Kitobni o'qish: «Шаг вперед, два шага назад. Часть 1. Чудовище», sahifa 10

Глава 24

Но, к моему удивлению, он ответил спокойным голосом:

– Слушаю.

– Ты где? – нервно спросила я.

– Домой вот десять минут назад приехал, – удивился тот. – А что, ты уже успела соскучиться? Или требуется компания для поедания торта? Я сладкое не люблю.

– Я всё знаю! Не прикидывайся. Уже все знают. Это ж надо было так спалиться! И вообще, ты обещал! Ты меня обманул!

– Погоди-погоди, что за истерика? Я тебя не понимаю. Успокойся и объясни толком.

– Я тебе объясню! – с угрозой заорала я, забыв об осторожности. – Я тебе так объясню! Я иду к тебе домой.

– Нет, погоди-погоди. Не надо ко мне ходить в таком состоянии, а то правда решат, что у нас отношения. Ты ведёшь себя, как ревнивая жена. Скандал устраиваешь… Давай так. Ты ждёшь меня…

Он объяснил, где мне его ждать и повесил трубку. И он ещё может в такие моменты шутить! Да он настоящее чудовище! Только что убил человека. И так спокоен. Меня просто разрывало на части. Нет, я не буду его покрывать.

Это-то я сразу и заявила, когда его увидела.

– Я не буду тебя покрывать! Мы договаривались, что я не буду сообщницей твоих преступлений. Я не хочу иметь отношение к этому.

Я истерила, и Алекс больно схватил меня за предплечье.

– Не ори! Садись в машину.

Он подтолкнул меня вперёд. Я прошла через двор к его машине, стоящей на улице.

– Садись! И без глупостей, – предупредил он зло, потому что я начала вырываться.

Запоздало ко мне пришёл страх. Я открыто сказала ему, что знаю, что он совершил преступление, и при этом сообщила, что не намерена его покрывать. Он вправе думать, что я сдам его властям. И ему остаётся только убрать меня. Ох, ну и дура же я. Жизнь меня ничему не учит.

Он затолкал меня на заднее сиденье и залез следом за мной. Нажал блокировку дверей, прижал к дверце и потребовал:

– А теперь объясни спокойно. И не следовало так орать на улице.

А я вдруг онемела от страха. Меня начало колотить, и я не могла вымолвить ни слова. Перед моими глазами фантазия разыгрывала смерть от лап чудовища неизвестного мне человека снова и снова.

– Ну успокойся, Аня, – смягчился он, увидев моё состояние. – Что бы ни случилось, мы с этим справимся. Пожалуйста, расскажи мне.

Он даже отодвинулся от меня подальше и ослабил хватку, он все ещё держал меня за предплечье. Но сейчас я почти не чувствовала его касания. Он разговаривал со мной как с ребёнком или умалишённой.

– Я, конечно, чудовище, и страшный, но всё же не настолько, чтобы каждый раз впадать в ступор. Посмотри на меня. Я человек, Алекс Боровский. Аня! Ты слышишь меня? Скажи что-нибудь, а то я начинаю беспокоиться за твой рассудок.

– Ты только что убил человека, – прохрипела я, с ужасом глядя на него.

Он нахмурился, словно взвешивая что я сказала, и пытаясь решить, что с этим делать.

– Так. А поподробней можно? Нет, не так. Аня, я никого не убивал. Слышишь? Ни вчера, ни сегодня, ни в течение этого месяца, ни в течение года. Расскажи, что случилось? Почему ты пришла к такому выводу?

Ну я и рассказала. Пока говорила, пришла в себя. Я ему не верила, но страх понемногу исчезал. Если бы он собирался меня убить, то уже оторвал бы голову, без всяких объяснений. И тем более не стал бы уверять в своей невиновности.

– Понятно, – выдохнул он. – Я понимаю, почему ты подумала на меня. Но я этого не делал. Тут что-то другое, и я выясню что. Держись подальше от этого.

Это была не просьба, не совет, а приказ. Ага, подумала я, держись подальше. А потом все улики исчезнут, доказательства тоже, найдётся разумное объяснение нападению зверя в центре города. А я всё буду подальше, и из меня сделают истеричную дуру.

– И давай договоримся. Один раз и на всё будущее. Ты должна верить мне. Обманывать тебя мне нет никакого резона. Возможно, я не говорю тебе всю правду, выдаю частями, но я тебе не вру и не буду врать. Если я что-то утверждаю, ты должна верить мне. И доверять. Хорошо? Аня! – требовал он ответа. – В свою очередь, я хотел бы, чтобы я мог доверять тебе. Но не требую. Прошу.

Чудовище и просит. Надо же. У меня кружилась голова. Он меня хочет заговорить и у него получается. Но я не могла поверить в его невиновность. Вот просто не могла и всё.

– Я могу выйти? – спросила я.

– Ты не ответишь мне? – он огорчённо нахмурился.

– Я могу выйти?! – истерично заорала я, и чуть кубарем не вывалилась из машины, потому что зверь ослабил хватку и открыл дверь с моей стороны, протянув руку через меня.

А я чуть не завизжала от отвращения, почувствовав его тяжесть на себе.

Я оказалась в снежной грязной каше, дверь громко захлопнулась, а через несколько секунд машина резко стартанула и с визгом умчалась подальше от меня.

«Надо же, чудовище обиделся», – злилась я на весь свет, отряхивая пальто от грязи. Дома, от пережитого стресса, расплакалась в ванне. Ну за что, за что он попался на моём пути?

Утро принесло новости.

– Отбой, – весело заявила Нина в трубку. – Нет никакого чудовища. А так хотелось! Есть только огромная одичавшая собака, выброшенная хозяевами на улицу. Камера всё показала. Нападение было совершено посередине площадки, прямо под фонарем. Собака набросилась на алкаша, который рылся в ящиках, выставленных из магазина на улицу. А потом оттащила за угол. Ты бы видела, ужасное зрелище. Собаку уже нашли и пристрелили. Хозяев тоже. В смысле нашли. А не пристрелили, – хихикнула Нина. – Хотя их тоже можно было, это ж надо было такое чудовище бросить на улице. Одичала за пять месяцев, оголодала. Она уже нападала на людей, но всё обходилось, пошумели-пошумели, да успокоились. Кстати, мужик этот – просто редкостный везунчик. Жив остался, представляешь? Она прогрызла ему горло прямо в миллиметре от сонной артерии, врачи все в шоке. И кровопотерю смогли вовремя восполнить. Вот говорят, всё-таки, алкашам везёт. Теперь он просто обязан завязать.

Нина ещё дополнила свой рассказ красочными подробностями, взяла с меня слово увидеться сегодня, и попрощалась.

Как мне было не тяжело, я набрала чудовище. Хотя была мысль не звонить, оставить как есть. И тогда, может, на этом всё закончится? Он исчезнет из моей жизни? И всё забудется как сон? Но это было несправедливо.

А я сама вчера так много распиналась о справедливости. По отношению к Стасу, по отношению к себе. Но не по отношению к нему? Потому что он чудовище? Человек-зверь? Из-за этого я могу с ним обращаться как хочется мне, эгоистично, незаслуженно, не как с человеком, а как с животным? Чем я тогда лучше его? Может, он вообще в сто раз лучше и благородней меня или Стаса, я ведь ничего о нём не знаю!

Хотя нет, тут я хватила лишку. Я вспомнила его взгляд, пустой и затягивающий, как бездна. Он не хороший, он страшный. И тем не менее, я к нему необъективна. И в данном случае, предвзята.

Я набрала раз, второй, третий, он не брал трубку. Пришлось ехать. По дороге я включила автодозвон, и, наконец, он ответил. Голос был равнодушный.

– Я хочу извиниться, – сказала я сразу. – Я ошиблась. Ты сказал правду. Но тем не менее, у меня были причины так думать. И ты бы на моём месте подумал также. Даже Нина сразу про тебя вспомнила!

– Нина меня не знает.

– Вот про это я и хотела бы с тобой поговорить. Вся проблема в том, что я тоже тебя не знаю. И хочу это исправить.

– То есть? – зверь насторожился, а я порадовалась оживлению в его голосе.

– Я сейчас приеду – и не говори мне, что не надо! – и мы поговорим.

– Хорошо, надо так надо, – вздохнул он и отключился.

Глава 25

Я поднялась к нему в пентхаус. Он встретил меня в драных линялых джинсах, которые сейчас так модны, и розовой рубашке, застёгнутой на пару пуговиц. На его мощной фигуре она выглядела не смешно, а стильно. На шее висели несколько цепей разной длины, на руке временами посверкивал браслет.

И опять же, ни на одном мужчине украшения не смотрелись так органично, как на нём. Я не встречала до него в жизни мужчин, которые бы носили украшения и при этом не вызывали неловкого чувства. А ему они шли. Так обычно естественно смотрятся вещи, с которыми человек срастается за свою жизнь. Как человек, выросший в роскоши с детства, не замечает её и выглядит в ней естественно. А он словно жил в эпоху, когда мужчины украшали себя ювелирными изделиями, и перенес то естественное их ношение в наше время.

Он смотрел на меня насторожённо, но ещё с легкой обидой. Я чувствовала.

Я протянула ему в одной руке торт, в другой банку селёдки.

– Ты сказал, что не любишь сладкое, но я опять решила проверить. А на случай, если сказал правду, принесла солёное. Что выбираешь?

Он усмехнулся.

– Третье. Я люблю мясо, во всех проявлениях, особенно копчёности.

Видя, как по моему лицу промелькнула тень отвращения, он нахмурился и уставился исподлобья.

– Значит, буду знать, чем тебя задобрить, – улыбнулась я. – А что, сладкое совсем-совсем не любишь?

– Если только чуть-чуть, – кивнул он.

– Тогда давай попьём чай. Угостишь?

Он нерешительно указал в сторону кухонного острова.

– Я ещё не очень тут обжился, но чай смогу налить.

Он начал шуршать на кухне, а я подошла к окнам.

– Красотища! Ты уже привык к этому виду?

– Ну, мне нравится, – нерешительно улыбнулся он.

– Да это потрясающе! Великолепно! Превосходно! – эмоционально потрясла я руками и покружилась.

Он недоуменно поднял одну бровь, скептически взирая на мой фонтан эмоций.

– Ну если так считаешь… – покачал он головой с улыбкой.

– Что? – подошла я с другой стороны стойки напротив него.

– Да ничего. Не надо уж так прямо… Я понял, ты чувствуешь себя виновато за вчерашнее. Но это уже перебор. Ещё чуть-чуть и мы будем чмокаться в щёчку, как лучшие подружки, и обсуждать наряды на вечер.

Я засмеялась.

– Ладно тебе. А ты не можешь не съязвить. У меня сегодня просто хорошее настроение.

– Из-за того, что я никого не убивал? – Алекс поставил передо мной чашку с чаем и принялся разрезать торт.

– Нет. Вернее не только поэтому. Я приняла для себя важное решение. И мне стало легко и хорошо. Ты хотел дружбы? Давай станем друзьями. По-настоящему!

– Что-то я уже пугаюсь…

– Погоди, я не закончила!

– Или не начала?

– Алекс!

– О, какие сподвижки! Я уже Алекс. А всего-то надо было чтобы на меня легло подозрение в убийстве. Если бы я знал, состряпал бы его в первый же день.

– Алекс! – уже строго призвала я его к молчанию, и он закрыл рот. – Так вот, мы будем друзьями, но дружба подразумевает обоюдное стремление к этому, понимаешь? Ты требовал доказательства моей дружбы, при этом раздавая приказы и угрожая мне. Это не дружба. И я выполняла, но другом тебя не считала. Теперь буду считать тебя своим другом, – заверила я его, а он на это испуганно скосил глаза к переносице, показывая своё отношение, – но и ты должен доказать что ты мне друг.

И я выжидательно уставилась на него, требуя ответного хода. А пока стала пить чай с тортом.

– Всего-то? – съёрничал он. – И как мне это доказать? Вместе сделаем секретик в песочнице или поклянёмся на мизинчиках?

Я миролюбиво улыбнулась, проявляя завидное терпение.

– Можно начать и с этого, тоже хорошее начало. Давай мизинец. Давай-давай! – подтрунивала я над ним, поставив локоть на столешницу и оттопырив мизинец.

Он ухмыльнулся и зацепился своим мизинцем за мой.

– Мирись-мирись, больше не дерись. А если будешь драться, я буду кусаться… Ой, – ойкнула я, произнеся последнее слово. – Нет, последнее мне не нравится, у тебя будет преимущество. Давай так, а кто будет драться, того поставим в угол.

– Нескладно.

– Я не поэт, – призналась я. – Может, ты?

– Выбирай на выбор: а кто будет драться, с тем надо обниматься, целоваться, посмеяться. Ну, или: тому – убираться. Я тоже не поэт, – хохотнул он.

– Ладно, давай сойдёмся на последнем. А кто будет драться – тому и убираться.

Я отцепила мизинец и засунула очередной кусок торта в рот. Подняла глаза на Алекса, тот как-то странно смотрел на меня, что я даже почувствовала неловкость.

– Вкусно. Будешь? – предложила я с улыбкой.

Он смотрел без улыбки, облизнулся и отвернулся резко.

– Это всё? Мы теперь друзья? – глухо спросил он.

– Нет. Это всё шутки. А теперь серьёзно. Я хочу всё знать о тебе.

Он повернулся и с наигранным ужасом уточнил:

– Что, всё-всё?

– Да, – сказала я без тени улыбки. – И сними свои линзы, пожалуйста. Твои глаза – единственное в тебе твоего, и я хочу смотреть в них, а не в глаза Алекса Боровского.

– Тело у меня тоже своё, – неловко пошутил Алекс и вынул линзы. – От Боровского у меня только лицо, цвет волос и глаз, да фамилия.

– И профессия. И биография. И имя.

– Нет, меня на самом деле зовут Алекс.

– Правда? – поразилась я.

– Да, – кивнул он важно. – Приятное совпадение.

– Я хочу, чтобы ты ответил на мои вопросы.

– Только не на все сразу, ладно? На все я просто не могу. И не обольщайся насчёт меня, Аня. Ты любишь ударяться в крайности. То для тебя во мне нет ничего человеческого, я демон, пожирающий младенцев на ночь. Теперь ты ударилась в другую крайность. Ты хочешь видеть во мне друга, а значит, будешь лепить из меня благородного рыцаря. Для того чтобы стать твоим другом, ты должна видеть только хорошее. Но я обычный человек. Да, человек-зверь, но со своими достоинствами и недостатками. Я не демон, но и не ангел. Не надо меня мазать полностью то чёрной краской, то белой. Это ты должна уяснить сразу. Или дверь там.

Он указал в сторону выхода. Странно, сколько раз я говорила подобное по смыслу другим. Шурику, Нине, тёте Свете. А сейчас приходится выслушивать это мне. Неужели я становлюсь таким ребёнком рядом с ним? Почему я, умная девушка, веду себя так глупо по отношению к нему?

– Уяснила. Претензии принимаются.

Я снова отвлеклась на чай, чтобы немного снять возникшее напряжение. Прожевав очередной кусок торта, сказала:

– Но это всё от того, что я не знаю как вести себя с тобой. Потому что ничего о тебе не знаю, – повторила я десятый раз. Наверное, для того, чтобы он крепко запомнил. – Хорошо, давай узнавать друг друга постепенно, я не против. Отвечай на столько вопросов, сколько сможешь. Но только давай двигаться вперёд и не топтаться на месте.

– Давай попробуем. С чего начнём?

– С самого простого. Давай поговорим, как ты стал Алексом Боровским и где этот бедолага сейчас?

– Бедолага руководит раскопками в Латинской Америке, и очень счастлив. Если тебя интересуют подробности…

Он вопросительно посмотрел на меня, и я кивнула. Он хмыкнул.

– А так хотелось обойтись малой кровью. Ну ладно. В силу некоторых обстоятельств, – он многозначительно посмотрел на меня и начал рассказ, – я вынужден иногда менять место жительство и свою личность. Но из-за современной глобализации и технологий, не запалиться становится всё труднее. Чтобы о тебе ничего не раскопали, и при этом выстроить стройную легенду, приходится усложнять задачу. Я уже не могу приехать из соседней области, потому что через пару часов вся информация будет у запрашиваемого на столе. Теперь, не вызывая подозрений, я могу приехать только из-за океана. Во всяком случае, если кто-то начнет копать, у меня будет время что-то предпринять. Поэтому я всегда имею в виду этот момент, и появление Алекса не могло остаться мной незамеченным. Всегда удобнее брать уже существующую биографию, чем создавать новую.

– Вы были знакомы с ним, когда он учился здесь?

– Нет, я узнал о нём и пособирал информацию. На всякий случай, вдруг когда-нибудь пригодится. И позже присматривал за ним, как и за многими из моего списка. А спустя годы, в один момент все звезды сошлись на нём.

– И как ты им стал?

– Организовал фонд, который выдал грант Боровскому на научные работы здесь. Мы с ним много говорили об этом. Я рассчитывал приехать с ним, в его группе, помощником. Но он хотел в Чили, его специализация древние индейские цивилизации, а там непаханое поле для исследований. Тогда, подумав, я дал ему деньги и отправил туда. А сам решил приехать под его именем.

– Он знает об этом?

– Нет. Но возвращаться в ближайшие лет пять он не собирается. В любом случае я узнаю, мы держим связь, я спонсирую его изыскания.

– Наверное, спрашивать откуда у тебя столько денег глупо, да?

– Точно, – хохотнул он.

– Почему ты выбрал наш город?

– Ты же догадываешься, что у меня на то есть причины, правда?

– Ну да, не думаю, что при всём богатстве выбора, наш город символ рая на земле.

– В общем, да. А какой город ты бы выбрала в качестве рая?

– Я мало где была, – увильнула я. – Но мы отошли от темы. Так какая причина притягивает тебя в этот город?

– А вот этого, я надеюсь, ты никогда не узнаешь. Достаточно с тебя того, что она есть.

– Наверное, это месть, поэтому ты мне не хочешь говорить, – расфантазировалась я.

– На сегодня мы закончили, у меня есть дела, пока-пока, моншерами, – произнесено это было с улыбкой, но настойчиво.

– Как всё? Это всё? – возмутилась я.

– Я тебе и не обещал много, помнишь? Не всё сразу. Дай мне побыть загадочным парнем ещё немного, в конце концов.

Пока он говорил, подошёл, взял под руку, и, похлопывая по руке, что в его понимании, как я догадывалась, демонстрировало дружеский жест, подвёл меня к входной двери. Услужливо одел мне пальто.

– Чмоки-чмоки, – ёрничая, поцеловал он воздух около моих щёк и помахал ручкой.

Я насупилась, вопросы роились в моей голове, как пчёлы в улье, их было миллион, и я даже не знала, какой важнее. Но сообразить так быстро я не могла, поэтому молча покинула его жилище.

Ну ничего, так просто он от меня не отделается. Я вытрясу из него все секреты, чего бы мне это не стоило. А то назадавал загадок, внёс в мою жизнь сумятицу и считает, что может мной манипулировать и давать информации в таких дозах, что только раззадоривает на большее любопытство.

Главное, что шаг вперёд уже сделан. Дать обратный ход уже не получится.

Но это я ещё просто не знала Алекса…