Kitobni o'qish: «Центральный банк РФ как мегарегулятор финансового рынка», sahifa 4

§ 3. Цели и принципы вмешательства

Несмотря на то, что у нас нет единого закона о финансовом рынке, в котором можно было бы описать глобальные цели и принципы вмешательства в него¹⁵⁷, первые относительно полно урегулированы в Законе о ЦБ и Основных направлениях развития финсектора. Согласно ст. 3 Закона целями деятельности Банка России являются: 1) забота о рубле; и 2) развитие и стабильность банковской, национальной платежной систем и остального финансового рынка. Надо сказать, что выделенные цели взаимосвязаны: по сути приоритет денежно-кредитной политики над мегарегулированием черпается Центробанком из уверенности в том, что финсектор должен обеспечивать государству в первую очередь стабильность национальной валюты. Исходя из сегодняшней практики, иерархию целей можно обозначить как: 1) обеспечение устойчивости рубля; 2) стабильность финрынков; 3) их развитие. В ст. 76.1 эти цели дополняются еще одной – 4) защитой прав инвесторов и иных потребителей финуслуг, а достижение стабильности связывается с риск-ориентированным подходом. Направления развития на 2019-2021 гг. вводят еще 3 цели: 5) обеспечение справедливой конкуренции, 6) укрепление доверия и 7) доступность предоставляемых услуг. При этом повышение уровня финансовой грамотности, улучшение корпоративного управления, оптимизация регуляторной нагрузки, «цифровизация» и международное сотрудничество, выделенные в качестве направлений развития фининдустрии в 2016-2018 гг., с 2019 года стали восприниматься регулятором скорее не как цели, на которые он должен ориентироваться, а как вид проводимых им мероприятий. Пожалуй, это верный подход – чем меньше количество и больше качество ориентиров, тем они более пригодны в качестве таковых. 7 «собранных» из разных актов целей полностью соответствуют достижениям международной мысли в этой области¹⁵⁸, и все они разнородны и своеобразны до такой степени, что пока одни взаимодополняют другие (так, без защиты прав потребителей не достигнуть их доверия¹⁵⁹), то третьи могут вступать в неразрешимое противоречие (так, «режим» финансовой стабильности мешает смелым предприятиям и, как следствие, быстрому росту рынка). Приходится расставлять приоритеты. Наша модель мегарегулятора предполагает обеспечение конкуренции в последнюю очередь, это не самоцель; развитие рынка, подчиненное требованию стабильности, пытается быть взаимосвязанным с достижением достаточного уровня доступности капитала и услуг. Это похвальное стремление, но в «тисках» требований стабильности здесь можно достигнуть лишь ограниченных успехов, да и то, если сильно постараться¹⁶⁰. Тем не менее, все меры регулирования, контроля и надзора должны служить достижению какой-либо из обозначенных целей и, если и противоречить иным, то только тем, что в иерархии стоят ниже.

Что касается принципов, то здесь мы ориентируемся на международные рекомендации и применение их на практике без придания им формально-юридической силы¹⁶¹. С одной стороны, формулировать исчерпывающий перечень принципов в законе или хотя бы программном документе нет особого смысла, если у вас есть авторитетные международные формулировки, которые вам придется просто переписать (повторяя в случае нашего Закона о ЦБ еще и их воплощение в конкретных полномочиях мегарегулятора), а если вы начнете придумывать что-то свое, то неизбежно получите скорее преломление общеправовых принципов, чем специфичные основы, так как последние вы уже полностью «списали» с международной практики¹⁶². С другой – когда речь идет о публичном праве, четко и полно, в разумном количестве, на легальном уровне закрепленные и приспособленные к реальной действительности принципы есть большое достижение юридической техники. Впрочем, само по себе это не может признаваться достаточным поводом реформирования нашего законодательства.

Хотя единого международного документа по поводу принципов регулирования финсектора нет, Базельский комитет по банковскому надзору, Международная организация комиссий ценных бумаг и Международная ассоциация органов страхового надзора проводили сравнение своих рекомендаций и нашли немало общего. Необходимо признать, что это справедливо и для Принципов надзора за частными пенсиями, разработанных Международной организацией органов надзора за пенсионными накоплениями, и для Ключевых принципов для системно значимых платежных систем международного Комитета по платежам и рыночной инфраструктуре. В этих документах при формулировании принципов начинают с того, что надзор должен быть эффективным и всякий иной принцип вводится именно с этой целью. На первом месте сразу после эффективности заслуженно стоит принцип обозначения четких целей регулирования и наделения регулятора всеми необходимыми для их достижения полномочиями, начиная с лицензирования и кончая применением мер принуждения по итогам документальной и инвентаризационной проверок, и широкой дискрецией в их применении, в том числе через установление собственных общеобязательных правил¹⁶³. Крепко связан с этим принцип независимости, открытости в предоставлении информации как внутри страны, так и за рубежом, профессиональности и обеспеченности регулятора ресурсами – широкие полномочия предполагают широкую ответственность. Когда же речь начинает идти о конкретных регуляторных мерах, то наиболее востребованным оказывается риск-ориентированный подход, на чем строится соответствующий принцип: надзорный орган должен уделять особое внимание консолидированным группам поднадзорных субъектов, участникам рынка, с которыми в прошлом уже были проблемы, а остальным – путем установления требований оценки рисков для конкретных видов деятельности. Эти 4 обобщенных принципа, которые, казалось бы, очевидны, но на самом деле характеризуют определенный этап развития международного регулирования – усиление вмешательства и отход от идеи косвенного влияния на свободных экономических агентов в пользу прямых мер воздействия, Россия обязалась соблюдать, дав разрешение ЦБ РФ стать участником соответствующих организаций, и они столь же важны и непринебрежимы при осуществлении интегрированного надзора, как и его цели¹⁶⁴.

Глава 4. Осуществление вмешательства в финансовый рынок

§ 1. Система регулятивных и контрольных мер

В нашей доктрине пока не предпринималось попытки обобщить абсолютно все предпринимаемые мегарегулятором меры государственного вмешательства в финрынки в определенную систему. В зарубежной литературе таковые были, но они носили и продолжают носить характер скорее абстрактного обобщения, на котором не нужно долго останавливаться и логической выверенности которого не нужно посвящать много времени¹⁶⁵. Пожалуй, такой подход оправдан, в том числе и для российской юриспруденции в связи с тем, что в обозримом будущем кодификация права финансовых рынков не планируется, а зачем придумывать новые теоретические проблемы, когда и практических хватает? Однако в данной работе есть возможность попытаться обобщить «арсенал» используемых ЦБ мер госрегулирования, и почему бы этого не сделать?

Надо сказать для начала, что существует регулирование и существует контроль – 2 разных понятия с очевидными различиями (при регулировании устанавливаются правила, при контроле – проверяют, как те соблюдаются)¹⁶⁶. При этом в разных сегментах финансового рынка второе по традиции может называться или собственно контролем (например, валютным), или надзором (банковским, страховым). Разграничить их по принципу «слабого» и «сильного» вмешательства не представляется возможным, так как очевидно, что, скажем, банковский надзор намного сильнее затрагивает свободу воли хозяйствующих субъектов и намного более близко «подбирается» к разным аспектам их экономической деятельности, чем валютный контроль. Однако подобный принцип разграничения распространен во всех отраслях права¹⁶⁷ и, конечно, необходимо держать в уме, что степень вмешательства в разные финансовые рынки и их части априори различна, так как, как мы знаем, государство «дарует» некоторым сферам типа валютного рынка или рынка драгоценных металлов существенную свободу по причине того, что просто физически не может их контролировать. Одновременно, скажем, не слишком распространенные кооперативные формы кредитования явно не требуют контроля в его «чистом» теоретическом смысле, а банки не могут быть оставлены лишь под надзором ЦБ.

Регулятивные меры можно разделить на экономические и юридические. В наличии экономических мер проявляется особенность той модели мегарегулятора, при которой им становится центробанк, – тот, применяя инструменты денежно-кредитной политики, должен учитывать неизбежное влияние этого шага на поднадзорные субъекты и не только при кризисах, но и каждый раз, когда он становится на позицию равного с последними и пытается стимулировать их и остальных игроков к поведению, направленному на укрепление национальной валюты. Здесь не ставится вопрос о том, что ему важнее – стабильность валюты или рост финсектора (что уже было обсуждено) – речь идет о неизбежном влиянии монетарных практик на мегарегулирование в узком смысле слова, то есть через прямые юридические средства¹⁶⁸. Однако само по себе введение в классификацию такого вида регулятивных мер, как экономические, позволяет также говорить сразу о многих ситуациях, когда ЦБ РФ заключает гражданско-правовые сделки на открытом рынке с целью поддержать конкретно банки, брокеров, страховые организации и т.д.¹⁶⁹ Юридическое регулирование взаимосвязано с контролем и вместе они делятся на институциональное и функциональное. Здесь особенность заключается в том, что на валютном рынке и рынке драгоценных металлов нет специальных лицензируемых субъектов деятельности, под валютные ограничения и валютный контроль, к примеру, попадают все, кто владеет валютными ценностями, поэтому требуются категория резидентства, агенты контроля, на которые можно возложить дополнительную ответственность, а всеобщая обязанность соблюдать определенные нормативы обеспечения рисков по сделкам с валютой или драгметаллами может восприниматься только как уже невозможный шаг назад к монополии. В результате, применяются функциональные меры, когда регулируются и контролируются сделки, а не субъекты. Противоположную ситуацию мы видим на кредитном, страховом рынках, рынках ценных бумаг и платежей, где существует процедура допуска на него. Там нет необходимости работать с максимально неограниченным кругом лиц, таким как население всей страны, а значит, могут быть введены конкретные требования к каждому игроку – как он должен быть создан, как должен функционировать, как может быть реорганизован или ликвидирован, то есть применяется институциональный подход. Институциональные меры могут быть в свою очередь разделены на пруденциальные, связанные с пруденциальными, непруденциальные и иные.

Концепция пруденциального регулирования и надзора возникла в банковской сфере, но сегодня она робко, но достаточно, чтобы быть видимой, «протиснулась» и в другие сегменты финрынка. «Пруденциальные» меры называются так потому же, почему и «юриспруденция» – они направлены на «благоразумное» «предвидение, знание». В их случае – рисков и путей их минимизации. Центральное место в среде пруденциальных мер занимает риск-ориентированный подход и выводимые из него нормативы¹⁷⁰ и ограничения. При этом после кризиса 2008-2009 гг. активно распространяется идея деления пруденции на 2 вида: макро и микро. Макропруденциальные меры направлены на защиту всего финсектора и предполагают выделение его системообразующих элементов, проблемы которых при кризисе неизбежно приведут к «эффекту домино», причем не только в этой сфере экономики, но и во всех других. Макропруденциальный подход на таких примерах пытается учесть внутренние тенденции развития рынка, ведущие его к кризису, и сложные взаимоотношения между его участниками. Микропруденция занимается вопросами стабильности «обычных» участников рынка, ведущими «обычную» деятельность, с более простой точки зрения – достаточно ли денег и квалификации персонала, чтобы «средняя» финорганизация оставалась стабильной¹⁷¹. В пруденциальные меры в принципе входят и вопросы лицензирования и ведения реестров профучастников рынка, хотя с учетом их чисто административно-правового происхождения они и кажутся несколько стоящими особняком. Пруденциальный надзор означает, что соблюдение соответствующих нормативов и иных правил контролируется через стандартизированный учет, предоставление отчетности и проверки.

Связаны с пруденциальным регулированием и надзором меры, направленные либо на разрешение уже возникшей угрозы финансовой стабильности, либо на предупреждение рисков, которые лишь косвенно влияют на нее и не могут быть оценены с точки зрения какого-либо норматива. К непруденциальным можно относить самый разный комплекс мер, например, те, что направлены на борьбу с отмыванием доходов, полученных преступным путем¹⁷², однако вопрос о природе таких мер – относятся ли они к финансовому контролю или при их реализации ЦБ РФ «надевает шляпу» правоохранительного органа – остается дискуссионным¹⁷³. Так или иначе, ядро «не-пруденции» составляют мероприятия, служащие защите прав потребителей финансовых услуг. Иные меры касаются отдельных сторон деятельности финансовых организаций, которые мало относятся и к их стабильности, и к добросовестному отношению с контрагентами, но в конкретной обстановке мегарегулятор считает необходимым возложение соответствующих дополнительных обязанностей.

§ 2. Экономические меры

Основными экономическими мерами вмешательства ЦБ в финсектор и «по совместительству» инструментами его денежно-кредитной политики являются: 1) ключевая ставка; 2) операции по купле-продаже ценных бумаг, в первую очередь операции репо; 3) валютные интервенции¹⁷⁴. Изменение ключевой ставки, являющейся минимальным процентом, под который Центробанком выдаются кредиты, и максимальным – для вкладов, размещаемых в ЦБ, крайне быстро влияет на среднюю ставку на рынке межбанковского кредитования и на спрос на облигации федерального займа, в которые банки активно вкладываются и которые позволяют им «заместить» невыгодные кредиты в структуре финансов. Это в свою очередь стимулирует активность на фондовом рынке. Спустя некоторое время последствия распространяются и на розничное кредитование с иными банковскими услугами типа приема денег во вклады или ведения счетов. Все финорги, зависящие от «розничных» процентов (например, лизинговые компании), перестраивают свою деятельность в связи с изменившейся равновесной ценой. Обычно волатильность на кредитном и фондовом рынках стимулирует уже сама по себе неопределенность вокруг ключевой ставки (Банк России ставит вопрос о ее пересмотре минимум 8 раз в год), что может привести к неожиданным последствиям ее изменения, когда банки недооценили регулятор и быстро «наверстывают упущенное» или, наоборот, переоценили его и «отыгрывают обратно»¹⁷⁵. Это делает краткосрочные «оптовые» кредиты во время неопределенности с ключевой ставкой крайне рискованной сделкой, приносящей головную боль всем игрокам, однако спустя определенное время после изменения банки по сути перестают замечать эту ставку, принимая ее за константу, на данный момент не слишком влияющую на их бизнес.

Операции репо (от англ. repurchase agreement, соглашение о выкупе) представляют собой куплю-продажу ценных бумаг, входящих в Ломбардный список Банка России¹⁷⁶. Их смысл в том, что банки получают под свои бумаги «живые деньги» от ЦБ, а затем выкупают их обратно – когда отпадает необходимость в восполнении недостаточной ликвидности. Такие сделки связаны с определенным риском для банка банков поэтому не могут быть не зарегулированы: кредитные организации-контрагенты ЦБ должны относиться к группам 1-3 по экономическому положению (несоблюдение хотя бы одного из обязательных нормативов ведет к отнесению к группе 3)¹⁷⁷, не иметь задолженности перед Банком России и заключить с последним генеральное соглашение, предоставляющее тому широкие права по взысканию долга по договору репо¹⁷⁸. Рассматриваемые операции ЦБ проводит на постоянной основе¹⁷⁹, хотя с развитием рынка репо оказалось, что тот же эффект для поддержания банковской ликвидности в принципе может быть достигнут и в результате свободных сделок банков с брокерами, дилерами и управляющими на бирже¹⁸⁰, в результате чего мегарегулятор еще и возложил на саморегулируемые организации фондового рынка обязанность согласовывать примерные условия по таким договорам с ним¹⁸¹. Особое значение операции репо приобретают в период кризисов: в 2008 году Банку России в условиях неразберихи в биржевых сделках репо пришлось быстро скупать ценные бумаги у банков¹⁸², в 2014-ом в условиях перехода к плавающему курсу рубля он начал проводить валютные операции репо¹⁸³, а в 2020-ом с апреля¹⁸⁴ предлагал банкам «компенсировать» кредитные каникулы путем заключения относительно долгосрочных сделок (не слишком распространенных в обычной ситуации), что, впрочем, стало для них выгодно только к октябрю в связи с тем, что ЦБ покупал только государственные и муниципальные облигации, которые лишь к тому времени стали оцениваться Банком России выше, чем на бирже. Репо-механизм очень схож с механизмом ключевой ставки в том плане, что он прямо воздействует лишь на кредитные организации, но затем в «орбиту» влияния неизбежно втягивается рынок ценных бумаг, а затем косвенно – и все финорги, зависящие от банков.

Валютные интервенции предполагают в принципе такой же ограниченный эффект – продажа валюты ЦБ РФ, помимо того, что помогает сдерживать девальвацию рубля, серьезно увеличивает предложение на валютном рынке, в критические моменты (каких за 2014-2019 гг. было ой как много) предотвращая панические настроения на нем. Вообще влияет ли это на иные финансовые рынки? На самом деле да, ведь информация циркулирует по всем ним и панике валютных игроков вторят игроки фондовые. С 2014 года Центробанк отрицательно относится к валютным интервенциям и применяет их строго по необходимости¹⁸⁵. Необходимость наступила и в 2020 году – в пандемию и даже за несколько недель до нее, когда российская биржа на фоне падения цены на нефть предсказуема стала избавляться от рубля и акций крупнейших нефтедобывающих компаний. Интервенции 2020 года прямо обосновывались необходимостью предотвратить угрозу как для национальной валюты, так и для стабильности финсектора¹⁸⁶. Весьма показательный пример того, как денежно-кредитные инструменты «трансформируются» в экономические меры мегарегулирования и могут принести «двойную пользу». Что, конечно, не должно заставлять нас забыть о фундаментальном противоречии между монетарной политикой и интегрированным надзором.

В конкретных обстоятельствах, а что нас больше всего интересует – в каждый конкретный кризис – мегарегулятор применяет и иные меры косвенного воздействия¹⁸⁷. Так, в 2014 году он начал рефинансирование валютных кредитов (аналог «обычных» операций репо, но ценная бумага в них если и есть, то это выписанный специально для сделки с ЦБ вексель)¹⁸⁸, а через посредничество Национального Клирингового Центра (фактически – Московскую биржу) обеспечил открытие брокерам лимитов крупнейшими банками, гарантировав обеспечение платежеспособности НКЦ¹⁸⁹. В 2020 году он на время сделал намного доступнее предоставляемые банкам безотзывные кредитные линии (плата за пользование ими была снижена, а лимиты – увеличены)¹⁹⁰, провел беспрецедентное расширение Ломбардного списка¹⁹¹, а также для обеспечения проведения большего числа операций увеличил время работы своей платежной системы на 1 час (с 24 ноября дополнительное время было снижено до 30 минут)¹⁹². Как видно, мегарегулятор и здесь остается в удобной ему роли: банка банков (что «льстит»¹⁹³ кредитному рынку) и главного монетариста (что укрепляет валютный рынок и рынок драгметаллов), то есть не пытается с помощью свободных и прямых сделок поддержать, скажем, страховщиков, профучастников рынка ценных бумаг или операторов платежных систем (тех, что не являются банками). Это наглядно показывает «ловушку» нашей модели мегарегулирования: возникнув из определенных предпосылок, она продолжает «подпитывать» их, чтобы оставаться максимально востребованной.

§ 3. Юридические меры

Макропруденциальные меры наиболее явно проявляются в признании ЦБ РФ финансовых организаций системно значимыми. Эта процедура хорошо отлажена в отношении кредитных организаций, которые становятся таковыми, если количественные показатели их деятельности превышают 1% от всех прочих участников рынка, они имеют активы на сумму свыше 50 млрд рублей (или привлекли от граждан уже более 10 млрд рублей во вклады и счета), являются частью группы, имеющей значительное присутствие за рубежом¹⁹⁴. На 2020 год такой статус обрели 12 компаний, все – банки¹⁹⁵. В данном случае признание системной значимости важно мегарегулятору не само по себе – для соответствующих организаций вводится надбавка к нормативам достаточности капитала, которая составляет не менее чем 1% от взвешенных по риску (умноженных на его уровень) активов (конкретную величину банк выбирает сам), а еще, кроме прочего, введен дополнительный норматив краткосрочной ликвидности (наличие активов, покрывающих возможный отток средств, в расчете на ближайшие 30 дней)¹⁹⁶.

Кредитная организация может быть признана системно значимой и в другом ключе, точнее в другой сфере – на рынке платежных услуг. Для этого ей нужно достичь 2% операций, количества карт, банкоматов или объема переводов на рынке¹⁹⁷. На 2021 год к таковым отнесено 22, и лишь 1 организация является кредитной, но небанковской¹⁹⁸. Здесь мы встречаемся с несколько другим подходом к пониманию системной значимости – она не несет никаких конкретных юридических последствий, для компаний имеет статусный характер, а для регулятора – связана с концепцией too big to fail («слишком большой, чтобы рухнуть» – выражение, введенное в международный лексикон одним американским конгрессменом), которая означает, что существуют такие участники рынка, допустить банкротства которых государство просто не может себе позволить в силу заботы об общем благе. Выделяя системно значимые организации на каком-то рынке, мегарегулятор осознает моральные риски (на финансовом «жаргоне» это означает ориентацию крупных участников на то, что в случае проблем они too big to fail и им обязательно помогут) и может, применяя в принципе одинаковое регулирование, усилить надзор, или же подумать о необходимости или, наоборот, неприемлемости экономических мер поддержки.

На платежном рынке есть еще и собственные – значимые платежные системы, критерии отнесения к которым в общем определены в ст. 22 Закона о национальной платежной системе, а детализированы – ЦБ. Здесь «значимость» делится на 3 вида – системную, социальную и национальную. В рамках системно значимой платежной системы должно проходить не менее 20% всех переводов, или Банк России должен использовать ее для реализации экономических мер мегарегулирования, или же она должна служить инфраструктурой для рынка ценных бумаг. Социальная значимость предполагает, что 40% всех переводов осуществляется через такую систему, эта величина сокращается до 25%, если речь идет о переводах через платежные карты или без открытия банковского счета, и поднимается до 50%, когда переводы считаются только по счетам физических лиц¹⁹⁹. В данном случае конкретное макропруденциальное содержание у меры есть: например, операторы «системных систем» не должны нарушать ни один норматив и обеспечивать максимально бесперебойное их функционирование, разрешая возникающие инциденты в течение 1 дня²⁰⁰. К 2019 году был сформировал список из 2 системно значимых платежных систем (самого Центробанка и системы Мосбиржи) и 4 социально значимых (Visa, MasterCard, Золотая корона и система Сбербанка). Конструкция национально значимой системы платежей была введена на фоне противостояния со SWIFT и создания «Мира», поэтому к ней предъявляется всего 2 требования: резидентское и техническое (причем они взаимосвязаны) – контроль со стороны российских лиц и российское происхождение правообладателей для не менее чем 25% используемого программного обеспечения Лицензионные договоры на ПО должны быть заключены на срок от 5 лет²⁰¹. В том же 2019 году сформировался список и «нацсистем» – после периода их бума произошла санация и в конечном итоге осталось 7 технически обеспеченных центров российского происхождения.

Типичным примером главенства подхода too big to fail с отказом от конкретного макропруденциального регулирования является признание системной значимости страховых организаций, произошедшее в 2014 году в качестве жеста «преемственности» политики ФСФР, впервые сформировавшей такой список в 2012-ом²⁰². За эти годы их число то возрастало, то убывало, но симптоматично, что к 2020 году оно стало равно тому, что было в 2012-ом – 20-ти²⁰³. Безусловно, и об этом говорят многие исследователи, на страховом рынке уже пора строить пропорциональный регуляторный механизм по типу банковского.

Микропруденция в первую очередь сосредоточена на нормативах, резервах и требованиях к собственным средствам допускаемых на финрынок организаций. В банковской сфере их основа – «Базели» (I, II, III и на перспективу – IV (хотя его внедрение в России – дело достаточно отдаленного будущего)) – международные стандарты, подробно описывающие, с помощью каких расчетных показателей можно добиться устойчивости банков. Они разрабатывались каждый раз под требования конкретного времени, и третий вариант стандартов наиболее приспособлен для финсектора, пережившего мировой финансовый кризис. В принципе именно желание опробовать все нормативы из «Базеля III» привело к разделению банковских лицензий на универсальную и базовую, так как без увеличения требования к уставному капиталу банков до 1 млрд рублей такое желание не могло реализоваться на практике, в то же время было решено, что еще увеличивать концентрацию банковского сектора недопустимо, в связи с чем требование в 300 млн рублей капитала осталось для «базовиков»²⁰⁴. Исходя их этого неудивительно, что, хотя, скажем, основные нормативы достаточности капиталов едины для обеих лицензий, у «универсалов» появляется норматив финансового рычага (все нормативы рассчитываются через отношение (взвешивание) активов и кредитных, операционных, рыночных рисков, в случае финансового рычага риск считается равным 100%), помимо «базовой» текущей ликвидности, они обязаны обеспечивать ликвидность мгновенную (период, за который производится расчет – 1 день) и долгосрочную (1 год), для них действует норматив максимального размера крупных кредитных рисков – не только в отношении связанных с банком лиц, как у «базовиков», а также абсолютно специфические нормативы использования активов для приобретения долей в других юрлицах и эмиссии облигаций с ипотечным покрытием, ну и надбавки – помимо той, что вводится за системную значимость, обязательны также антициклическая и надбавка для поддержания достаточности капитала²⁰⁵. ЦБ в своих НПА много места посвящает расчетам этих нормативов, что может включаться в активы и пассивы банков по ним, однако, конечно, их суть в том, что в конце концов устанавливается минимальное значение такого показателя. Проще всего это увидеть на банках с базовой лицензией: Н1.0, характеризующий достаточность уставного капитала, не должен опускаться для них ниже 8%, Н1.2 (достаточность основного капитала) – 6%, Н3 (текущая ликвидность) – 50%, Н6 (максимальный размер риска на одного заемщика) и Н25 (риск на одно аффилированное с банком лицо) – не более 20%. Соблюдение нормативов, как видно, невозможно без периодического учета рисков – в отношении каждого клиента и агрегированных, поэтому каждая кредитная организация создает систему, которую Центробанк назвал системой внутренних процедур оценки достаточности капитала и в которой каждый вид риска (расчет ЦБ, как говорится, «прилагается») соотносится с активами банка²⁰⁶.

Нормативы не требуют от банков откладывать какие-либо деньги, а уж тем более передавать их мегарегулятору, но, с другой стороны, к ним приходится обращаться при каждой бизнес-операции. Резервы, напротив, предполагают, что в случае реализации риска мы не будем судорожно считать, не привело ли это к чрезмерному повышению знаменателя в формуле норматива, а просто покроем убыток из отложенных средств. В этих целях устанавливается 5 групп обязательств кредитного характера, которые в основном и предопределяют объем резервирования: для I группы – это 0%, V группа обычно предполагает 100%-ое покрытие. Отдельно стоят нормативы обязательных резервов, которые, как уже было сказано, являются инструментами денежно-кредитной политики, но в принципе несут ту же функцию, что и остальные пруденциальные резервы – устанавливаются по отношению к определенным группам обязательств и позволяют при реализации рисков гарантировать финансовую стабильность кредитной организации, правда, не ее собственными действиями, а через вмешательство ЦБ²⁰⁷. Эти резервы унифицированы для всех кредитных организаций, в то время как небанковские кредитные организации подчиняются собственным нормативам: обычно это некий эквивалент только 2 их видов – Н1.0 и Н3, правда, платежная природа таких компаний заставляет выставлять требование ликвидности в размере 100%. Когда же речь заходит о мощных платежных организациях, то добавляются требования к клирингу, а эквивалент Н1.0 также поднимается до 100%²⁰⁸.

Если отвлечься от рассматриваемых показателей и дать общую картину микропруденциального регулирования кредитных организаций, то нельзя забывать про то, что: 1) лицензирование, конечно, зарегулировано ЦБ как административная процедура, но, если рассматривать ее сущностно, при таких суммах уставного капитала встает вопрос о том, что можно внести в него, и, помимо денег, это только то имущество, которое может служить инфраструктурой создаваемой организации, а общий размер неденежного вклада не может превышать 20%. Устанавливаются требования и к учредителям, которые, в частности, не могут выйти из капиталов кредорганизации в течении 3 лет с момента ее основания²⁰⁹; 2) в соответствии с Базельскими принципами Центробанк дает разрешение на появление в кредитных организациях новых участников, для чего оценивает их финансовое положение, но эта процедура оценки состоятельности распространяется и на учредителей²¹⁰; 3) устанавливаются требования к квалифицикации (образованию и стажу работы) руководящего персонала, в первую очередь в соответствии с принципом риск-ориентирования занятого в соответствующей системе – управления рисками²¹¹; 4) функционально близким к нормативам обязательных резервов является общеизвестный институт страхования вкладов, предполагающий отчисление банками страховых взносов от суммы привлеченных от клиентов средств в соответствующее Агентство, которое в случае отзыва лицензии выплатит клиентам вложенные ими средства²¹².