежной пеленой похожи на реки огня. Разноцветные и неоновые, огромные экраны на перекрёстках похожи на луны. Машина виляет перестраиваясь и Кирия чувствует, как под колёсами скрипит слой снега.

Плавный поворот и машина укрылась от боковых порывов ветра за стеной домов. Солен подобрался и взялся за ручку двери. Машина откроет сама, но в присутствии девушки он чувствует себя обязанным делать это сам. Не только для себя, но и для неё.

Такси остановилось, пискнуло, сообщая о завершении маршрута. Детектив выскочил наружу, заскрипел зубами и поспешно отпер дверь для напарницы. Галантно помог вылезти. Метель мгновенно запуталась в белых волосах. Шевелюра будто стала частью стихии. Кирия подняла ворот пальто, пригладила локоны.

У подъезда их встретил пухлый дрон, похожий на бочонок, приветливо мигнул зелёными огоньками.

– Им пора делать дроны с внешним обогревом. – Пробурчал Сол, дергая металлические ручки, заклинившие от холода.

Наконец отсек открылся и показал содержимое, большой бумажный пакет.

– Почему?

Детектив красноречиво потряс покрасневшими пальцами. Вцепился в пакет, ещё сохранивший тепло. Кирия посмотрела на кисть, сжала и разжала кулак. Выражение лица стало изумлённым.

– Так ведь не так уж и холодно.

– Минус тридцать пять, а ведь зима только началась. Метели через день, а на второй месяц обещают до минус шестидесяти.

– Ужас… – выдохнула абсолют, но в голосе нет ни капли беспокойства.

Для вида спрятала ладони в карманы, оглядела двор. Через пелену снега мерцают огни дронов, спешащих по своим делам. В дальнем конце двора угадывается громада снегоуборочной машины. Мерцают красные фары, а ветер едва ли приглушает урчание мотора и механизмов. Солен торопливо отпер дверь подъезда, придержал, пропуская гостью. Кирия торопливо шмыгнула внутрь, облегчённо выдохнула и принялась стряхивать снег, запутавшийся в волосах.

К моменту, когда они поднялись на этаж, девушка стала выглядеть так, будто попала под ливень.

– Ванная там, – сказал Солен, указывая на конец коридора. – Полотенце бери любое.

***

Ванная на удивление крохотная для размеров квартиры и совмещена с туалетом. Кирия озадаченно осматривает квадратную ванную, в которой даже Солену придётся подтягивать колени к груди. На полочке под зеркалом стоит зубная щётка, рядом помятый тюбик. Борт ванны «украшен» бутылкой шампуня, мыльницей и фиолетовой мочалкой. На двери висят два полотенца: жёлтое и синие.

Девушка уставилась на них гадая, какое для верхней части тела, а какой для… нижней. Потянулась к двери, спросить у хозяина. Отдёрнулась. Осторожно взяла жёлтое, вроде сухое. Принюхалась и переключилась на синие. Поджала губы, полотенца пахнут одинаково.

Решив, что это не такая большая проблема, Кирия начала стягивать одежду. С неудовольствием поскребла кровавую корку на костяшках. Всё-таки она перестаралась с той шпаной. Забралась в ванную, с трудом уместилась сидя. Задёрнула шторку и включила воду. О голову и плечи разбился ледяной поток. Кожа мгновенно пошла мурашками, но через мгновение нагрелась.

Плеск воды заглушил вздох облегчения. День выдался тяжёлым из-за непривычности и отсутствия распорядка. Кирия каждый час привычно искала часы свериться с заученным расписанием. Теперь кажется, что марш-бросок через горы в полной выкладке не так уж сложен.

Кирия мотнула головой, мокрые волосы облепили шею, и вода затекла в ухо. Попыталась вытряхнуть её, пальцы скользнули по тонкому шраму за мочкой. Под кожей заметное уплотнение, похожее на капсулу с лекарством. Едва переборола соблазн надавить сильнее, выдавить чужеродное.

Вдруг будет расценено, как попытка избавиться? В этом случае устройство обвитое вокруг позвоночника «выключит» её. По крайней мере, так говорил инструктор и называл устройство «предохранителем».

Абсолюты превосходят обычных людей в силе и скорости. Если такой свихнётся, то может натворить дел похлеще любого маньяка. На выпускном красочно расписали перспективы и цели в жизни.

Стать хорошим членом общества и расплодиться. Бесчинства в этот список не входят. Если за ней заметят плохое поведение, то «выключат».

Что имеется в виду она не знает и знать не хочет. Кирия в который раз помяла костяшки. Вдоль хребта скользнул холодок. А вдруг? Нет… нет. Она всё ещё в сознании, а значит, не совершила ничего плохого! Она защитила офицера при исполнении! Шпану могло и не впечатлить удостоверение, зато здоровенный кулак, с набитыми костяшками, прилетевший в лицо, образумит кого угодно.

Горячая вода распарила кожу, пропитала теплом каждую мышцу, принося в тело блаженное расслабление. Она огляделась и в который раз подивилась, как городское бытие отличается от жизни в лагере. Обычные люди такие маленькие, хотя пару раз она видела прохожих, не уступающих габаритами её братьям.

Клубы пара заполнили комнату, зеркало запотело, а на кафельных стенах конденсируются крупные капли. Кирия спохватилась и добавила холодной воды. Наскоро помылась и, обернувшись жёлтым полотенцем, вышла из ванны. Нос дразняще защекотал мощный аромат неизвестной еды. В животе квакнуло и бурча напомнило, что кроме пирожных и печенья ничего не было.

Кирия пошла по запаху и очутилась в крохотной кухне, Солен обернулся и тут же отвернулся, прикрыв глаза ладонью. Махнул рукой в коридор и сказал:

– Там на диване домашняя одежда, переоденься, а свою кинь в стирку.

***

Кирия послушно переоделась в мешковатые штаны, которые оказались велики и бесформенную кофту. Сухая ткань, распаренная кожа и будоражащие ароматы… квартира напарника начинает казаться почти родной и уютной.

К возвращению девушки Солен достал из духового шкафа две пиццы. Такую еду нужно есть горячей, а не остывшей на морозе пока доставл из дрона. Полюбовался богатой начинкой из сыра, мяса и сладких перцев с грибами. Одну подвинул гостье и сказал:

– Угощайся, чай сейчас будет.

Первый кусок Кирия проглотила, как утка не жуя. В лицо ударила краска, абсолют распахнула рот и махать ладонями, загоняя воздух внутрь. В уголках глаз заблестели слёзы.

– Ты чего?

– Горячо…

Солен покачал головой, едва сдерживая улыбку. Жестом включил телевизор. Тонкая панель вспыхнула на стене над столом. По экрану замелькали кадры заснеженной площади с памятником Микаласу. Подножие утопает в цветах и венках с красными лентами. Кухню заполнил бойкий щебет ведущей, платиновой блондинки в красном пиджаке:

– В преддверии дня Великой Победы у могилы святого Микаласа прошли шествия студентов.

Картинка сменилась на здание Академии Наук. Широкая мраморная лестница уходит ввысь. По ней поднимается колонна парней и девушек с цветами в руках. Поднявшись до середины, опускают букеты на ряд ступеней, вырезанных из гранита, стараясь не закрыть табличку с последними словами великого учёного:

«Знай же, храбрец, впереди обитель бесконечного знания и ты на полпути. Я, Микалас фон Церн, приветствую тебя как брата!».

Цветы почти скрывают склеп гения, даже в смерти отказавшегося покидать работу. Люди всё идут и идут, скоро цветы скроют всю лестницу. Играет торжественная музыка, среди букетов горят свечи в стеклянных плафонах.

– Основные торжества пройдут через два месяца на главной площади Тарго, в первое утро после Длинной Ночи. Вне зависимости от погодных условий. Всем желающим будет выдана горячая пайка, образца времён войны. К другим новостям. В полдень на окраине прошёл очередной митинг технофобов, переросший в погромы и мародёрство.

Пошли кадры разбитых витрин и горящих машин. Среди густого дыма мечутся фигуры людей в цветных платках-масках. Большая группа пытается сбить дрон репортёров, швыряя бутылки из под пива. На фоне видно надвигающиеся построение полиции с акриловыми щитами. В завихрениях дыма они похожи на пехоту древности. Не хватает только знамён и предводителя на белом коне.

– Императорская семья выразила беспокойство подобными настроениями, а старший принц, Руперт предложил внести законопроект, лишающий бунтовщиков пособий. Что вызвало бурную реакцию в парламенте и совете лордов. К другим новостям император Калеб провёл дружескую встречу с главами Союза Независимых Королевств…

– Потому я и не смотрю новости. – Буркнул Солен, убавляя звук до минимума.

Кирия, успевшая умять третий кусок, потянулась за четвёртым с блестящими от восторга глазами. Посмотрела на благодетеля и пролепетала:

– Спасибо! Это невероятно вкусно!

– Чем же тебя в лагере кормили? – Удивился напарник, макая корочку пиццы в коробочку с сырным соусом.

– В основном армейский паёк, инструкторы говорили, что мы должны понять не самую приятную сторону жизни, прежде чем сможем войти в мир.

– Странное у тебя было детство.

– Не знаю, сравнивать пока что не с чем. – Ответила напарница и пожала плечами. – Но эта еда мне нравится. А кофе… сказка!

– Только перед сном его не пей. – Предостерёг Солен.

– Не усну?

– Нет, но в туалет замучаешься бегать.

Метель бьётся об окно крупными снежинками, соседний дом уже едва различим. Кажется, что весь мир ужался до горячей кухни, пропитанной ароматами пиццы и чая. Стекло медленно покрывается морозным узором.

– Сол?

– Да?

– Спасибо тебе… ты так заботишься обо мне, я действительно ценю это и обязательно отплачу!

Детектив откинулся на стуле, сказал с улыбкой:

– Не стоит, ты моя подопечная, да и вообще, мужчина обязан заботится о слабых девушках.

– Это я-то слабая? – Шумно выдохнула абсолют.

Задрала рукав до плеча и согнула руку, напрягая бицепс. Мышца вздулась и обрисовалась во сне чудовищной красе под молочно-белой кожей, заиграла жилками.

– Да я одной рукой сотню килограмм швырнуть могу! Мои кости крепки как легированная сталь!

– Конечно, слабая. – Ответил мужчина, потягивая чай. – Ты незнакома с миром, не знаешь город и большинство порядков в обществе. Так что, пока не освоишься, ты под моим крылом. Иначе, если с тобой, что случится, я себе не прощу. Да и Борген три шкуры спустит…

Кирия умолкла, неуверенно расправила рукав и принялась за пиццу, держа кус двумя руками. Стрельнула глазами в коридор, и спросила с осторожностью сапёра:

– Там на фото с братом девушка… это твоя подруга?

– Сестра. – Ответил Солен с улыбкой. – Младший научный сотрудник института океанографии, главная и единственная гордость семьи. Живёт на берегу Тёплого Моря.

– Единственная гордость? Ты же знаменитый детектив! Весь коридор в грамотах и вырезках из газет! Вон, тебе руку жал сам Старший принц!

Солен отмахнулся, продолжая улыбаться:

– Я прибираю людской мусор, а она… о, она раскрывает тайны мира! Даже открыла пару глубоководных видов рыб, один назвали в её честь.

***

В спальне Кирия остановилась у кровати, поглядела на Солена и спросила:

– Койка ведь одноместная?

– Ага.

– А значит, – прошептала Кирия, медленно заливаясь краской, – спать будем…

– Ты на кровати, а я на диване, не стесняйся, я сейчас возьму бельё и уйду. – Сказал Солен, склонился над прикроватной тумбочкой, достал простынь и тонкое одеяло. – Ну вот и всё, спокойной ночи.

– Да… – Пробормотала Кирия, тщательно пряча разочарование. – Спокойных снов.

***

Сна нет, даже сонливости. Кирия вертится с бока на бок, кровать слишком мягкая и… пустая. Уши ловят каждый шорох из зала, любой скрип дивана. А когда услышала шаги сердце застыло. Стоило шагам приблизиться, как оно сорвалось в галоп. Однако Солен прошёл мимо, стукнула дверь ванной.

Кирия выдохнула в подушку, перевалилась на спину, прижимая её к лицу. Мелькнула стыдливая мысль самой лечь на диван, пока Солен не вернулся. Устроить сюрприз. Она почти решилась, но неожиданно для себя уснула…

… Во сне она была такой маленькой и хрупкой, как принцесса. Бродила по тёмной чаще, ища неведомо что. В темноте кружат волки, сверкают злые жёлтые глаза. Контуры зверей нечёткие, как росчерки дыма, но клыки сверкают отчётливо. Вот её окружили, волк набросился и повалил на землю. Приготовился вцепиться в горло… Огромная рука ухватила тварь за шкирку и играючи зашвырнула в чащу. Остальные волки с визгом бросились прочь.

Спаситель-Солен склонился над Кирией с широкой мужественной улыбкой.

***

Она проснулась по казарменной привычки, без тени сонливости. Едва сдержалась спрыгнуть и начать одеваться. Больше это не требуется. Солнце ещё не взошло и за окном истошно воет ветер. Ночь нехотя уступает утру и краешек неба, который она видит, из чёрного становится тёмно-синим.

Повернув голову, увидела свою одежду, бережно сложенную на стуле. Рубашка выглажена и пахнет луговыми травами. На полу затаились пушистые тапочки с толстой подошвой.

На кухне нарастает свист чайника, глухой и едва различимый. В спальню затекают манящие ароматы. Кирия улыбнулась, вылезла из-под одеяла, села на кровати. Пискнула, пол ожог ступни холодом, и торопливо обулась.

Странно, ещё вчера чужая кровать, теперь кажется родной койкой в казарме.