Kitobni o'qish: «Марс, Сириус и Лис», sahifa 4
Глава 4
– И в том мире тоже нигде нет его души?
– Нет. Я обыскал все, что можно было.
– А к этому дубу если сходить? Он может подсказать? Получается, ты не спрашивал только у него? Вот ведь, я же был там в день, когда приехал!
Мы шли тропинкой, извилисто ведущей к дому тетушки. Рогатый демон в этот раз был в облике подростка, его странный халат висел на нем еще сильнее, вид у него был как у городского беспризорника: грязный, уставший и болезненный. Нельзя его отпускать. Пока не отберу кольцо, точно нельзя.
– Даже если ты там был, это ничего не значит: старик не ведет разговоры с людьми. Он и с местными духами не всегда разговаривает.
– Но с тобой разговаривает? Он же хозяин этих земель, так? Наверняка он все обо всех знает, почему ты его не спросил?
– Потому что я его ненавижу. – Он сделал с десяток шагов молча, смотря куда-то в сторону. И я уже думал, что он больше ничего не скажет. – И не равняй нас с вами. То, что старик могуществен и заправляет местными делами, еще совершенно не значит, что ему хочется обо всем знать. Тем более о том, в чем замешаны люди. Ему редко когда есть до них дело. Даже до таких, как Сириус.
Мы вышли на лужайку дома через калитку, и, почти дойдя до освещенной фонариками входной двери, Рогатый остановился.
– На этом все. Собирай вещи и уезжай. Пока она еще раз тебя не прокляла.
Он развернулся, чтобы шагнуть обратно в тень двора. «Нет, не позволю», – подумал я и машинально схватил его за халат и повалил на землю. Рогатый взмахнул руками, и меня оттолкнуло чуть вверх и в сторону, но совсем не сильно и вовсе не больно. «У меня получится!»
Как вдруг горло сжалось, голову разодрала жуткая боль, будто воспалились нервы во всех зубах сразу, я истошно завопил, и этот вопль ярости придал мне сил. Сквозь боль я дернул за лодыжку пытающегося встать рогатого мальчика и снова повалил его на землю. Я начал ползти к нему и тянуть за одежду, превозмогая боль, сводящую с ума. Еще миг – и глаза начнут кровоточить или вовсе выпрыгнут из глазниц.
– Оно мое! Отдай!
И тут боль отступила, словно ее и не было. Глаза Рогатого округлились в панике, и он обернулся Лисом, пытаясь скакнуть в кусты. Тетушка Люсильда выпрыгнула откуда-то из-за моей спины и, наступив Лису на хвост, проворно схватила его за шкирку. Рогатый скулил, рычал и вырывался.
– А ну, прекратили оба! Вы чего устроили во дворе?!
Лис хмуро и обреченно обмяк у нее на руках, перестав вырываться и обиженно уставившись на меня. Взгляд тетушки тоже не предвещал ничего хорошего. Кажется, я никогда не видел ее такой злой.
– Я… ну… кольцо! Оно у него… Я и подумал, что нельзя отпускать! Оно же мое…
– Тихо! Быстро в дом.
Она подняла Лиса на уровень глаз:
– Ты тоже заходишь. И без всяких своих фокусов.
Поставив его на лапки, она, спокойно шурша юбками, прошла мимо меня и направилась в сторону двери. Лис пошел туда же, даже не посмотрев на меня. Я чувствовал себя абсолютным дураком. Почему вдруг я оказался виноватым?! Я же не сделал ничего такого. Кольцо мое. Сириус не имел права его кому-то дарить! Ну и день.
Поднявшись и отряхнувшись, я побрел за тетушкой и Лисом в дом. Ощущая себя нашкодившей десятилеткой в ожидании серьезной взбучки. Нет, я прав, во всем прав. Не позволю им выставить меня виноватым. И забрать кольцо тоже не позволю. Я сжал кулаки и шагнул через порог.
Зайдя в дом, увидел Лиса, свернувшегося в клубок прямо у входной двери. Он накрыл мордочку хвостом и тихонько потрясывался.
– Садись за стол, – скомандовала тетушка, зажигая огонь под чайником.
Она продолжила бегать и суетиться, перекладывая какие-то вещи, что-то выносила из комнаты, что-то приносила. Я услышал, как она уронила кучу чего-то мелкого у кухонных шкафчиков, но смотреть не стал.
За столом все мое внимание было приковано к Лису. Дверь, возле которой он лежал, была открыта. Я уже представил, как он в два прыжка вырвется наружу и юркнет в темноту. Стараясь не издавать лишних звуков, я подвинулся к углу стола и сидел, прикидывая, успею ли ему помешать. Тем временем тетушка поставила на стол вскипевший чайник, чашки, небольшую каменную ступу, тарелку с пирожками, положила какие-то коренья и листья. Наконец села за стол и спокойно начала мять что-то в ступке. Лис все еще лежал у дверного косяка и подрагивал. Мы все молчали. Я посмотрел на тетушку, потом на Рогатого, затем снова на тетушку, и тут она громко вздохнула, сразу обретя вид нашей старой и любимой тетушки Люсильды.
– Прекращай разыгрывать драму. Я сняла все заклинания с первого этажа. Закрывай дверь и тоже садись за стол. – Ее тон все еще был абсолютно бескомпромиссным, но ощущался уже куда добрее, чем ранее сказанное мне.
Лис обернулся на этот раз ребенком лет пяти-семи, все так же с оленьими рожками, а халат, который теперь был ему совсем велик, он оставил лежать на полу. Еле-еле дотянувшись до ручки, закрыл входную дверь и уселся за стол напротив меня. Странно было видеть те же раскосые лисьи глаза на лице маленького мальчика, а вкупе с рожками и взрослым сердитым выражением лица он внушал ужас.
По спине прокатились мурашки, и в горле пересохло, а он так и сверлил меня своим злым лисьим взглядом. Тетушка налила мне чай, а Лису вывалила в чашку коренья, которые мяла до этого, и залила их кипятком. Он поморщился от запаха и недовольно посмотрел на нее.
– Женьшень и пара трав. Давно тебя не видела таким маленьким. Совсем сил не осталось?
– Осталось бы куда больше, если бы не полез спасать твоего глупого племянника, а ты меня за хвост схватила. Хотя чего еще ждать от людей и ведьм!
Люсильда кинулась ко мне и, схватив мое лицо за подбородок, начала крутить, вертеть и даже понюхала макушку.
– Тетушка, все, хватит, что вы тут…
– И правда ушло! – Она засияла в улыбке и повернулась к Рогатому: – Как тебе удалось? У моего клана так и не получилось его снять!
– Я уже видел такие. Да и ведьмам с Наследницами не справиться, ваша магия совсем разная.
– Спасибо за помощь, я этого не забуду.
– Не нужна мне твоя благодарность. Просто пусть уезжает и…
– Я не уеду без кольца! Я тебе это уже сказал. Да я и вообще не собираюсь теперь уезжать. Тетушка! Он… он нашел Сириуса, Сириус лежит в подвале поместья Дэ Нортов! Зачем мы вообще здесь сидим и что-то обсуждаем?! Нужно забрать кольцо, собрать людей и отправиться в поместье за моим братом, а не этот вот чай и это все! – Я не ожидал от себя подобной злости, но сорвался на крик, встал и ударил по столу, заставив звякнуть и подпрыгнуть чашки.
– Это правда? – спокойно спросила тетушка у Рогатого, не удостоив мою истерику даже взгляда.
– Нет.
– Как нет? Ты же сам мне рассказал, что видел Сириуса в подвале?! – воскликнул я.
– Нет. В подвале не Сириус. Там лежит только его тело.
– Но он же живой?! Ты же сказал, что слышал, как сердце бьется!
– Марс Тибериус Хартли, сядь, успокойся и помолчи, – осадила меня тетушка.
Люсильда сжала руку в кулак, и в углах комнаты словно начала сгущаться темнота, а на полочках на кухне тихонько загудели и зазвенели баночки. Рогатый вжался в стул, спрятав лицо в чашке. Я никогда не видел ведьм и, если честно, ничего о них не знал, но взгляд тетушки заставил пробудиться где-то в животе природный страх. Я сел обратно на стул и замолчал.
– Тело без души?
– Да.
– Это дело рук Наследницы?
– Она говорит, что нет.
– И ты ей веришь?
– Глупо верить демонам. Но я не думаю, что подобное ей под силу. Вырвать душу из тела можно обманом или обменом, но тогда бы в этом теле была другая душа. Так обычно действуют Наследницы, а вот сделать так, чтобы не было души, а тело осталось живым…
– Ты знаешь, кто мог такое сделать?
Лис нахмурился и погрустнел. Я не мог разгадать это выражение на его лице – может, грусть, а может, обида. Он довольно долго смотрел на Люсильду молча…
– Я думаю, что такое под силу только самой душе.
– Что?! – Я ощутил, как на меня словно вылили ведро ледяной воды. – Что ты такое говоришь? То есть Сириус сам решил уйти из тела, а тело оставить в ледяном подвале Дэ Нортов? Ты так считаешь? Зачем ему это делать?
– Я не говорил именно этого! Я ответил на вопрос. Я не знаю никого, кто бы был на такое способен, никого, кроме самолично души, обитающей в теле. Но тело есть, души нет – думай сам как хочешь!
– Даже если нет души. Раз в теле бьется сердце, значит, он жив и нам нужно пойти и забрать его. Почему ты этого не сделал? Ты же сказал, что он твой друг.
– Забрать его куда? Из склепа на кладбище? Как только ты вынесешь тело из-под ее заклинания, оно превратится в труп. Иди и выноси, и можешь сразу похоронить его в той пустой могиле!
– Но если тело живо благодаря заклинанию, это заклинание можно где-то еще повторить. Ты или тетушка – кто-то из вас сможет такое сделать?
– Помолчите оба!
Люсильда резко встала из-за стола и начала оглядываться по сторонам.
– Что слу…
– Тсс! Я что-то слышу, тихо!
Она прошлась вокруг стола, сначала постояла возле меня, потом возле Рогатого, сложив ладони вокруг ушей, то вставала на цыпочки, то присаживалась, а он тем временем спокойно пил отвар и даже повзрослел, теперь напоминая подростка лет двенадцати-тринадцати. Люсильда остановилась около меня, потом подняла руку и пальцем указала на вешалку с одеждой у входной двери:
– Марс, там же висит пиджак, в котором ты ходил в поместье Дэ Нортов на ужин?
Точно, я и забыл о нем, это был пиджак Сириуса. Вернувшись утром домой пьяным, повесил его на вешалку и больше не надевал. На ярмарку ходил уже в своем пиджаке и сейчас сидел в нем.
– Да, наверное, а что с ним?
– Что лежит в кармане? Я слышу оттуда какой-то тихий голос.
Мы с Рогатым удивленно уставились на тетушку и, замолчав, прислушались. Видимо, ни он, ни я никаких голосов не слышали. Да и с чего бы пиджаку что-то говорить? Как вдруг меня осенило:
– Желудь!
– Что?
– Там в кармане лежит желудь, который я подобрал по пути в поместье!
– Где подобрал? – Лис спрыгнул со стула и пошел в сторону вешалки.
– У старого дедушки-дуба.
Лис резко остановился и, обернувшись, вернулся за стол.
– Тогда мне лучше его не трогать.
– Марс, принеси его, пожалуйста, только подожди минутку, я за скатертью сбегаю, – проворковала тетушка и унеслась в соседнюю комнату.
– И зачем ей скатерть? – Лис пожал плечами.
Я вытащил из нагрудного кармана желудь, завернутый в платок, и, если бы не заяц-змееуст, рогатый демон Лис, кипящая и светящаяся в ручье вода, наверное, упал бы в обморок от удивления. Но в текущих обстоятельствах мне не показался необычным даже желудь размером с приличное яблоко, еле помещающийся у меня в ладони.
Я положил желудь-гигант в центр стола и сел в ожидании тетушки. Рогатый пялился и принюхивался, вид у него был непонимающий. Он несколько раз обошел вокруг стола, потом залез с ногами на стул и, выгнувшись, тихонько дунул на желудь. Я смотрел молча. С желудем ничего не произошло, и Рогатый медленно потянулся к нему своим когтистым пальчиком.
– Не трогай, пожалуйста! – В кухню вернулась тетушка со свертком красной ткани.
Подойдя к столу, она расстелила небольшой квадратный отрез красной тряпицы, исписанной черными витиеватыми узорами и символами. Ткань выглядела очень старой, из заломов торчали нитки, в двух местах были большие сальные пятна. Тетушка положила желудь на ткань и, поместив руки ровно на сальные пятна, уселась на стул. Громко выдохнув, закрыла глаза.
– Что происх…
– Ш-ш-ш-ш, – зашипел на меня Рогатый, прижав пальчик к грязному детскому личику, и уставился на тетушку.
Мы сидели молча, по моим ощущениям, целую вечность. Как вдруг тетушка убрала руки от красной ткани, улыбнулась, посмотрев на нас, и разрыдалась, спрятав лицо в ладонях. Мы с демоном в очередной раз переглянулись и просто смотрели, как она плачет.
– Ох, милосердные древние! – с дрожью в голосе запричитала тетушка. Она достала платок и начала вытирать слезы и сморкаться. – Это Сириус… – И снова разрыдалась.
– Что?!
Рогатый залез коленом на стол и потянулся к желудю. Я схватил его за запястье, и он на меня зарычал. Это было странно и неожиданно жутко: я почему-то думал, что в человеческом обличии он почти что человек, и подобное звериное рычание меня до чертиков напугало. Но руку я не отпустил.
– Марс, милый, отпусти. Пусть посмотрит, он Сириусу ничего не сделает.
Рогатый взял в ладони желудь, который в его детских когтистых ручках смотрелся еще более громоздким и неправдоподобным. Он уже целиком взобрался на стол. Нюхал и крутил желудь в разные стороны, прижимая его к уху, и даже в какой-то момент лизнул. Но с каждым таким действием он становился куда более растерянным и выглядел уже почти жалко.
– Ты уверена, что это Сириус? – Он посмотрел на тетушку, затем на меня, потом снова на желудь. – Я… я его совсем не чувствую. Как такое возможно?
– Да. Да, я уверена! В этом желуде его душа. У меня получилось установить контакт и услышать, что он рассказал…
Глава 5
Сириус приехал в округ внезапно на вечернем дилижансе. Люсильда Тарльтон очень удивилась, открывая дверь, ведь прошло всего два месяца с тех пор, как он уехал после летних каникул. Сириус обучался на старших курсах университета и уже писал довольно серьезные научные работы. Конец ноября не время для визитов.
– Почему ты здесь? Что случилось?
– Здравствуй. Я… Может, впустишь меня в дом, а потом я все расскажу?
Лил холодный дождь. Матушка отреклась от него и лишила наследства. Забрав документы из университета и изложив свою жизненную позицию отказом от намеченного матушкой пути в политике, Сириус ни капельки не удивился бы, если бы отцовская сторона семьи тоже отреклась от него. Беда не приходит одна. Он посмотрел на тетушку, уже почти смирившись с тем, что она погонит его обратно в столицу мириться, пресмыкаться перед матерью, и Сириус даже в красках представил, какими словами она это сделает. Но родня умеет изумлять в минуты тягот и нужды.
– Конечно, милый, заходи. Почему-то мне кажется, что рассказ будет долгим.
Стрелки показывали почти полвторого ночи. Сириус и Люсильда сидели за столом.
– Мой милый мальчик, я не верю ни единому твоему слову.
Сириус горько вздохнул и уронил голову на руки.
– Начни рассказывать мне правдивые истории. Ты знаешь, что я от тебя ничего никогда не скрывала. В отличие от твоего дуболомного братца, ты всегда все видел как есть и как должно быть. Не думаешь ли ты, что мне оскорбительно слышать от тебя подобные недомолвки и выдумки?
– Я не хочу больше жить в столице. Так трудно поверить в то, что округ Кайсли мне ближе по духу?
– Нет, в это я вполне себе верю. Но это не причина. Почему приехал сейчас? Остался же всего год обучения. И я знаю, насколько ты смышленый. Не думаю, что не справился с учебой на финишной прямой. Что случилось?
Сириусу не хотелось рассказывать тетушке правду. Но, не сообщив ничего, он просто разозлит очень могущественную ведьму. Выход был только один: покаяться, по возможности раскрывая как можно меньше подробностей.
– У меня появилось дело здесь. Очень личное и очень срочное. Я не мог не приехать, но и поведать подробности я пока никому не могу. Но как только у меня появится на это право, ты будешь первой. Обещаю.
– Что-то опасное или постыдное?
– Нет-нет. Все вполне себе в рамках приличий. Просто вовлечен другой человек, и пока я не могу ничего объяснить.
– Не идеально, но уже что-то искреннее. Ладно, можешь оставаться сколько потребуется, хоть навсегда, я, если честно, тебе всегда была рада и каждый раз грустила, когда ты уезжал. Матушке твоей отправим с утра телеграмму.
– Не думаю, что ей есть дело теперь до моей судьбы.
– Сириус, тебе этого, конечно, не понять. Поэтому просто поверь. Пусть она та еще гордячка и знатная зануда. Но, думаю, даже в таком случае у нее есть право знать, что с тобой все в порядке, и спать спокойно по ночам.
– Как скажешь. Я, в общем-то, не против.
– Ох, милый, а Марс? Как же он? С ним-то вы не поругались?
– Марс – это Марс. Он, уверен, и внимания не обратит. Порадуется, что комната теперь целиком и полностью его.
– Ты недооцениваешь его любовь к тебе. Он не особо понимает в чувствах и обычно боится признаться в чем-то себе еще больше, чем другим. Но Марс любит тебя с самого детства. Ты для него старший брат, и он всегда пытался за тобой угнаться. Просто вы видите мир совершенно по-разному.
– Тетушка, это все совершенно не важно. Я теперь здесь, а он с матушкой. Так что все эти рассуждения ни к чему.
– Ладно. Поздно уже. Иди разбирайся, я тебе сейчас наверх чистое белье принесу. Погоди, это что, все твои вещи? – Люсильда посмотрела на небольших размеров саквояж.
– Нет, завтра, может, послезавтра приедет еще пара коробок. Хотя там в основном книги и бумаги.
– Ну ничего, одежду мы тебе подберем.
Сириус разобрал дорожный чемодан (хотя любой сторонний наблюдатель решил бы, что он просто разбросал вещи по спинкам стульев и кресел). Разложив одежду, он с облегчением плюхнулся на кровать в любимом драном махровом халате в полоску. В окно кто-то тихонько поскребся. Выглянув, Сириус обнаружил лисью мордочку. Открутив с окна красную нитку с веточкой тимьяна и вынеся ее из комнаты в коридор, Сириус нашел ножик для бумаг и перечеркнул меловую надпись на подоконнике, только затем открыл окно.
– Вроде все. Сможешь зайти?
Лис запрыгнул в открытое окно и, отряхнувшись от дождя, скакнул внутрь, сразу забравшись на кресло у камина. Сириус спокойным, обыденным движением вытащил из-под него свою рубашку, покрывшуюся мокрыми грязными пятнами.
– Рад тебя видеть! Замерз? Голодный?
– Я думал, мне показалось.
– Что показалось?
– Учуял твой запах. Ты же никогда не приезжаешь в зимние праздники.
– Ах, это. Да, тут такое дело… Возможно, в этот раз я приехал насовсем.
– Зачем?
– Ты не рад? – Сириус потеребил лисенка за ухом, заодно выдрав какую-то колючку, уже превратившуюся в колтун.
– Почему это я должен радоваться? Кто вообще тебе сказал, что мне есть дело до людей? – Лис потянул согревшиеся лапки и протяжно зевнул.
Сириус улыбнулся. Лис всегда отвечал в подобном тоне. Но, заглянув в его довольные прищуренные глаза, подумал, что, возможно, он единственный, кто ему всегда искренне радуется, хоть и говорит противоположное.
– Я спущусь на кухню за горячим чаем: холодно тут, непривычно, раньше только летом в этой комнате ночевал, даже камин, по-моему, развожу всего во второй раз. Тебе захватить с кухни пирожок?
– Рисовый?
– Не уверен…
– Бери два, если рисовые.
Лис скушал несколько пирожков и сладко сопел в кресле до самого утра, а вот Сириус уснуть так и не смог. Всю ночь он смотрел в потолок. Он любил матушку, и ссора с ней далась ему совсем не легко. Но по-другому она бы никак не приняла его отъезд, а не поехать он не мог. Он бы не простил себя потом до конца жизни.
Сириус встал и вытащил из саквояжа письмо. Он знал его уже наизусть, но снова и снова перечитывал. В тусклом теплом свете от камина, рядом с рогатым демоном Лисом и старой ведьмой на первом этаже коттеджа это письмо наконец казалось настоящим. Все так и есть, и так и до́лжно было поступить. В спокойной столице оно читалось совершенно иначе.
«Сириус, пожалуйста, помоги мне. Я схожу с ума! Не знаю, к кому еще мне обратиться за помощью. Я вижу ее тень в каждом зеркале, слышу ночью во снах ее голос. Но самое жуткое, что мой правый глаз начал темнеть. Он уже практически черного цвета. Я иногда стою у зеркала и закрываю по очереди половинку лица рукой. Черный глаз, зеленый глаз, черный глаз, зеленый глаз. И та, что с черным глазом, – это будто уже не я. Не знаю, как быть. Пожалуйста, приезжай. Прошу, помоги мне…»
Возможно, стоило расспросить Лиса об этом, пока он не уснул, или честно рассказать все тетушке. Вдруг ведьмы знают, в чем дело. Но нет. Сириус не любил просто так тревожить ни людей, ни демонов. Сначала нужно выяснить все самому, а потом можно спросить совета. И только с этими мыслями, сунув письмо под подушку, он наконец-то заснул.
Люсильда за пару недель помогла ему устроиться на подработку в школу: ближе к лету основной учитель собирался уходить в отставку, и приезд Сириуса пришелся весьма кстати. Образование без законченного последнего года университета никого особо не смутило. В сельской школе на такое не смотрели. Зато смотрели на то, что семейство Хартли всегда было на хорошем счету в округе, да еще и матушка из древних родов.
С одеждой и прочим тоже все разрешилось довольно быстро и легко. Деревенские будни потекли спокойно и размеренно, Сириус помогал Мари и Лиззи с их делами и дополнительно занимался с отстающими учениками за отдельную плату, которую полностью отдавал тетушке. Она никогда не спрашивала у него денег за проживание, но и не отказывалась от тех крох, которые он ей отдавал, чтобы не ущемлять его гордость.
Сириус регулярно навещал леди Лану Дэ Норт, хотя в тот самый первый визит осознал, что, увы, уже опоздал. Когда он зашел в гостиную и поприветствовал ее, заметил, что оба ее глаза были темно-темно-карего, практически черного цвета. Хотя никого из окружающих и общих знакомых это отчего-то не смущало. Как будто все вдруг забыли, какого цвета глаза были у леди Ланы всю ее жизнь.
Про письмо она ничего не вспомнила. И очень искренне удивилась, когда Сириус ей про него рассказал. Он сразу пожалел об этом, так как при каждой встрече Лана пыталась выпросить у него это письмо. И даже несмотря на то, что Сириус соврал, что, кажется, оставил его дома в столице, ее это не устроило, и она периодически придумывала различные предлоги, зачем им вместе могло понадобиться отправиться в столицу. Но Сириус отвергал все эти предложения, ссылаясь на работу или болезни.
Он месяцами штудировал местную библиотеку и прочитал, кажется, абсолютно все книги, в которых могло найтись объяснение состоянию леди Ланы. Ничего не отыскав, он добился приглашения в поместье Риппонов и выпросил у них несколько очень ценных и старинных книг. Но и в них не оказалось ничего полезного.
Спустя три или четыре месяца Сириус попытался аккуратно разузнать у Люсильды, что ведьмам известно про поместье Дэ Нортов. Это оказалось не так сложно, ведь тетушка недолюбливала это семейство уже много лет и с радостью сплетничала о них, а еще и пыталась отчитывать Сириуса за дружбу с леди Ланой. Но в итоге он выяснил только то, что, по мнению Хвойных, там живет некое древнее зло, от которого вполне работают обереги. В принципе, есть вещи и похуже, чем это поместье, и поэтому ведьмам нет до него особого дела.
Еще через пару месяцев он осторожно расспросил Лиса, и тот рассказал ему про демонов Наследниц. Но дельным его рассказ тоже не был. Лис поведал, что к Наследнице лучше не лезть и что она уже поставила на Сириуса какое-то легкое заклятие. Но оно скорее следящее и не опасное, поэтому сильно волноваться тоже не стоит.
– Перестань ходить к ней в дом, попей месяцок лимонадов, что варят твои кузины, и оно само уйдет.
Так в размеренной деревенской суете пролетел год. И в канун зимних праздников Сириус собрал воедино по кусочкам все свои знания, подозрения и обзавелся планом. Вооружившись благовониями, подношениями и одной из двух бабочек-заколок, которые когда-то давно подарила ему зеленоглазая леди Лана, он отправился на холм к старому дубу.
* * *
Сириус любил этот холм и приходил к дубу довольно часто. На праздники иногда приносил пирожки и благовония. Но, как и практически все в своей жизни, он делал это по наитию. Не вкладывая особого смысла и не пытаясь даже самому себе объяснять собственные действия. Просто так, просто приносил. Но теперь сам холм, запахи на нем и свечи, зажженные к зимним праздникам, казались ему какими-то другими. Такая знакомая круглая площадка, на которой было прочитано столько книг и написано столько писем, воспринималась как место, на которое он пришел впервые. Ведь он в первый раз явился сюда звать и просить.
Лис рассказывал ему про Лайаарнаки, и все лисьи истории были зловещими и выставляли старика злым и мстительным. Но Сириус Лиса знал давно. Если честно, в его историях мерзкими, злыми и ужасными были практически все. Поэтому где-то в глубине души Сириус надеялся, что Лис, как всегда, преувеличивал или ошибался.
Сириус зажег благовония и поставил тарелку с пирожками. Он вынул из сумки через плечо две серебряные рюмки и налил в них мандариновый ликер.
– Уважаемый дедушка Лайаарнаки, если вы сейчас здесь, появитесь, пожалуйста. У меня для вас есть угощение и просьба.
И молча и смиренно уселся на холодный парапет в мучительном ожидании.
Ничего не происходило довольно долго. Пальцы на руках и ногах начало сводить от холода, и Сириус даже подумал, что, может, дуб зимой спит и лучше прийти с первым весенним потеплением. Как вдруг откуда-то взявшийся старик по-хозяйски уселся рядом с ним.
Он был смуглым, с раскосыми глазами, кожа в рельефных морщинах, словно вторящих коре дуба. Но больше всего Сириуса удивило то, что он одет по последнему слову столичной моды. В элегантные брюки из очень дорогой ткани и строгий пиджак, который идеально сидел на его сухой фигуре. Сириус даже потерял дар речи от неожиданности и просто вылупился на старика. Тот приветственно приподнял цилиндр.
– И о чем же меня пришел попросить друг Лиса?
– О, вы знаете?! То есть я, конечно, понимаю, что вы все знаете. Здравствуйте, разрешите представиться как полагается: я Сириус Хартли. Я не родился в ваших землях, но это земля моих предков. Ну, половины моих предков.
– Ха-ха-ха-ха, – расхохотался старик, но смех его был скорее настораживающим.
Сириус отчаянно пытался успокоиться и сосредоточиться, чтобы не наговорить лишнего.
– Редко в эти времена встретишь человека, умеющего почтительно общаться с духами. Кто же вас, молодой человек, подобному научил? Неужто Рогатый? Или, может, ваши Хвойные ведьмочки постарались?
– Ох, нет, уважаемый Лайаарнаки.
Сириус вдруг осекся и вздрогнул от того, как он сглупил. Имя имело огромное значение в мире духов, и он свое старику назвал, но тот же не представлялся ему лично, и пусть он и знал его имя от Лиса, но не был уверен, что ему позволено так обращаться напрямую.
– Я, Лайаарнаки, не против, чтобы ты, Сириус Хартли, обращался ко мне по имени, – спокойно кивнул старик, словно прочитав страх Сириуса.
– Спасибо вам, Лайаарнаки, за столь щедрое дозволение. Но, отвечая на ваш предыдущий вопрос: нет, ни Лис, ни ведьмы не учили меня общению с древними духами. Все мои знания взяты из человеческих книг, и если вдруг вам моя манера общения покажется недостаточно почтительной, то это только от недостатка опыта, смею вас заверить. Никаких дурных намерений у меня нет.
Сириус понял, что все сказал неправильно, и чуть не залепил себе рукой по лицу. Если бы перед ним сидел дух попроще или кто-то из рогатых демонов, конечно, он бы именно так и сделал. Отсутствие намерений не оправдывает совершенное действие, и Сириус знал, что это серьезное правило, и ведь он практически ультимативно сослался на его нарушение. То, что он чего-то не знает, совершенно его не оправдывает, дух не вызывал его: он пришел сам, да еще и с просьбой. «Ужас! Стыдоба-то какая, надеюсь, он не разозлится и не превратит меня в белку», – пронеслось у Сириуса в голове.
– Что за ликер ты мне преподносишь, Сириус Хартли?
– О! Ах, это… Это ликер из южных провинций, из солнечных земель, населенных мандариновыми деревьями.
Старик выпил рюмку залпом и вполне удовлетворился вкусом, вопросительно уставившись на Сириуса. Подняв рюмку и решив не упасть в грязь лицом, тот тоже попытался выпить ее залпом и закашлялся от крепости. Сириус редко пил алкоголь, это была прерогатива Марса: вечеринки, пьянки и шумные компании. Юноша зажмурился, сдерживая подступившие слезы.
– Ха-ха-ха-ха, – снова рассмеялся старик (в этот раз атмосфера была совсем другая: смех показался Сириусу искренним и даже добрым). – Занятный ты юноша, Сириус Хартли. И, если я правильно понимаю, помимо сего отменного ликера, у тебя есть для меня еще какая-то занятная просьба?
– Да, просьба есть. Но именно просьба, может, даже мольба. Не договор и не обмен, потому что у меня нет ничего, что я готов бы был предложить взамен. Ничего, кроме своей искренней благодарности.
– Ну, раз ты ничего не обещаешь взамен, то и я не буду обещать, что отвечу на просьбу, когда ты ее озвучишь. Но знаешь, простояв здесь множество веков, я слышал достаточно разных просьб. Думаю, в зимний праздник, запивая холод мандариновым теплом, я вполне могу выслушать еще одну.
Сириус налил в пустые рюмки еще ликера, свою наполнил только наполовину, но, увидев поднявшиеся брови старика, шустро долил до самых краев.
– Уважаемый Лайаарнаки, я очень прошу вас открыть для меня проход на ту сторону. Мне нужно зайти туда одному, а выйти с потерявшейся душой.
– О-о-о, и что же это за потерявшаяся душа?
Старичок опять выпил рюмку залпом, но Сириус в этот раз решил не брать на себя больше, чем сможет унести, и просто сделал большой глоток. Во второй раз ликер согрел и уже не вызвал слез.
– Редко встретишь людей, рвущихся на нашу сторону. Но вывести кого-то с той стороны – для этого нужны определенные основания…
– Это душа человека. Юной девушки, моего друга. Ее обманом выгнали из тела, и, если я все правильно понял, она скитается по той стороне. Ее тело живо и вполне себе преуспевает, а значит, она на правах владелицы имеет все основания вернуться обратно.
– Основания спорны. Она бы уже вернулась сама, если бы могла. Это основание силы. Она могла бы обмануть тех, кто обманул ее. Это основание хитрости. Она могла бы предложить взамен другое тело и другую душу. Это основание алчности. Но она до сих пор не сделала ничего из этого, то есть у нее нет оснований.
– Она написала мне письмо с просьбой о помощи, и я готов за нее рискнуть! Это основание дружбы. Она была прекрасным человеком и отличным другом, и для меня это достаточное основание.
– Вы, люди, всегда больше всего уверены в том, в чем до́лжно сомневаться. Хорошо, занятный юноша Сириус Хартли. Я открою тебе проход, чтобы зашла одна душа, а вышли две. И так как это была всего лишь просьба, ничего не попрошу взамен. Но ничего тебе не буду должен и ничем не обязан, кроме того, что уже пообещал.
– Спасибо вам огромное. Очень ценю вашу доброту!
И Сириус вышел из тела, пройдя в мир духов. Он искал душу Ланы несколько дней, хотя в мире духов время идет как-то иначе и Сириус не был в этом убежден. В какой-то момент он даже испугался, что тело его несколько дней пролежит в снегу на холме. Но останавливаться было нельзя. Он искал и искал и, как ни тяжело было признаться самому себе, похоже, надкусил кусок больше того, который смог проглотить.
