Я рассчитывал на то, что земли дикие, не топтаная планета значит, а тут, оказывается был лепрозорий, и Урия нарушила всю девственность бытия. Этот раз от камня я увернулся, и наконец, мы обнялись. Не верите, я действительно соскучился за подругой, сколько веков вместе, она мне почти, как жена. А тут вместо неё мне этого подкинули, как его. Ольга. Урия потащила меня и всю стаю за собой – к морю.

– Только предупреди своих, чтобы не подходили близко к воде, не пугали обитателей, особо по вечерам, когда Клоа выходит на охоту.

– Клоа – это кто?

Урия махнула рукой:

– Тяжело объяснить, сам услышишь.

Я предупредил своих, зная, что подруга не многословна, лишнюю информацию из неё клещами не вытащишь. Особо предупредил парнокопытных, чтобы провели инструктаж среди детишек. И вовремя, папа парнокопытных бегал с пучком розог, чтобы инструктаж дошёл оперативно и максимально в полном объёме. Но как мы не старались, видно своим таборным шумом мы привлекли его. И в первый же вечер, над морем раздался невыносимый клич:

– Клоа, клоа.

А через время опять:

– Клоа!

Протяжно, как будто, призывая подойти к краю берега. Урия заткнула уши. Даже здесь она раскрылась не полностью, и Клоа засвистел. Не знаю в каких диапазонах издавался этот звук, но мы все оглохли на полчаса. У чувствительных к звукам жирафов, из ушей лилась кровь, и они безнадёжно мотали головами, их руки были коротки и не доставали, даже при выгнутой шее. Для принятия пищи, они пользовались специальными приспособлениями, но то, что у обыкновенных циклопов принято считать вилкой или ложкой, у жирафов больше походило на весло. Как только Клоа стал проявлять свои признаки появления, мы все попрятались, сработало чувство самосохранения. Но, только звуки утихли, один из маленьких козликов выскочил на берег из-за густого укрытия кустарника, как бы специально провоцируя это морское чудовище. Клоа, гад, подкрался, мы даже не заметили, и сделал попытку атаки, но, слава всем святым, не дотянулся до малыша. Честное слово, в этой сплошной сельве, в считанные секунды, без помощи дровосеков, образовалась широкая просека, с пару километров глубиной. Я только раз оглянулся: земной кит, против этого Клоа, был ребёнком лилипутиком, а ещё у Клоа, спереди, были щупальца, как у гигантского спрута, и если бы не эти отличия и хорошо сбалансированный рыбий хвост с плавниками, то наш бы морской собрат, был бы похож на миролюбивого земного краба. Я думаю, что именно из-за подобных существ планета и получила своё нелицеприятное название, а не из-за того, что кто-то решил очистить нацию от непохожих. Клоа уполз назад в море, и сколько не просила Урия, чтобы лагерь строили возле её убежища, никто не согласился. Мне, откровенно, даже в гости к женщине, расхотелось идти. Загорать на берегу никто не захотел, а козлики играли в своих «индейцев» только подальше от воды.

Глава 12

В лесах, видимо, подчистили всё до нас, не было таких страшилищ, как этот морской Клоа, кроме нескольких (трусливых, как их называла Урия) драконов. Я никогда не увлекался зоологией, эти драконы могли быть ящерами, могли быть динозаврами, как хочешь назови, но они убегали от нашего инвалида-колясочника, им не нравилась его обувь. Парадокс, а крокодилам динозавры очень понравились, особенно их филейные части. Вот такое вот несовпадение вкусов. Таракан приуныл, уже не приставал ко всем со своими объяснениями, что-то с его внедрением и ассимиляцией произошло не так, он стал уединяться и игнорировать наше общество. Это было странно. Последнее время он вел себя совершенно не адекватно, гулял часами по берегу моря, не реагируя на наши предупреждения. Я пытался спросить, узнать, что с ним, но он отвечал:

– Я стопроцентный циклоп…, пока нас всех не вызвала Урия.

Потом женщины вытолкали всех мужчин. Наш стопроцентный циклоп оказался тараканихой, такой вот шпионской радисткой Кэт. Это было пол беды, она скинула свой муляж во время родов, под её природным хитином было существо, соответствующее названию планеты. Отдать должное её виду, не знаю из каких мест она прибыла в империю, но только её и её детей боялся этот Клоа, он бедолага еле отошёл после электроудочки, на которую чуть не поймала его тараканиха, защищая своё потомство. Специалисты посочувствовали крабу, говорят, что после электрошока у него потомства никогда не будет. Не смейся, ну не везёт мне на друзей:

– Один яйца поджигал, другая молниями швыряется.

Тот, кто видел тараканиху в гневе, два дня от паралича отойти не мог. Зато, когда они на берегу, у нас в море, самая безопасная зона, хоть соревнования по плаванию устраивай. Циклоп-рыба, вообще из воды не вылезала, а бабочка – расцвела, отпустила крылья, они такими красивыми получились с рисунками, с переливами. Летать ещё не умела, но пыталась, иногда тёплый прибрежный ветер поднимал её в воздух, как воздушный змей, а потом бросал с размаху, в воду. Она смеясь выплывала. Даже Вия перестала стесняться, а что поделаешь, если все мы такие. Урия, после принятия родов, сошлась с тараканихой, лучшими подружками стали. Она и начала обучать её циклопьему языку. Кое какие слова были тяжелы для произношения, Урия заменила их мимикой, специальными знаками. За их диалогом было интересно наблюдать, казалось, что это инопланетное чудовище пытается напасть на невинную одноглазую девушку. Я не вёл учёт времени, смирившись с мыслью, что мы здесь надолго, навсегда. Не знаю, наверное, никто из моих друзей не вёл хронологию. Этот остров, на этой планете устраивал нас всех. Мы уроды – наше место на планете уродов, на острове с бывшим лепрозорием, с морем, в котором плавает прелестный Клоа. Устраивало всех, кроме двоих существ. Одно уже свободно болтало на циклопьем языке, и не смотря на обремененье многочисленным потомством, стремилась в свет, в столицу. Вторая, постоянно вспоминала какого-то Додика. У меня сложилось правильное впечатление, что её на этот остров отправили по существу, не в наказание. Наказание было жить с такой уродкой рядом. Урия так не считала. Она говорила, что каждому бог дал свою пару. Жаль, что Додик был женат. Но, ничего, я найду ещё своё счастье и не собираюсь с вами уродами проводить своё драгоценное время, до окончания веков. Я её поправил – тысячелетий, и снова, чуть не заработал булыжника. Урию тоже тянуло в столицу, где ещё можно было найти своего Распутина, как не в столице. Все нормальные мужики собираются в столице, а не нормальные – на планете уродов. Это она меня подколоть решила. Я не любил с ней общаться, выходишь с диалога, оплёванный весь. Вот её подруга, хоть уродина несусветная, смесь таракана с пауком, но милейшее существо. Самт успокаивал:

– Не обращай внимания, у женщин это от половой неудовлетворённости. Вот выйдет замуж и всё встанет на свои места.

– Да, кто ж её такую замуж возьмёт?

Урия никогда не говорила, кто в верхах так суров к ней, что швыряет с места на место, то на планету обезьян в земли Драков, то вот сюда. Нечаянно проговорилась её подруга:

– Урию папик воспитывает.

У них с родным отцом вечно конфликты происходят, ни один, не другой не уступают друг другу. Папик ждёт, что Урия попросит извинения и помощи, но своенравная дочь всегда выкручивается сама. На этот раз, видимо папик опять ошибся. И тараканиха заткнулась, поняв, что сболтнула лишнее. До меня дошло – у девчонок был план. Но своими секретами они не спешили делиться.

***

– Скажи! А Землю тоже ты стёрла? Со всеми людьми, моими друзьями, с океанами и морями?

Эта стерва залезла на вершину скалы и бросала оттуда в меня камни.

– Нет, они взорвали себя сами, я только подчистила, смела в мусорный мешок твои глиняные игрушки. Что ты ещё умеешь дебил, кроме того, чтобы лепить страшилищ. Наверное, и эту планету вылепил со своими уродами.

Я бы воевал с ней дальше, но вокруг собрался весь лагерь и слышал наш диалог. По словам Урии, во всём был виноват я: и в том, что мы оказались на этой планете, и в том, что у верблюда горб, а у девочки – змеиный хвост. Это было чересчур, а циклопы верили.

Урия не всё говорит правду, но никогда не врёт, – не мои ли это слова?

Не это ли я талдычил, постоянно народу? Я ушёл. Не стал оправдываться, было бы ещё хуже. Инвалиды во всех грехах обвиняют кого-то, то маму, то бабушку, изменивших генокод. Бойся, чтобы в ваши гены не попало что-нибудь лишнее… Нас помирила тараканиха, хотя обида ещё не совсем прошла. И тогда девочки пообещали раскрыть свой секрет, в обмен на одну мою услугу. Потребовав с меня стопроцентного молчания.

– Я стопроцентный циклоп!

Девчонки рассмеялись, оценив мою шутку.

Урия начала издалека, штудируя нашу совместную работу в связке, когда совет империи, по протекции её высокопоставленного родителя, направил её работать наблюдателем за эталоном. – Почему ты называешь меня эталоном, Урия? Ведь я – совсем не Додик? Девушка проглотила колкость, видимо услуга того стоила, что она даже сдержала свою природную язвительность, и доходчиво объяснила позицию императорского совета. Я согласился, и почему я раньше не догадался про усиленный надзор с тех пор, как я подписал контракт про участие в эксперименте? Потом Урия начала перечислять все мои чудачества. Иначе она не могла назвать: сотворение земель и живых существ, по подобию своему. Девушка ждала, когда я наиграюсь, а потом стирала все мои ляпы. (Компьютерных игр, внучка, в наше время не было. А создавать земли – это так же увлекательно, захватывает – не оторвёшься)

– Но, честное слово! Я не помню, как это делал. Получалось, само собой. Я создавал, играл.

– Помню конечно: и Тесея, и Геракла, и большую часть богов, я же сам давал их имена.

В моей жизни много было игрушек, всех не запомнишь. Ты Урия, не темни, чего ты хочешь? Не надейся, что меня будет разыскивать совет, до калибровки транспондеров ещё уйма времени, так что нам, как минимум, лет пятьсот ещё придётся прожить на этой планете. Урия выслушала мою тираду внимательно, я поразился её самообладанию, не один нерв лица не дёрнулся, это было не постижимо, я не узнаю тебя Урия! Она продолжила:

– Ты всё делал во сне. Ты спал, а в Космосе возникали придуманные тобой объекты. Потом мы, усилием твоей воли перемещались на них и начинал творить. Потом просыпался, играл, снова творил, пока не наигрался, и забывал про свои увлечения. Я стирала весь рассыпанный тобой мусор из планет, чудовищ и цветных карандашей, которые ты называл ядерными ракетами. Ты просыпался на привычном месте, на нашей любимой планете циклопов.

Я помнил. Я помнил эти моменты, но всё равно, я не мог в это поверить. Так значит – это была игра? Всего лишь игра? Большую часть жизни я провёл у экрана космического монитора, создавая иллюзии, которые тебе пришлось стирать? Урия кивнула утвердительно головой. Я постарался применить свой последний, убийственный довод:

– Не хочешь ты сказать, что и космос придумал я во сне, и циклопов и столицу?

Урия пальцем коснувшись моих губ, остановила меня от потока вопросов

– Нет.

– Чего нет?

– Космос придумал не ты, совсем другой придурок. И многое ещё чего.

Мне уже надоело выслушивать нравоучительную лекцию бывшей надзирательницы:

– Чего ты хочешь? Я всё сделаю.

– А не можешь ты, Романов, сделать хоть что-нибудь полезное? Предположим, заснуть и разделить уродов, чтобы крокодилы отдельно, а циклоп встал и пошёл, и чтобы у него было прекрасное настроение и отменный аппетит, и чтобы у него было всё, как у людей.

Я её понял.

– Не знаю, не пробовал.

– А ты попробуй. Я не думаю, что это тяжелее, чем вылепить планету из космической пыли.

Мы решили провести эксперимент. Урия уговорила колясочника, он смотрел на нас, как на сумасшедших. Тараканиха, она выбрала для себя циклопье имя – Зема, помогла войти мне в сон, она усыпила меня без всяких заклинаний и таблеток. Я видел Нил, видел юриста, по его конторе летали листы бумаги, с какими – то подписями и печатями. Я проснулся, рядом танцевал колясочник, стоя на своих, ещё не окрепших, ногах. Он схватил свою коляску и побежал к морю, чтобы зашвырнуть её как можно дальше. Ура, получилось! Вы знаете, а делать приятное всё же лучше, чем строить воздушные замки! И… Это был Клоа. Недолго продлилось счастье юриста, всего несколько минут. Следующей на эксперимент согласилась Леура – та самая официантка, с рыбьим хвостом. Мы все так переживали, после смерти колясочника было как-то не по себе. Но дальнейший эксперимент проходил под строгим контролем Урии, и больше никаких выходок она не допускала. Я понаблюдал за девушкой-змеёй, она гладила свою половину и плакала. Матери перед родами приснилась змея, она во всём, винила себя, и когда в ссоре, девушка выкинула обвинения матери в лицо. Та не выдержала и приняла яд, без права восстановления. Девушка тоже приняла яд, только её спасли, а мать не смогли. Вскоре умер отец, не пожелавший жить дальше и видеть, как страдает и мучается дочь. Зема стала гипнотизировать обоих и меня и мою подопечную. Девушка вскочила на ноги, которых у неё никогда не было. Змеи не было тоже. Я услышал рыдания. Девушка убежала в джунгли. Сразу несколько вылечившихся последовали за ней, чтобы… не дай бог! Ещё немного я поволновался, когда разделял парнокопытных. Дети всё же. К концу месяца я вылечил всех. И не так это трудно, исправлять ошибки природы. Тогда девчонки открыли мне свой секрет:

– Зема была из соседней планеты, дошедшей до развития межзвёздных перемещений. Она была первой из посланников к разумным цивилизациям. У Земы был маяк, при задействовании которого, её космический корабль спешил в любую точку космоса.

– Блин! Раньше не могли сказать?

– Зачем раньше? Надо было выучить язык. Подружиться с циклопами. Не нужно раньше.

И чтобы убрать суровое выражение моего лица Зема процитировала:

– Я стопроцентный гражданин империи. Я вас люблю!

Мы произвели опрос среди переселенцев, дали время подумать. Но никто, кроме нас троих не захотел возвращаться в столицу. Просили только об одном: чтобы не забывали, навещали их, и по возможности, чтобы переименовали планету. Нет здесь уродов, и никогда не было. Были циклопы со своими испорченными судьбами.

(Внучка заснула. Эта егоза знает, что продолжение следует. Правда многое из рассказанного приходится проглатывать, чтобы не иметь много вопросов, а то бабушка всё допытывается, чем я ребёнка заворожил? Да ничем, про свою жизнь рассказываю)

Глава 13

Прошло две тысячи лет, так быстро. Совет империи мне дал отдохнуть после очередной калибрации транспондеров. Планета древних дала ответ на запрос кода и циклопы, ещё тысячу лет получили право на пользование лучом перемещения. Странно очень, цивилизация давно мертва, а продолжает играть по своим правилам. Я уже не вдавался в подробности, рад был помочь своей расе, хоть чем – то. Империя давно распалась, поменяла форму правления, то она рассыпалась на отдельные федерации, включающие в себя группы планет, то она собиралась в монолит, перед опасностью порабощения. Единственное можно отметить, как положительный сдвиг в её существовании, империя постоянно расширялась и поглощала в своё пространство планеты, поддерживающие политику циклопов. Всё меньше оставалось диких планет, всё меньше оставалось врагов действующей власти. Политика империи стала гибче, мягче, терпимей. Войны, как-то отошли на второй план, дипломатия побеждала в своих стремлениях разрешить проблемы мирным путём. Я не лез в политику, там без меня проблем хватало. Мы с советом пошли на компромисс. Они сняли с меня надзор и ограничения, я был обязан предупреждать совет о всех своих передвижениях за пределы планеты. Название планеты уродов, они отказались переименовывать. Всё, что внесено в космический атлас – вечно. Я раза три посетил своих друзей, но обрадовать их было нечем, они гордились своей планетой, им даже нравился тот контраст, с которым сталкивались посетители, правда, около побережья, всегда дежурил кто-то из детей Земы. Их семья вся вернулась на планету. Родина! Даже пару отцов перетащили. Всем было хорошо, кроме Клоа. Его самки гнали прочь, как импотента. Видимо молния терапии Земы бесследно не прошла. А так, всё на планете было хорошо, все женились и выходили замуж, дети рождались без отклонений, все были счастливы, а это главное. С Урией мы расстались, не знаю, надолго ли? Её папик не давал ей покоя. Но подруги – Урия и Зема, поддерживали связь, и в случае необходимости их легко было найти. Ольгу нашли применение, отправив с дипломатическим корпусом в одну из отдалённых империй. Я расспросил. В этом месте наши дипломаты долго не держались, в силу специфичных отношений между полами. Хочу подчеркнуть, в эту окраину циклопы послали одних мужиков, но кем они вернуться по окончании миссии, бог его знает. Говорят, работа Ольгу очень понравилась и он, в течении трёх месяцев смог вырасти до старшего советника, перепрыгнув через три ранга. Теперь вся миссия держится на нём. Правители не раскрывают цели миссии, но оно мне и не надо. Меня вызвали к психоаналитику, какие-то эпюры не совпадали, вводные данные прошлых лет, я повторно прошёл психоанализ, чтобы не проводить контрольное восстановление. Восстановление – штука конечно интересная, вроде ты рождаешься заново: молодеешь, хорошеешь и тупеешь. Иной раз, после восстановления необходимо проходить сеансы обучающего гипноза. Кроме того, ты забываешь большую часть своих знакомых и всю хронологию своей жизни. Мне не нравилось это, я не любил обращаться к восстановителям. С изобретателем, который усовершенствовал некоторые теории древних, я был знаком не понаслышке. Мы были соседями по домам, часто ходили друг к другу в гости, без какой-то особой цели, а просто так. Шахмат Гвид терпеть не мог, называл игрой для умственно отсталых. По его философии, шахматы – это тренинг для дебилов. Мы могли прийти в гости и молчать часами, погружаясь в нирвану. Общение с космосом было интереснее шахмат. И я вспомнил, меня, как молнией пронзило насквозь – я же обещал, это мой проект. Хорошо, что не было Урии, сказала бы, что у Романова опять начинается гомо мания, на людишек потянуло. Но я же не виноват, проект запущен, даже не я его автор, само получилось так. Я только принимал участие в спасении рабов, немного в образовании. Прошло более две тысячи лет. Интересно – какое оно там, новое человечество? Первые же, наводимые мной справки о этой планете, завели меня в тупик. В данной мной системе координат никакой планеты не было, она отсутствовала во всех ёё космических атласах. Планета Х-восемь пропала, и больше никогда и нигде не появлялась. Да, нас забрал эвакуатор из указанного мной района, две тысячи лет назад, но никакой планеты там не было, тем более как я описывал – целую систему планет, у одной только Х-восемь было две луны. В космической обсерватории подняли меня на смех.

– Но я же помню. Я видел!

Гвид был далёк от современного космоса, он его использовал, как оружие, как один из действенных механизмов в своих изобретениях, но его абсолютно не интересовали правила распространения энергии и масс в пространственных измерениях. Он и предложил теорию блуждающих планет, которые появляются из неоткуда и пропадают, неизвестно куда.

– Не закудакивай, а то я никогда не найду новое альтернативное человечество. Блин, планета пропала. Случился эффект, похожий на перемещение столицы. Но та же, вернулась на своё место. Осталось только наблюдать за известными мне координатами.

Обсерватория отказалась выполнять эту работу.

– Уважаемый! В космосе, в течении года пропадает и появляется столько планет, в различных измерениях, что мы не можем предположить, какая из них ваша. Они все похожи на Х-восемь. Ни времени не энергии не хватит, чтобы за ними всеми гоняться. Хотите, мы вместо дурацкой планеты, найдём вам потухшую звезду, их гораздо меньше в космосе?

Звезда мне была не нужна, я понял, что связался с несбыточной авантюрой, и только случайность могла меня закинуть в те места, где мне удалось побывать две тысячи лет назад. Гвид прибежал ко мне в два часа ночи, с какими-то раскладками, он по старинке, больше доверял карандашу и бумаге, утверждал, что так лучше думается:

– Ты знаешь, в голову пришла идея. Блуждающие планеты не просто перемещаются, они перемещаются со всеми своими системами, может быть, и галактиками, по закону случайностей.

Его опять занесло, он утонул в море математических формул и символов, и стоило ради этого меня будить. Я ненавязчиво вернул его к действительности, напомнив, что на дворе ночь. Что-то смутно я помнил из прошлого, какой-то Эйнштейн, тоже был с подобными чудачествами. Короче говоря, Гвид объяснил мне так: есть две точки (твоих координат нахождения этой планеты в космосе), вот если бы была третья точка, то можно бы было предположить место появления этой планеты в нашем измерении с точностью, до десятого знака после запятой. Обалденно, но непонятно! Я расцеловал его, он подсказал мне мысль. Гвид неправильно понял мои сантименты, вытирая губы, всё – таки влияние Ольга чувствовалось, даром и для меня не прошла эта экспедиция на планету обезьян. Он так и понял, моя неординарная выходка показалась для него оскорбительной, он всем своим видом показал, что он учёный, а не этот…статский советник. Среди циклопов не принято проявлять свои чувства таким способом. А мне наплевать, я не совсем циклоп, я решил воспользоваться его теорией, но в другом аспекте. У меня тоже было всего две точки соприкосновения, два раза я попадал в нелепейшие ситуации в своей жизни, и в обеих присутствовала очаровательная Урия, только я могу найти и третью точку координат, через Зему, узнать где Урия сейчас. Её папик не был учёным, но по теории вероятности с теорией относительности, он запросто мог закинуть свою единокровную в те места, которые не найдёшь ни на одной карте космоса. Эта стерва его окончательно достала, она старалась везде опозорить своего отца, не считаясь с его статусом. Над ним смеялась уже вся империя. Я, как – то спросил:

– Зачем она это делает?

На что Урия мне ответила, с не типичной для неё откровенностью – должна же я каким-то образом найти своего Додика. Это для неё была программа максимум, дело всей её жизни. Зему этот раз я застал на планете уродов, она для малышей создала, типа класса, прилетала читать лекции. Я её спросил сразу:

– Где Урия?

– А, зачем тебе?

Зема уходила от всех моих вопросов, но после того, как она дважды меня разозлила, загипнотизировав прямо в классе, сделав из меня школьное пособие, как подставку для школьной доски, потом был урок биологии, и она на живом примере, показала, каким не должен быть циклоп. Но, чтобы не портить наши отношения, она выпытала у меня всю историю про людей и призналась:

– Я только на биологии поняла почему тебя Урия внесла в список нежелательных общений.

Я не стал задавать наводящие вопросы. Сама каракатица! Спросил только:

– И много ли в этом списке персон нон грата?

– Пока только твоё имя, умышленно искажённое, вместо Романова, там написано Урод.

Эта смесь таракана с пауком издевалась надо мной, но странно, я почему-то на неё не обижался. Зема, всё же назвала координаты, и я через пару дней просил совет на использование луча транспортировки, надеясь привязать его к этим координатам. Совет дал запрос в космическую обсерваторию, оттуда пришёл ответ – в данной системе координат никакой планеты нет, нет поблизости даже мало-мальски, каких – либо, крупных космических тел. Получалось что я просил оттранспортировать меня в пустоту. Но луч дал добро, не ответив запретом на нерациональное перемещение. Это был парадокс, с которым столкнулись представители совета. Не доверять лучу, значит не доверять всей системе передвижения, но до этого момента, она работала без сбоев.

Совет решил перехитрить меня, себя, послав в этот парадоксальный космос бригаду спасателей на космическом челноке, параллельно со мной. Мы, сразу же, оказались в гуще события. Челнок, как неопознанный летающий объект, предположительно, принадлежащий вражеской коалиции, был сбит над полем боя, какими-то невидимыми лучами. Его испарили, как парафиновую свечку, спасателей захватил луч и отправил обратно в столицу. Они, наверное, не поняли – что случилось, и кроме подтверждения, что здесь что-то есть, они ничего не привезли. Повторно циклопов в эти координаты было направлять опасно. Итак, я для совета опять, числился условно пропавшим. В совете дорожили эталоном, поисковую экспедицию с привлечением военных, постарались отправить через неделю, но луч дал запрет, не сработала система транспондеров. Просила уточнения адресата приёмки багажа. И я, и планета с её звездой и двумя лунами пропали из космического обзора, так и не появившись. Блин, планета невидимка какая-то! Я успел скатиться в глубокую яму, это раньше было входом в какой-то бункер, иссечённый ходами и переходами в туннелях, похожих на окопы. Я кажется влип, не знал где свои, и где не очень. Мне, не верилось, что из одной нации, которую я оставил две тысячи лет назад, могут появиться чужие. Это была гражданская война, моё первое предположение. Над головой летало всё то, что не могло самостоятельно двигаться, сначала я усомнился в точности расчётов транспондеров, а может что каракатица напутала? Люди не могли такое придумать. Вместо альтернативного человечества я попал в ад. Восстановителей рядом не было, но я не спешил активизировать маяки. Я не разобрался, где очутился, пока я видел торжество смерти, но не Урии, ни одного живого существа ещё не встречал. Не знаю, может это полигон такой у них, и я попал сюда случайно со своим искажённым представлением. Но пока, я прилип ко дну окопа и дрожал от любого взрыва и выстрела энергии, сжигающей землю на кромке окопа. Глазам было больно от сверкания молний, без дождя и грома. Хорошо, что этот искусственный грозовой фронт проходил немного дальше, против молний окопы не спасали. Молнии выжигали землю объёмами и уходили вглубь, убивая всё живое. Я вспомнил:

– Две тысячи лет назад, возле речки бегали, то ли выдры, то ли бобры и было тихо, всё мирно.

А сейчас? С заходом светила, обстрел прекратился, мне ослепшему и оглохшему, уже не верилось, что я ещё жив, и что это именно тот мир, в который я стремился попасть. Потом я увидел их:

– Нет, это не люди, ничего в этих альтернативных от людей не осталось.

Они мощные, здоровые, относительно симпатичные – но, нелюди. На меня было направленно несколько пик, и если бы я не видел собственными глазами, как из острия этого орудия срывается луч, превращаясь в молнию, то не воспринял бы серьёзно этих пиконосцев, похожих на огромных сурков. А так, пришлось подчиняться. Сурки завели меня в глубокую пещеру, потом применили какое-то неизвестное мне оружие, и я потерял сознание, застыв в позе лотоса, посреди огромного пещерного зала.

– Урод! Что ты здесь делаешь? Если по заданию папика? То тебе лучше убраться назад в свою империю. Но если ты сюда притянул Ольга? Убью, не задумываясь. Этот мир, не ваша радужная империя….

И она, чуть не пронзила меня копьём. Но я видел Урию, слышал гневные речи подруги, но не мог пошевелиться и полностью отнялась речь. Приходили сурки, что-то спрашивали у женщины, она отвечала. Я, совершенно не понимал их язык, но сообразил, что Урия в этом мире имеет вес, и лучше быть её другом, чем соперником. Меня немного отпустило, видимо закончилось действие парализующего газа, я уже умел говорить, но не двигаться. Видимо Урия предупредила сурков, что я очень опасен, даже когда сплю. Особо, когда сплю. Напротив, меня поместился один из вооружённых воинов. Мы разговаривали с Урией, а он вслушивался в наш, непонятный для него язык, выискивая знакомые слова. Ё моё, всего лишь две тысячи лет назад, мы оставляли развитое человеческое общество, научив единственному циклопьему языку. Неужели так быстро люди успели в сурков преобразиться? Я задал этот вопрос Урии. Она ответила:

– Не знаю, по мне, так эти сурки лучше любого из циклопов и совсем не похожи на твои гнилушки, со светящимися головами. Эту грязь даже звёздный пылесос отказывался переправлять в чёрные дыры, приходилось, чуть ли, не вручную, заталкивать.

Эта стерва знала, как меня достать, особенно когда я шевелиться не могу, по делу её Ольг колошматил. Этот терракотовый воин, с крысиной улыбкой, наблюдал за нашей перепалкой. Я чуть не совершил ошибку, чуть не пожелал, чтобы копьё, которым меня эта крыса пугала: – Пу… пу, не вонзилось в его филейную часть.

Я вовремя исказил желание, добавив – после караула. Сурка поменяли. Пу…пу, и раздался зверский визг, сурки, когда больно, визжат, как земные. Земные даже свистели, помнится. Я понял, что ошибся со своей теорией вероятности: Урия здесь, Зема не соврала, но к сожалению, это не Земля и людей здесь нет. Я насколько уверился в этой мысли, что искусственно притормаживал себя тем, что нужно было узнать, с кем эти крысы воюют? Только увижу противника и активирую маяки для включения и корректировки транспондеров. Мне, как никогда, хотелось подальше убраться от этой стервы. Не зря в народе говорят, яблоко от яблони далеко не падает. Какой папик, такая и дочь. Как хорошо, что я с этим конгрессменом незнаком. Пу…пу, крик сурка подтвердил действующие методы моего воспитания.

– Ну, стерва, ты у меня попляшешь!

Я уже готовился к отбытию, только осталось придумать месть для Урии. Я ещё не выбрал, но склонялся к мысли прекратить эту зоофилию, я знал, что может удержать Урию у сурков. Потом, успокоился, передумал. Пусть каждый живёт, как хочет: кому-то нравятся одноглазые, кому-то толстые, кому с крысиными рожами.

Глава 14

Я был разочарован – противником были, точно такие сурки, только другого окраса, более стальные что ли. Их захватили случайно, гипнотической сетью, навыдумали эти звери такого, что не запомнишь. А ещё надо иметь представление, как оно работает. Сурки пленники, постепенно приходили в себя. Они мне кого-то напоминали, но кого – хоть убей… Я, по собственному опыту, уже знал, что вновь прибывшие пленники, в течении трёх дней – бесполезный балласт, они даже глаза не могли открыть. Урия тоже не появлялась последнее время, вместо одного охранника, возле нас крутилось двое, Пу-пу, я больше не видел. Урия пришла через два дня:

– Ну что решил, Урод? Почему ты ещё не в империи?

Я постарался объяснить своё поведение. Не знаю, поверила она мне или нет, но у меня были свидетели. Правда, разыскать их сложно, но для имперского совета нет неразрешимых задач. Пленники начали раскрывать глаза, и мне показалось, что вслушивались в мой диалог с Урией, блин, ещё одни Пу – пу. На пятый день их попытались покормить, а на следующий, я не смог скрыть своего удивления – язык пленников был очень похож на наш, немного деформирован, видоизменён, но понять можно было. Приходилось кое-что уточнять.