Kitobni o'qish: «Петр Великий. Его жизнь и государственная деятельность», sahifa 5

В Саардаме Петр работал на верфях как простой плотник, с топором и стругом; ходил он голландцем, в красной фризовой куртке, белых парусиновых штанах и лакированной шляпе. Царь осмотрел также многие заводы и мельницы в окрестностях города. В Саардаме он прожил неделю. 7 августа Петр возвратился в Амстердам. Вскоре прибыло туда посольство, которому был оказан торжественный и пышный прием; царь ехал в самом последнем экипаже. На другой день Петр, в сопровождении бургомистров, посетил ратушу, а вечером – театр; затем осматривал адмиралтейство, корабельные верфи и магазины. Город устроил фейерверк и маневры на воде, царь любовался с военного корабля. При помощи амстердамского бургомистра Витзена Петр определился простым рабочим на Ост-Индскую верфь. В свободное время он занимался рисованием, математикой и астрономией; царь-студент посещал разные музеи, лаборатории и заводы. Кроме Амстердама он был в городах: Утрехте, Дельфте, Гааге. Высокая культура Нидерландов производила на Петра чарующее впечатление. Он духовно перерождается в обществе голландских ремесленников, купцов и ученых. Его интересует не одно кораблестроение; царя занимает все – искусство, торговля, промышленность.

Сносясь с фабрикантами, мореплавателями и учеными, Петр приобретал образование всестороннее и энциклопедическое. Довольно часто посещает царь анатомический театр и госпиталь. В Лейдене беседует с анатомом Боергавом; в Дельфте натуралист Левенгук показывает ему микроскоп и учит делать снимки; Петр внимательно следит за механическими опытами в мастерской фон дер Гейдена, изобретателя пожарных труб. Он удачно пользуется своими личными знакомствами, чтобы завязать непосредственные сношения Москвы с промышленным и ученым миром Голландии. С многими сохранил переписку; через других, как, например, через инженера Кегорна, царь привлекает на свою службу иностранцев или определяет русских в обучение к голландским техникам. По его настоянию один из братьев Тессингов устраивает в Амстердаме русскую типографию. Архитектор Шинфет знакомит царя с зодчеством. Впоследствии голландская архитектура служит образцом для построек в России, главным образом в Петербурге.

Около полугода работал царь на верфях в Голландии и научился только тому, “что надобно доброму плотнику знать”, а не “препорции корабельной”. Оказалось, что много времени потрачено без пользы. “Тогда зело стало противно, – пишет Петр, – что такой дальний путь для сего восприял, а желаемого конца не достиг”. Царь был так недоволен голландцами, что в декабре 1697 года послал указ в Москву: подчинить голландцев надсмотру мастеров датских и венецианских. Узнав, что настоящую науку можно изучить только в Англии, Петр уезжает из Голландии; впоследствии он говорил: “Навсегда бы остался я только плотником, если бы не научился у англичан”. В Утрехте царь свиделся с английским королем. Вильгельм приказал предоставить в распоряжение царя два военных судна и две яхты. 6 января 1698 года Петр отплыл в Англию. Король и двор приняли царя радушно, но он пожелал оставить Лондон и поселился в трех верстах от него в городе Дептфорде, рядом с доками. Петр работал на верфях и собирал сведения о судостроении через комиссара и инспектора флота. Царь часто посещал арсенал, госпитали, монетный двор, железные заводы, обсерваторию. Не было такого искусства, говорили англичане, с которым бы не познакомился практически русский царь.

До сих пор довольно крепко держится убеждение, что Петр интересовался за границей только кораблями, заводами и военным искусством, – до всего же остального ему не было никакого дела. Утверждают, что, “с жадностью набрасываясь на технические и прикладные знания, стремясь постигнуть тайну всякого ремесла, Петр не обращал совсем внимания на иные стороны западноевропейской жизни. Во всем, что не касалось излюбленной им промышленности и военной техники, Петр остался истым москвичом старого закала, холодным и равнодушным ко всему чужому. Постоянно сталкиваясь с протестантами, имея дело с иным религиозным мировоззрением, он не проявлял никакого внутреннего интереса к нему и без всякой внутренней борьбы остается таким же набожным православным, каким был и ранее. Так же мало, как вопросы религиозного мышления, интересовали его на Западе и вопросы социального и политического строя”. Нельзя согласиться с этим мнением: оно противоречит фактам и показаниям современников. В Голландии Петр толковал со многими о различиях вероисповеданий. Стали ходить слухи, что царь намеревается соединить православную церковь с реформатской. Пущена была в народе басня, что царь Петр причащался в Кенигсберге святых тайн вместе с курфюрстом по лютеранскому обряду. Известно, наконец, что им приглашались в Москву протестантские ученые для учреждения университетов и академий. В Лондоне Петр посещал музеи ученого общества “Royal society”, театр и маскарады, обедал у многих английских лордов, бывал у епископов, навестил архиепископа Кентерберийского, присутствовал в английской церкви и даже в общине квакеров. Католическое духовенство, в свою очередь, много ожидало от прибытиия царя в Вену. Ходил слух, что боярин Шереметьев тайно принял уже католицизм. Правда, Петр не оправдал надежд и упований ни католиков, ни протестантов, тем не менее он интересовался христианскими исповеданиями, беседовал о догматах, посещал за границей иноверческие церкви и расспрашивал о разных обрядах богослужения.

Вообще, нельзя обвинять Петра в узости интересов. Но несомненно, техника занимала его больше, чем, например, политические вопросы, хотя интересовали и последние. Любознательный царь заглянул даже в английский парламент. Коронованные лица не присутствовали при прениях; Петру предоставили слуховое окно над залой заседаний. Положение крайне неудобное. Не понимая английского языка, царь заметил, что в парламенте очень много говорят, – отсюда проницательные историки выводят, что Петр не был доволен парламентом и представительной формой правления.

Король Вильгельм подарил царю великолепную яхту. Петр оставил королю свой портрет, писанный Кнелером, учеником Рембрандта. Через Голландию отправился царь в Вену. Разные обрядности задержали прием русского посольства. Петр попытался отклонить Австрию от заключения мира с Турцией, но не имел успеха в своем намерении. Венцы устраивали в честь посольства празднества. Общественные увеселения служили хорошей школой для молодого царя, приучая его к приемам общежития и обычаям европейской жизни. Не стесняя себя придворным этикетом, Петр осмотрел все достопримечательности Вены. Его уже влекла к себе другая морская держава – Венеция, как известие о новом бунте стрельцов заставило царя возвратиться в Россию.

Петр пробыл за границей почти полтора года, большую часть этого времени, девять месяцев, проработав на верфях Голландии и Англии. “Аз бо есмь в чину учимых, и учащих мя требую” – такова надпись на сургучной печати царских писем, приходящих из-за границы. На печати этой был изображен молодой плотник, окруженный корабельными инструментами и военными орудиями. Но результаты путешествия далеко превзошли намерения и ожидания самого Петра. Отправляясь за границу, он желал прежде всего обучиться морской и военной технике. Но во время путешествия он обогатился самыми разнообразными впечатлениями от западноевропейской культуры. Петр возвратился в отечество с бесповоротной решимостью вести Россию по пути сближения с Западной Европой.

Весть из Москвы, что бунт стрельцов усмирен, несколько успокоила царя; три дня пировал он с королем Августом и заключил с ним тайный договор против Швеции; по дороге царь принимал угощение польских панов и только 25 августа прибыл в Москву.

Петр не любил царицу и еще из-за границы поручил Льву Нарышкину и ее духовнику уговорить ее добровольно удалиться в монастырь и постричься. По возвращении в Москву он не посетил Евдокии, а прямо поехал к Анне Монс. На другой же день, принимая в Преображенском бояр, Петр собственноручно резал их пушистые бороды и отдал приказ одеться в европейские кафтаны. Ревнители старины возмутились, что царь велит им учинить над собой “развратное, скаредное дело”.

Народ с ужасом видел, что царь не щадит добрых нравов и уставов благочестия. Еще до заграничного путешествия выискался некий монах Авраамий, передавший Петру говор о нем в народе; он увещевал царя перестать “творити всем печальное и плачевное” и “обратиться на лучшее”. Монах с оговоренными им на пытках наказан и сослан. Но ропот не прекращался. Многие отцы были недовольны отправкой их детей за границу. Народ, отягощенный работой и поборами, проклинал царские затеи и кораблестроения. Более всех кричали против Петра староверы. Они называли его антихристом. С почвы церковной борьба переходит на почву жизни государственной. О Петре говорили, что он – немец. Русский царь погиб в Стекольном городе (Стокгольме); вместо же него правит теперь подмененный царь, оттого он и дружит с немцами, враг русским и не любит святую старину. Стрельцы шли в Москву “перебить всех немцев” и бояр за то, что они “спознались с немцами”. На стороне Петра стояла только небольшая кучка людей, ему лично преданных и просвещенных; против же него были вековые предрассудки и пассивный протест массы, переходящий порою в открытый бунт. Не удивительно, что царь не был доволен слабым розыском бояр и их снисходительной расправой с бунтарями. “Я их допрошу построже”, – сказал Петр и приступил к новому розыску стрельцов. Допрос и пытки производились под присмотром свирепого князя Ромодановского. К Петру приехал патриарх с образом Богородицы. “Зачем пришел сюда с иконою? – с гневом воскликнул царь. – Моя обязанность и долг перед Богом охранять народ и казнить злодеев, которые посягают на его благосостояние”.

Возможно ли оправдать его? Мы спросим, надо ли обвинять Петра? Своей мрачной стороной он принадлежит прошедшему. Петр сознательно подражал Иоанну Грозному, авторитет которого чтил высоко. То же было тогда и на Западе, в той культурной Европе, которая служила для Петра образцом высшей общественности и государственности. Во Франции его современник, Людовик XIV, заявивший, что он – государство, отличился не меньшим варварством. Набожный король безбожно преследовал мирных и трудолюбивых протестантов. Драгонады, шайки солдат жестоко расправлялись с беззащитными жителями: грабили, насиловали женщин, били еретиков, резали им тело ножами, рвали раскаленными щипцами, лили в рот кипяток и т. д. “Одного из протестантов, – пишет Бокль, – по имени Рио, они крепко связали, сжали пальцы на руках, воткнули булавки под ногти, жгли порох в ушах, проткнули во многих местах ляжки и налили уксусу и насыпали соли в раны”. В то же самое время такое же точно преследование пресвитериан происходило, по приказанию Иакова II, в Шотландии. Народ промышленный и зажиточный должен был бежать из своей родины в разные страны, где возможно было укрыться от грабежа и утонченного мучительства фанатических правительств. Петр не был так изобретателен в пытках; он казнил не мирных и трудолюбивых граждан, а мятежных стрельцов, мешавших ему насаждать культуру в своем государстве; он защищался от надвигавшейся на него тучи приверженцев традиции и рутины. Несомненно, на Западе Петр встал бы во главе просвещенного гуманизма, если бы не попал в число преследуемых протестантов.

Расправившись со стрельцами, царь уехал из Москвы в Воронеж осматривать суда, построенные в его отсутствие кумпанствами. Между Турцией и Австрией шли переговоры. Приходилось на время оставить мысль о завоевании берегов Черного моря. Послу Возницыну приказано было заключить перемирие с турками.

Весной 1699 года Петр выступил с флотом по Дону к Азову. До половины августа деятельно снаряжали суда. Сам царь участвовал в корабельных работах и в то же время занимался государственными делами и своими многочисленными преобразованиями. Посол отплыл в Константинополь на сорокапушечном русском корабле. Петр с сильной эскадрой проводил его через Керченский пролив. Турки не хотели пускать военного корабля и предлагали русскому посольству идти сухим путем. Но посольство стояло на своем; окруженные конвоем турецких кораблей русские благополучно прибыли в Константинополь. 28 августа 1699 года военный корабль Петра бросил якорь прямо против султанского сераля. Посол домогался мира на таких условиях, чтоб за Россией остались Азов и завоеванные ею города и за русскими признано право плавать по Черному морю. Турецкие уполномоченные отвечали, что они берегут Черное море, как чистую, непорочную девицу, и только тогда разрешат по нем плавание чужим кораблям, когда вся Оттоманская держава упадет вверх ногами. Иностранные послы не поддержали требований русских. После долгих переговоров и споров условились, наконец, заключить перемирие на следующих условиях: царь оставлял за собой Азов и города, построенные на Азовском море; должен был срыть все города по Днепру, но не принял на себя обязательства давать поминки (дань) крымскому хану. Тогда же Петр сделал первый шаг заступничества за христиан, живущих в турецких владениях. Турки отклонили вмешательство России в их внутренние дела, но русским богомольцам предоставлен был свободный пропуск к святым местам.