Kitobni o'qish: «Кречет. Случайный шаг», sahifa 2

Пробив кожаный нагрудник, наконечник вонзился в тело противника на всю длину. Захрипев, степняк дернулся в агонии и, вытянувшись, замер. Выдернув пику, парень оперся на нее, с грехом пополам переводя дух и чувствуя, как голова снова начала наливаться чугунной тяжестью. Что все это было, можно разобраться и после, а сейчас из этого перелеска нужно было срочно делать ноги. Вся прошлая жизнь попаданца прошла под девизом: «Никогда не оставайся на месте происшествия. Даже если ты не виноват, то все равно виноват».

Взяв себя в руки, Беломир тряхнул головой и, присев над телом, принялся снимать с него пояс с оружием. Припомнив, что в прежние времена многие носили самое ценное в сапогах, он не поленился стянуть со степняка мягкие короткие сапоги с загнутыми носами и деревянными каблуками. Размер явно был не для парня, но из кармашка на внутренней стороне голенища выпала желтая монета. Подхватив добычу, Беломир сунул саблю в ножны и, подойдя к коню, попытался взяться за повод.

Злой жеребец, захрапев, тут же попытался схватить его зубами за кисть. Резко отдернув руку, Беломир, не раздумывая, треснул скотину кулаком по носу, заставив взвизгнуть и отступить назад. Тут же перехватив повод, парень потащил жеребца за собой. Очевидно, полученная плюха заставила животину зауважать нового хозяина. Во всяком случае, кусаться и вырываться он больше не пытался. Быстро обыскав второе тело, Беломир повесил все собранное на седельные луки и, увязав коней цугом, двинулся в глубь перелеска.

Нужно было отдышаться, передохнуть и немного подумать. Вся эта катавасия выбила его из колеи. К тому же во время обыска степняка он приметил много такого, что требовало серьезного осмысления. Начиная от запаха давно не мытого тела и заканчивая полной идентичностью всей экипировки двух убитых. Отлично зная, что на сходках реконструкторы хоть и старались выдерживать полную идентичность, но нижнее белье предпочитали носить современное, он заметил и набедренные повязки на трупах.

До такого маразма даже самый пробитый на голову реконструктор не додумается. Неудобно, да и просто не гигиенично. Осмысливая все замеченное, парень забрался в самую глушь перелеска и, спутав коням ноги, спустился к ручью. Умывшись и снова попив, Беломир задумчиво оглядел переметные сумы на конях и, хмыкнув, принялся снимать их. Нужно было срочно хоть чем-то перекусить. Живот уже начало подводить от голода, а его бурчание он слышал даже во время драки.

Недолго думая, парень развязал клапана сумок и, перевернув их, просто вытряхнул содержимое на траву. Бросив сумки, присел на корточки и принялся потрошить все мешочки и свертки, выпавшие наружу. К его огромной удаче, в одном из свертков нашлась сухая пресная лепешка и кусок твердого соленого сыра. Едва не урча от удовольствия, парень впился в них зубами.

Утолив первый голод, Беломир запил соленую снедь водой из родника и вернулся к делу. Грязное исподнее тут же отправилось в сторону. Носить такие вещи после кого-то он не собирался. Следом отправилось и что-то вроде портянок. Тоже ношеных. Мешочек с какой-то сушеной травой вызвал у него сомнения и был отложен в сторонку. А вот всякие походные мелочи вернулись обратно в сумку. Кресало, трут, соль в узелке – все это могло пригодиться в дороге.

Разобрав сумки, Беломир взялся за оружие. Сабли степняков, хоть и не булат, но оказались очень даже неплохого качества. С первого взгляда было понятно, что ковал их настоящий мастер. Пара кривых кинжалов тоже порадовала, как и пара ножей, найденных в голенищах сапог. Пики он уже успел испытать в деле, а вот колчаны на седлах порадовали добрыми составными луками и сотней стрел разного назначения.

* * *

– Ну и на хрена я на них кинулся? – задумчиво бурчал парень, сидя у крошечного костерка, горевшего в вырытой ямке. – Ну разбирались мужики промеж себя, тебе-то какая тапочка?

Вопросы эти возникли у Беломира не просто так. Во всех собранных трофеях не нашлось ни одного клочка бумаги, ни кусочка современных материалов, вообще ничего, что могло бы хоть как-то подсказать, где он оказался и как много на это ушло времени. Вообще ничего. Зато вопросов все эти вещи прибавили так, что голова кругом шла. Прежде всего материалы, из которых они были изготовлены. Ничего синтетического. Только естественные, природные материалы и производные от них.

Далее, само качество изготовления. С первого взгляда становилось понятно, что сделано все было вручную. Стежки на поясах были проложены ровно, но явно не с равным интервалом. Все металлические предметы откованы в обычной кузне. Даже седла на лошадях и те были изготовлены кустарно. Все это не могло не удивлять и настораживать. И именно поэтому Беломир теперь старательно морщил лоб, пытаясь понять, что произошло и как он вообще до такой жизни докатился.

Помешивая болтушку в кирасе, которую он приспособил вместо котелка, парень старательно, буквально по секундам, вспоминал события того дня, когда все это безобразие началось. И признаться, воспоминания его не радовали. Судя по всему, виновником всего была шаровая молния. Ведь это именно ее свечение и треск он заметил в тот момент, когда кто-то в горячке двинул его по щиту, подтолкнув к этому протуберанцу.

Но как тогда получилось, что его перетащило черт знает куда, да еще и перекинуло в другое время года? Этот вопрос не давал парню покоя. Если отбросить эмоции и забыть про все эти несоответствия, его должно было просто изжарить или в лучшем случае шарахнуть разрядом так, что он сварился бы в своем доспехе заживо. Хотя, с другой стороны, разряд вполне мог пройти по доспеху и уйти в землю, ведь железо – отличный проводник.

Раз за разом прокручивая в голове эти воспоминания, Беломир так увлекся, что едва не упустил свое варево. Муку он нашел все в тех же переметных сумках. Полоски завяленного до древесной сухости мяса обнаружились там же. Так что сварить хоть какую-то похлебку было проще всего. Быстро переставив нагрудник с костра на траву, парень тихо выругался и схватился обожженными пальцами за мочку уха. Кое-как выгнутый из половинки поножи черпак сошел за ложку, так что вскоре он с удовольствием хлебал варево собственного приготовления.

Охотиться или еще как-то заявлять о своем существовании он пока не рисковал. Так и сидел в глубине перелеска на берегу родника. Уж очень странной была та толпа, из которой сбежали неизвестные и за которыми погнались степняки. Беломир никак не мог увязать в одну кучу все найденные несоответствия. Ну, не сходилось у него то, как легко степняки решили убить беглецов. А в том, что они собирались именно убивать, сомнений не возникало.

Оружие-то не бутафорское. Отковано и заточено на совесть. Так что любой бросок или удар был бы смертельным. Поев, Беломир откинулся спиной на седло и, покосившись на нагрудник, вздохнул. Похлебки он варил сразу на несколько приемов пищи.

А вообще, пора было уже определяться и решать, в какую сторону двигаться. Сидеть тут, посреди степи, до бесконечности все равно не получится. Так что пора принимать хоть какое-то решение.

Тихий шорох в кустах заставил его насторожиться и потянуться за луком. Пусть он и не Робин Гуд, но всадить стрелу в противника с двадцати шагов сумеет. А в перелеске большего расстояния и не найти. Да и саблей тут не сильно помашешь. Налившийся весенним соком кустарник имел ветви крепкие и гибкие, так что зацепиться было проще, чем высморкаться. Но едва только он успел наложить на тетиву стрелу, как из кустов послышался негромкий мужской голос:

– Гей, не стрельни, вой.

– Это кто тут гей? – автоматически возмутился Беломир и неожиданно понял, что последовавшую дальше фразу незнакомца просто не понимает. – Эй, выходи, – скомандовал он, не поднимая лука.

Выстрелить навскидку было не сложно, а вот поговорить сильно хотелось. Из кустов медленно, явно опасаясь, выбрался невысокий жилистый мужик неопределенного возраста. Темно-русые волосы с заметной сединой, такая же борода и широкие мозолистые ладони. Следом за мужиком выбрались двое детей. Мальчик и девочка. Явные родственники.

– Вы кто? – растерявшись, удивленно спросил парень.

– Родовичи будем, – все так же тихо произнес мужик. – Прости, вой, что тревожим, да только детки изголодались.

Сказанное мужиком звучало несколько иначе, но Беломир разобрал именно так. Сообразив, что ему хочет сказать этот человек, парень опустил лук и, кивнув, указал на нагрудник с похлебкой.

– Ешьте. Тут всем хватит.

Дети робко оглянулись на мужика и, получив его одобрительный кивок, бросились к похлебке. Беломир только понимающе вздохнул. Теперь он понял, кто это были такие. Именно эту троицу и преследовали степняки. Выходит, они, как и он сам, просидели в перелеске почти двое суток. И если ему удалось разжиться хоть какими-то трофеями, то им приходилось обходиться только водой. Отступив, парень присел на седло и, набравшись терпения, принялся ждать, когда беглецы утолят первый голод.

Понятно, что ложек у них не было, так что есть это странное семейство вынуждено было по очереди. Они наклонялись к похлебке и всасывали губами жижу. А куски мяса просто вылавливали пальцами. Прикончили они похлебку быстро, едва нагрудник не вылизали. Понимая, что дети все еще голодны, Беломир потянулся было к сумке, где хранил припасы, но вспомнив, что сразу после голодовки наедаться нельзя, снова выпрямился.

Негромко что-то велев детям, мужик огладил бороду ладонью и, откашлявшись, глухо произнес:

– Благодарствуй, вой.

– Не на чем, – отмахнулся Беломир. – Скажи лучше, где мы находимся?

– Чего?

– Что это за место? – перефразировал парень свой вопрос.

– Так степь хазарская, – развел мужик руками.

– Какая? – растерянно переспросил Беломир.

– Так хазарская же, – настойчиво повторил мужик.

– Так, а море тут какое-нибудь рядом имеется? – почесав в затылке, уточнил парень.

– Так хазарское, – снова развел мужик руками.

– Блин, чего ни спроси, все хазарское, – растерянно проворчал Беломир, не понимая, что вообще происходит. – А напали на вас тоже хазары?

– Они, проклятые, – угрюмо кивнул мужик.

– Ой, мама, роди меня обратно, – фыркнул Беломир, не зная, плакать или смеяться. – Тебя как зовут, чудо? – решил он начать с самого начала.

– Жданом нарекли.

– И как вы у хазар оказались?

– Так налетели поутру, поганые, весь пожгли, народ полонили и в степь погнали.

Говорил мужик так, что понимал его Беломир с пятого на десятое, при этом имея полное ощущение, что оказался участником какого-то фильма про глубокую старину. Разговор шел тяжело. Собеседники с огромным трудом понимали друг друга, но желание получить хоть какую-то информацию было сильнее. От усилий разобрать сказанное у Беломира даже голова разболелась. Устало потерев виски, парень махнул рукой и, посмотрев на прикорнувших у костерка детей, тихо спросил:

– Что дальше делать станете?

– Обратно в весь пойдем, – пожал Ждан плечами. – Иного пути нам нет.

– Так ведь пожгли ее.

– Угу, пожгли. Да все одно не всех в полон взяли. Многие сбечь смогли. Теперь хазары ушли, так что не вернутся пока. А мы вернемся.

– И часто они так налетают?

– Теперь реже. Мало их стало. В степях теперь тоже неспокойно. Их татарва да ногайцы теснят.

– И далеко отсюда весь ваша?

– Ежели верхом, так два дня скакать. А пешим ходом седмицу идти будем.

– С детьми?

– Угу.

– Весело, – мрачно буркнул Беломир, понимая, что теперь не сможет оставить этих людей.

И дело тут было не в его человеколюбии, а именно в детях. Сам приютский, он отлично знал, что такое стать сиротой. А в том, что мужик этот будет за них драться до последнего, стало понятно сразу. Раз уж он умудрился увести их из невольничьего каравана и укрывать все это время, то и дальше будет опекать и защищать, пока сам жив. Но в степи, пешком и без оружия, они станут легкой добычей для любого, кто имеет хоть какую-то железку в руках.

– Ты оружием пользоваться умеешь? – задумавшись, поинтересовался парень.

– Чего? – в который уже раз послышалось в ответ.

– Саблей рубишь? Пикой колоть сможешь? Или, может, из лука стреляешь?

– Все малость умею, – оживился Ждан.

– Ладно. Спать ложись. Утро вечера мудренее, – махнул Кречет рукой, указывая Ждану на свободную попону.

Кивнув, мужик прихватил предложенную попону и, легко поднявшись, накрыл ею уснувших детей. Сам же, ловко нарвав травы, улегся рядом с ямкой, где дотлевали угли костерка. Понимающе вздохнув, Беломир устроился поудобнее и, прикрыв глаза, спокойно заснул. А чего попусту беспокоиться? Если решит Ждан ночью прирезать его, так будет сильно удивлен. Кольчугу-то ведь так и не снял. Да и спать он давно уже привык вполглаза. Еще в приюте такому научился.

Но ночь прошла спокойно. Проснувшись с первыми лучами солнышка, Беломир отошел в сторонку от лагеря и, приведя себя в порядок, принялся готовить завтрак. Достав из сумки сухие лепешки и все тот же высушенный до каменного состояния сыр, он осторожно растолкал Ждана и, кивая на тряпицу, где было все разложено, негромко скомандовал:

– Поднимай детей. Уходить отсюда надо.

– Добре, – разом проснувшись, кивнул мужик.

Быстро умывшись, он растолкал ребят и без долгих разговоров погнал их умываться. Быстро смолотив завтрак, они принялись собираться в дорогу. Оседлав лошадей, мужчины усадили детей в седла.

Взяв под уздцы коней, направились к опушке рощи. Но перед выходом Беломир выдал Ждану оружие: саблю, пику и кинжал с ножом. От лука Ждан почему-то отказался. Как выяснилось, с этим оружием мужик обращался плохо.

Выбравшись из перелеска, взрослые сели верхом, и Ждан направил коня в нужную сторону. Двигаясь спокойной, неспешной рысью, Беломир старательно осматривался вокруг, высматривая любую живность, которую можно будет пустить в пищу. Добытых у степняков припасов на долго не хватит. Это он понял еще прошлым вечером. Повесив повод на луку седла, он наложил стрелу на тетиву и, удерживая лук одной рукой, приготовился выстрелить при первой же возможности.

Примерно к середине дня преодолев километров двадцать, они выехали к берегу ручья. Не широкого, но быстрого. И с ходу наткнулись на небольшое стадо джейранов. Очевидно, у животных тут был водопой. Одним плавным движением вскинув и натянув лук, Беломир выстрелил. Сам того не ожидая, парень умудрился всадить стрелу джейрану прямо под лопатку. В сердце. Прыгнув вбок, животное попыталось в прыжке развернуться, но на землю упало уже на подогнувшихся ногах.

Ждан, буквально слетев с коня, рывком подтащил тушу к ручью и, одним движением перерезав ему горло, принялся сливать кровь в воду.

– Ох, и ловок ты, Беломир, – белозубо улыбнулся мужик, принимаясь разделывать добычу. – С одной стрелы взял. Теперь проживем.

– Соли мало. А то можно было бы как следует мяса в запас навялить, – вздохнул парень, с сожалением глядя на молодого самца.

– Так и навялим. Под седло положим и навялим, – весело отмахнулся Ждан.

– Это как степняки делают? – осторожно уточнил Беломир, начиная понимать, каким именно мясом он все это время питался.

– Ага. В дороге оно в самый раз будет, – кивнул Ждан, ловко сдирая шкуру.

– Так, ребятки. Давайте-ка лагерь разбивать, – почесав в затылке, скомандовал парень.

* * *

Разговор никак не клеился. И вовсе не потому, что собеседники не желали общаться, а потому, что понять сказанное Беломиру было весьма сложно. Ну не клеилось у него со старославянским языком. Совсем. Нет, несколько слов всплывали в памяти, но все эти иже, паки и тому подобное вызывали желание ляпнуть пару фраз из известного фильма. Но парень быстро сообразил, что ничем хорошим это не закончится. К тому же теперь настало время и ему ответить на вопросы новых знакомых.

Занимаясь заготовкой мяса, мужик то и дело ненавязчиво интересовался тем или иным предметом экипировки парня и внимательно выслушивал ответы. Впрочем, из всего сказанного Беломиром он и сам понимал едва ли треть. Рассевшись у костерка, они дожидались, когда поспеет мясо, и между делом перекидывались вопросами. Наконец, парню эти танцы с бубнами надоели, и он на очередной наводящий вопрос устало произнес:

– Ждан, не крути. Спросить чего хочешь, так спрашивай.

– И спрошу, – чуть помолчав, решительно кивнул мужик. – Ты откель такой взялся? Чьих будешь? С виду навроде наш, а по речи то ли свей, а то ли и вовсе латинянин какой.

– С Белого моря я, – вздохнул Беломир, уже успевший выбрать хоть какую-то линию поведения. – Там, – махнул он рукой на север, – еще море имеется. Белым его кличут. Вот на берегу и жил.

– Из варяг, что ли? – удивился Ждан.

– Сам ты варяг, – фыркнул парень. – Говорю же, у моря жил. Помор значит.

– А доспех? Доспех-то латинянский, – ткнул мужик пальцем в кирасу.

– И что? – пожал Беломир плечами. – Доспех добрый, мастером сделан, вот и прибрал.

– Добыча выходит? – осторожно уточнил Ждан.

– Добыча, – кивнул парень, решив не вдаваться в подробности, чтобы окончательно не запутаться. И без того хватало недопониманий из-за языкового барьера.

– А здесь ты как? – зашел Ждан на следующий круг.

– Самому бы знать, – вздохнул Беломир, решив не множить сущностей и на этот вопрос ответить правду. – Не знаю, как тут это называется, но мы говорим – шаровая молния.

– Чего?! Какая молонья?! – подскочил мужик, впившись в него настороженным взглядом.

– Шаровая. Ну, вот примерно такой шар, – показал он руками, – светится, трещит и сам по себе летит непонятно куда. Слыхал про такое?

– Слыхал. И видать даже довелось однажды, – осторожно кивнул Ждан.

– Вот таким шариком меня и приложило. Очнулся уже возле той рощи, – вздохнул Беломир, доставая из сумки обломок своего меча. – Вот, видишь. Так шандарахнуло, что даже железо доброе оплавилось, – закончил он, протягивая рукоять собеседнику.

– Счастлив твой бог, парень, – растерянно проворчал Ждан, внимательно рассматривая обломок, но при этом избегая брать его в руки. – Оно тебя живота лишить должно было.

– Обошлось, но шарахнуло крепко, – согласился парень, выразительно поглаживая себя по обгоревшей голове. – Вон, волосы все спалило да перекинуло непонятно куда.

– Мы ту молонью кличем Перунова оса, – негромко пояснил Ждан, не сводя взгляда с лица парня. – Бают, он, коль осерчает на кого иль решит, что сей муж ему в особом деле потребен, то посылает за ним осу. А та уж его и шлет, куда Перуну потребно.

– Перуну, значит… – задумчиво протянул Беломир, прикидывая, чем ему может грозить его же откровенность. – А вы, значит, еще за старых богов стоите?

– А ты что же, греческие требы правишь? – угрюмо поинтересовался вместо ответа Ждан.

– У меня свой бог, – отмахнулся Беломир, умудрившись даже не покривить душой.

Ведь на самом деле он и сам не знал, к какой конфессии относится и к какой вере относились его предки. Сам он никогда не был крещен и потому к религии относился с некоторым скепсисом, хоть и поминал иной раз имя божье. Особенно во время службы в армии. Как известно, в окопах атеистов нет. По большому счету ему, что старые боги, что новые, без разницы. Главное, чтобы жить не мешали. Особенно их прислужники.

– И как его у вас кличут? – не сдержал Ждан любопытства.

– Не поминай всуе, – вяло огрызнулся парень. – Это тебя кличут, а он бог. Всему роду заступник, – на всякий случай добавил он, чтобы хоть как-то объяснить свою резкость.

– Ну, тоже верно, – включил Ждан заднюю, сообразив, что влезает не в свое дело.

Из своих не самых обширных познаний славянской истории Беломир знал, что до пришествия христианства многие славяне носили два имени. Одно, что называется, для широкого пользования. И личное, или родовое, которое знали только близкие или члены рода. На этом он и решил сыграть. Оскорбить род – кровная обида, за которую можно было и живота лишиться. Насколько это было правдой, ему еще предстояло выяснить, но в книжках писалось именно так.

– И чего теперь делать станешь? – сменил Ждан тему.

– Думаю, – в который уже раз вздохнул Беломир. – Обратно ехать… это почитай год пути. И непонятно, доедешь ли. В такую дорогу одного припасу воз нужен. Или серебра мешок. А главное, толком не понимаю, куда меня занесло, чтобы сообразить, куда именно ехать.

– Так сказано ж тебе, степь это хазарская. Ежели вон туда ехать, то через седмицу пути к хазарскому морю и выйдешь, – словно бестолковому, принялся пояснять Ждан, размахивая руками во все стороны сразу.

– А там, выходит, горы начинаются? – уточнил парень, ткнув пальцем в сторону, где по его прикидкам должен находиться Кавказский хребет.

– Верно, – обрадованно закивал собеседник.

«Твою ж мать! Похоже, я к этим местам пожизненно привязан», – мысленно проворчал Беломир, невольно вспоминая службу.

Перевернув почти готовый шашлык, Ждан приподнялся, высматривая детей. Пользуясь тем, что взрослые были заняты заготовкой мяса, они, набрав хвороста, сбежали к ручью, где мальчишка, явно красуясь перед сестрой, пытался наловить рыбы голыми руками. Благо вели они себя тихо, так что отрывать ребят от этого увлекательного занятия мужчины не стали. Потянувшись, Беломир откинулся на спину, укладываясь на снятую с коня попону.

Повернув голову набок, парень уже собирался прикрыть глаза, чтобы немного подремать перед ужином, когда странный, но очень знакомый звук заставил его насторожиться. Ждан уже собрался что-то спросить, но вскинутая открытая ладонь заставила его замереть с открытым ртом. А спустя несколько секунд Беломир, сообразив, что именно услышал, вскочил и, подхватывая с седла оружие, тихо скомандовал:

– К бою!.. Ждан, детей прикрой.

– Ты чего всполошился? Чего стряслось? – суетливо спрашивал мужик, при этом не забывая хозяйственно снимать с углей прутья с мясом.

– Кони. Едет сюда кто-то. Детей укрой, – как мог, объяснил Беломир и, подхватив колчан, кинулся к урезу берега.

Берег ручья, где они устроились, протекал в распадке, так что увидеть их со стороны можно было, только подъехав к самому спуску. Но у этой позиции была и плохая сторона. Увидеть противника они могли бы, лишь когда тот окажется в десятке метров, на краю распадка. Подбежав к самому краю, парень бросил на землю пику и, упав на живот, осторожно выглянул. В их сторону, явно по следам лошадей, двигались три всадника.

С первого взгляда стало понятно, что это соплеменники тех бандитов, что он умудрился положить в перелеске.

«Да чтоб тебя, баран! – мысленно выругался Беломир. – Трудно было догадаться, что за теми степняками другие придут? Расслабился, кретин…»

Не теряя времени, он быстро натягивал на лук тетиву, сплетенную из каких-то жил. Негромко заскрипев, лук принял петельку и, натянув тетиву, еле слышно загудел, словно радуясь предстоящему бою.

Помня, что стрелок он не особо ловкий, парень присел так, чтобы, встав в полный рост, сразу оказаться выше уреза склона, и, наложив на лук стрелу, плавно потянул.

Стук копыт раздавался все ближе. Степняки, не желая морить коней, двигались неспешной рысью, стараясь не потерять след. А самое главное, пики они держали вертикально, что давало Беломиру возможность заметить всадников прежде, чем те окажутся на самом краю распадка.

Заметив наконечники, он понял, что тянуть больше нельзя, и плавно выпрямился, одновременно наводя лук на противника. Удерживать сложный составной лук в натянутом состоянии было очень тяжело, но иного выхода он не видел. Натяжка и прицеливание требовали времени, к тому же при натяжении лук начинал негромко скрипеть, что сразу бы выдало его. Поэтому пришлось собраться с силой.

Но едва только наконечник стрелы практически уперся в грудь шедшего первым всадника, парень отпустил тетиву. Короткий свист, глухой удар, и степняк, захрипев, начал заваливаться на круп лошади. Выстрелив, Беломир тут же нырнул обратно под урез распадка. Наложив вторую стрелу, он сделал пару шагов в сторону и, снова натянув лук, выпрямился. Но степняки недаром всегда считались грозой этих земель. Едва только над урезом появилась его голова, как два воина его заметили и тут же попытались прикрыться щитами.

Но Беломир не просто так отскочил в сторону. От своей первой позиции он сдвинулся влево, чтобы оказаться правее стоящих лицом к нему всадников. На этот раз пущенная стрела ударила степняка в правое плечо, и, судя по его ругани, рана была не особо тяжелая. Реакция у степняка оказалась выше всяческих похвал. Не успев полностью прикрыться щитом, он тем не менее умудрился его краем отклонить стрелу так, что она ударила его в плечо, не причинив особого вреда.

Третий всадник, гортанно что-то выкрикнув, пришпорил коня и, прикрывшись щитом, ринулся в атаку, наводя наконечник копья в грудь противнику. Понимая, что выстрелить еще раз ему просто не дадут, Беломир бросил лук и, прыгнув к своей первой позиции, подхватил пику. Вторым толчком вымахнув из распадка, он пробежал пару шагов вперед и приготовился к драке. Выставив перед собой копье, он ждал противника, мысленно прикидывая свои дальнейшие действия.

Свесившись с седла, степняк примерился и резко ударил пикой, одновременно уводя коня в поворот. Беломир, заметив начало движения и уже будучи готовым к нему, сделал кувырок вправо, уходя от удара и оказываясь слева от противника. Вскочив, парень не раздумывая перехватил свою пику и, размахнувшись, метнул ее в спину степняку. Не до благородных жестов сейчас. Их и так слишком много на него одного.

Лошадь степняка, резко сбросив на повороте скорость, еще не успела разогнаться, так что до противника было не больше полутора десятков шагов. В общем, Беломиру в очередной раз повезло. Пика, пробив кожаный доспех, вошла степняку между лопаток, бросив его на шею лошади. Но парню было не до любования результатом. Раненный его стрелой степняк, громко что-то проорав, бросил пику и, выхватив саблю, ударил коня каблуками.

Выхватив трофейную саблю, Беломир сделал еще пару шагов вперед, плавно прокручивая оружие в руке, чтобы как следует размять кисть. Похоже, на этот раз ему придется сдать самый главный экзамен на владение оружием. И оценкой в случае победы будет его собственная жизнь. Но как ни странно, страха не было. Возникло волнение, злость, растерянность, но не было того отвратительного чувства, которое заставляет человека зажмуриться и свернуться калачиком.

Подскакав, степняк с ходу рубанул своим клинком, словно ожидая, что парень будет тупо стоять на месте. Сделав шаг в сторону, Беломир пропустил удар противника и тут же рубанул его по бедру. Степняк, вскрикнув, нанес обратный удар, даже не пытаясь развернуть клинок, но парень, присев, пропустил удар над головой и тут же ударил в ответ. На этот раз по колену.

Очевидно сообразив, что проигрывает, степняк попытался развернуть коня, натягивая правый повод и таким образом заставляя парня отступить, но Беломир понимал, что отпускать в степь его нельзя. Удрав, он приведет целый отряд, и тогда им придется плохо. Резко присев на корточки, Беломир с силой хлопнул коня по груди плашмя клинком, заставляя вскинуться на дыбы, и, тут же шагнув вправо, оказался слева от противника.

Натягивая повод, степняк пытался удержаться в седле, но раненая нога подвела. Не было упора в стремя, и потому он начал заваливаться влево, прямо на своего пешего противника. Этим Беломир и воспользовался. Один сильный, резкий удар по шее, и все закончилось. Хрипя и булькая кровью из разрубленного горла, степняк упал на землю. Перехватив повод вставшего на передние ноги коня, парень заставил его остановиться и, оглядевшись, тихо вздохнул:

– Расскажи кому – не поверят.

В себя его привел голос выглянувшего из-за уреза Ждана.

– Никак управился, – восхитился мужик, настороженно оглядывая поле боя.

– Нет, блин. Тебя ждать стану, – фыркнул Беломир в ответ и, повысив голос, велел: – Коней лови. Я пока тела осмотрю. Нам еще долго ехать, в дороге все пригодится.

* * *

Глухо застонав, Беломир осторожно пошевелил головой и, вздрогнув, гулко сглотнул. В башке, пусть и пустой, словно куча бильярдных шаров перекатывалась. Медленно перевернувшись на бок, он попытался пошевелить руками, но сразу понял, что они связаны. Обведя все окружающее мутным взглядом, парень мрачно хмыкнул и, попытавшись облизать сухим языком потрескавшиеся от жажды губы, тихо проворчал:

– Расслабился, идиот. Забыл, что любой чужак – это всегда враг. Ладно, мужик. Земля, она круглая. Придет время, сочтемся. Твою мать!

Последнее высказывание вырвалось у него невольно, когда сообразил, что лишился всего, кроме футболки и штанов. Даже сапоги с него сняли. Кто это сделал, сейчас было не так важно. Важнее было как можно быстрее прийти в себя и вырваться из этой ловушки. Недолгий осмотр показал, что, оглушив его и связав, захватчики сунули парня в какую-то землянку. Почему землянку? Так стены у этого сооружения были земляными. А кривоватые продухи находились под самой крышей. За ними, даже из его положения, было видно, как на ветру покачиваются пучки свежей травы.

Стены землянки были забраны чем-то вроде плетня. То есть заплетены были так же, как обычно на юге делают плетень для огородки вместо забора. Впрочем, тут все было понятно. Толстые прутья найти в степи гораздо проще, чем деловую древесину. Вот местные и извращались, как получится, используя то, что под руку подвернулось. Постанывая от боли в затылке, а точнее, в точке чуть ниже макушки сзади, парень кое-как поднялся на ноги и, медленно обходя землянку по периметру, принялся искать что-то, с помощью чего можно было бы развязать или перетереть веревку на руках.

Торчащий из плетня кусок высохшего прута вселил в него некоторую надежду.

Развернувшись к стене спиной, Беломир согнул ноги в коленях и, пальцами нащупав выступающий прут, принялся тереть веревку о его срез. Древесина прута уже крепко высохла, так что с веревкой должна была справиться. А если вспомнить, что тут все материалы только природные, то много времени это действо не должно было занять.

Беломир чувствовал, как цепляются и рвутся о прут волокна, и тихо шипел сквозь зубы, мечтая добраться до глотки Ждана. Ведь он поверил мужику, решил, что, помогая выбраться из передряги, сможет заручиться хоть какой-то его поддержкой, пока сумеет определиться, где находится и что делать дальше. А эта сволочь, едва увидев с гребня очередного холма свою весь, треснул его по затылку древком пики и обобрал до нитки.

И ведь до последнего изображал из себя эдакого добрячка, у которого лишь одна забота – спасти детишек. А Беломир и уши развесил. Болван! Произнеся это слово с особой яростью, парень рванул веревку резче, чем прежде, и ощутил, что руки обретают свободу. Быстро скинув путы, он принялся старательно растирать кисти, чтобы вернуть им подвижность. Вот теперь, даже без оружия, он был по-настоящему опасен. А главное, очень зол.