Kitobni o'qish: «С тобой шампанское вкуснее», sahifa 2
Сделав последний глоток чая, я отправился в спальню. Белый свет уличного фонаря, пробираясь сквозь причудливый рисунок гардины, облепил темными цветами пол, кровать и меня, улегшегося в этом узоре, будто в пижаме. Снизу все еще слышались музыка, звон столовых предметов, громкие голоса и смех. Грубые звуки врезались в мое сознание, отталкивая сон, они не давали ему овладеть мною.
«Все же я ее повстречал», – думал я о Кате.
Наша встреча в запахе хлеба и пряностей взволновала меня. Воспоминания прошлого яркими вспышками побежали из далеких уголков моей памяти, складываясь в темном пространстве комнаты цветными картинками, и я с удовольствием позволил охватить себя этим воспоминаниям из детства.
В июне девяносто шестого года, успешно сдав школьные экзамены, мы с Димкой перешли в выпускной одиннадцатый класс. Однажды во второй половине дня, когда горячие солнечные лучи теряли свою силу, мы собрались нашими дворовыми пацанами играть в футбол за домами на пустыре. Во время игры на поле, заведенный нашей беготней, выскочил годовалый доберман. Рыча, лая и прыгая в разные стороны на своих длинных ногах, собака моментально разогнала игроков.
«Ко мне! Герда! – слышался отчаянный тонкий детский голос хозяйки. – Герда! Ко мне!»
Не успел я, спасаясь, залезть на ворота, как почувствовал укус за зад, с характерным треском моих штанов.
– Прости, не смогла удержать, – оттягивая собаку за поводок, оправдывалась совсем юная Катя. Я обернулся. Посмотрев в ее выразительно-грустные карие глаза, на Герду, терзавшую в пыли мой оторванный задний карман, ругаться не смог и молча ушел домой.
– Кавалеры приглашают дам! – срываясь из неоткуда, объявил мужской голос, своевольно возвратив меня в две тысячи четвертый год. Шарканье ножек стульев о паркет, топот ног и звон бокалов проходили сквозь пол, путая мои воспоминания с реальностью. Через какое-то время внизу все затихли, потом снова стали передвигать стулья, звякнула посуда (это кто-то неосторожно усаживался за стол), и тот же мужской голос после пары настроечных аккордов на гитаре рьяно запел: «Тишина-а-а, тишина-а-а…»
Я встал, прошел на кухню и поставил чайник на огонь.
«Поспать мне сегодня не дадут», – злился я. К моей радости песня оказалась финальной. Гости, шумно вывалив на лестничную площадку, хвалили хозяев и прощались:
– Мы непременно к вам заглянем на день машиностроителя!
– Чего так долго ждать? Рады вас видеть раньше.
– Тогда ждите нас завтра! – Все дружно расхохотались над этой шуткой.
– Давайте уже спускаться, – вмешался женский голос, – такси уже ждет.
Слышно было, как они спускались тяжелыми шаркающими шагами, дверь подъезда хлопнула – и, казалось, воздух вокруг замер. Вернувшись в свою кровать, я заложил руки за голову и закрыл глаза: «Может быть, это шанс объяснить ей все?»
III
На круглый обеденный стол, рядом с моноклем в черном пластмассовом корпусе, я выкладывал сыр, колбасу и батон белого хлеба. За столом, в старом кресле, недавно обтянутом новым темно-синим велюром, сидел седой мужчина семидесяти лет. В руке он держал свернутую в плотную трубку одну из уже прочитанных им газет. Время от времени, когда надоедливая муха или комар садились на стену, он осторожно вставал, подкрадывался как можно ближе, заносил бумажное оружие и бил. «Эх, зараза!» – тихо бормотал он, если вдруг промахивался, и снова усаживался в кресло к столу.
– Хорошо, что зашел, Сережа. Хочу попросить тебя купить мне на рынке поролон, я в кухне окно утеплю.
Я взглянул на обветшалую оконную раму.
– Забудь про поролон, дедушка, закажу тебе новое окно, тем более оно последнее незамененное осталось.
– Не накладно будет, может быть, в следующем году? Этой весной я раму покрасил, зима, говорят, мягкая будет. – обойдусь.
– Нет, пока есть возможность, надо заменить.
– Спасибо, Сережа. – Он встал, хлопнул газетой по очередной «заразе», прилетевшей из сырого подвала, и вернулся ко мне.
Я любил деда всегда, всю свою жизнь: когда мне маленькому он сочинял сказки про далекие планеты, и даже когда от него получал нагоняй за то, что обижал своего младшего двоюродного брата. Сейчас я уважал его возраст, любил пожимать огрубелые от времени и тяжелой работы руки и часто навещал, стараясь задерживаться в разговорах и чаепитиях по возможности дольше.
– Как Таня, у вас все хорошо?
– Все в порядке, дедушка. Таня к маме поехала, погостить.
– Путешествует, это хорошо. Молодость для этого и нужна, чтобы повидать побольше, а в старости вспоминать.
Дед говорил неторопливо, старательно проговаривая слова, с заботливой теплотой вкладывал в них глубокий смысл и опыт прожитых им лет.
– Молодец, что работаешь. Ты мужчина, а значит, обязан нести на своих плечах ответственность за будущее своей семьи. Женщины ветрены, надо позволять им отдыхать, веселиться, но важные решения принимай сам.
Вода в старом чайнике закипела, и он захлопал крышкой; мы сделали себе бутерброды с сыром и стали студить в пиалах чай. Позавтракав и попрощавшись с дедом, я отправился на работу.
В коридоре, напротив дверей моей конторки, в ожидании стоял лысоватый мужчина лет пятидесяти, в строгом черном костюме и со светло-коричневой крокодиловой папкой подмышкой.
– Здравствуйте, вы, по-видимому, Сергей? Я к вам.
– Да, проходите. – Отперев ключом двери, я пригласил его войти.
– Мамонтов Николай Иванович, – представился гость, усевшись на краешек дивана у самого стола, – я по поводу перевода. Два месяца назад видел у Степана Васильевича, моего коллеги, ваш труд над его статьей о легированных сталях. По его же рекомендации и пришел. Я переговорил с ним о ваших условиях работы, поэтому скажу заранее, что меня все устраивает, осталось только ваше согласие выделить для меня время.
Гость замолчал и вопросительно посмотрел на меня.
– Да, да, продолжайте, что у вас?
– У меня научная работа, диссертация, по обработке металлов давлением, нужен английский и немецкий переводы. В середине ноября я еду в Германию на симпозиум, где буду представлять свое изобретение.
В это время в дверь вошел Дима. Видя, что я не один, он на секунду задержался на пороге. Жестом руки я пригласил его присесть, давая понять, что он не помешает разговору.
– Я так понял, ваш труд направлен на немецкую аудиторию. Вы подумайте, может быть, английский перевод не нужен, или же, наоборот, так как в Германии прекрасно воспринимают английскую речь, можно обойтись только с ним. Вы сэкономите.
– Согласен с вами, немцы воспринимают, но хочу, чтобы один перевод был на их родном языке. Я изучал в университете немецкий и зачту часть одной главы именно этого варианта. А английский ― все-таки международный язык, не повредит хорошему делу.
– Хорошо, Николай Иванович, у вас есть работа в электронном виде?
– Да-да, есть. – Он порылся у себя в папке, которая от нескольких десятков лет пользования изрядно потрепалась, извлек из нее прозрачный футляр с компьютерным диском и передал его мне.
– Я просмотрю текст и завтра-послезавтра дам вам ответ. Ведь дело еще в ограниченных сроках.
– Да, конечно. – Он достал из кармана свою визитку, протянул ее мне. ― Значит, до связи завтра-послезавтра.
Мамонтов стоя пожал мне руку и поспешно вышел.
– Привет, друг, – начал Дима в тот момент, когда дверь за гостем захлопнулась, и я посмотрел на него. – У меня к тебе дело.
– Давай, выкладывай. – И я, слегка поворачиваясь на своем крутящемся кресле то в одну, то в другую сторону, приготовился принимать информацию.
– У нас в городе открылась новая автомастерская, там работает тонировка стекол. Я хочу попросить тебя позвонить и узнать, сколько они берут за свои услуги.
– Почему сам не позвонишь и не узнаешь все, что тебя интересует?
– Они меня могут узнать по голосу и понять, что это разведка недоброжелателей, а ты человек со стороны, нейтральный.
– Не думаю, что у них работали бы люди с опытом разоблачений конкурентов. За один день они сотню звонков принимают, твой голос ― капля в море, к тому же ты лучше меня сможешь расспросить все нюансы.
– Тебе что, трудно позвонить? – возмутился Дима. – Если хочешь, я напишу тебе все нужные вопросы, зачитаешь их с листа.
– Нет, не трудно. Они начнут уточнять детали, я что-нибудь перепутаю, по моей неопределенности сразу станет ясно, что мне не нужны их услуги, а только голову им морочу. Более того, излишняя маскировка напоминает детскую игру в шпионов.
Дима молчал, обдумывая, что делать.
– Ладно. – Он по своей привычке сел на край стола, извлек из правого кармана брюк газетную вырезку с рекламой вражеской автомастерской, набрал на моем стационарном телефоне нужный номер и включил кнопку громкой связи: – Здравствуйте, вы тонируете автомобили?
– Да, – очень бодро и ответственно подтвердил мужской голос из телефона.
– Очень хорошо. Сколько будет стоить затонировать «Шевроле Авео», седан?
– Четыреста семьдесят гривен, плюс полоса на лобовое стекло пятьдесят гривен, всего пятьсот двадцать.
– Какую пленку вы используете?
– «Американку», – еще более ответственно продолжал отвечать голос.
– Скажите, у меня машина синего цвета, могу ли я выбрать не черную пленку, а под цвет машины?
Голос из автомастерской стал перечислять имеющиеся у них на складе пленки и их достоинства. В ответ на это Дима дополнительно узнал, сколько стоит работа по тонировке «Фольксвагена Поло», якобы находившегося в распоряжении его жены, и «Ауди А4», виртуально принадлежащего его тестю. Ответственный голос начал уставать, отвлекаться на какую-то другую работу, паузы между фразами стали длиннее, и диалог продолжался мене охотно.
– Последний вопрос, – не успокаивался Дима, – у моего друга «Опель астра караван»…
– Приезжайте к нам со всеми машинами, мы вам все расскажем и посчитаем, ― перебивая, заявил голос и замолчал.
– Если бы мы могли подъехать, мы бы уже подъехали! Неужели это непонятно? – Повисла напряженная пауза.
– Это случайно не Дмитрий, хозяин автомастерской «Авто-плюс», звонит? – неожиданно спросил голос из телефона.
Давясь от смеха, я потихоньку стал сползать с кресла под стол.
– Нет, это не Дмитрий и не хозяин!.. – взвизгнул Дима. Он разнервничался и моментально покраснел. – А если вы так со всеми своими клиентами разговариваете, то скоро будете козла в домино забивать вместо работы! – Он со злостью прервал связь. – Наплодились! Тонировать не умеют, а все туда же!
– Они все-таки тебя узнали! – Вылезая из-под стола, констатировал я, уже не сдерживая смех.
– Неважно, главное, информацию получил, хотя это можно было сделать, не разоблачив себя.
– Признаю, ты был прав. В следующий раз позвоню, когда ты попросишь.
Некоторое время мы сидели молча, обдумывая каждый свои дела на вечер и на завтра. Дима перевел дыхание и настроился уходить.
– Зайдешь сегодня к нам? Юля тесто поставила, пироги с яблоками будет печь, к семи будут готовы.
– Нет. Спасибо. Сегодня поработать хочу, просмотреть новый заказ.
– Как знаешь.
Дима встал со стола, осмотрелся, чтобы ничего не забыть, кинул газетную вырезку в мусорное ведро, крепко пожал мне руку и исчез за дверью.
В комнате воцарилась тишина. В мобильном я нажал на кнопку меню и проверил входящие звонки. Среди них были два непринятых утренних от одного неизвестного абонента. Я набрал этот номер, пошли гудки.
– Да, я вас слушаю, – прозвучал в трубке мужской голос, который я где-то недавно уже слышал, но не мог сразу вспомнить, где.
– Добрый день. Вы звонили мне сегодня утром…
– А, Сергей? – обрадовался знакомый голос. – Мамонтов у аппарата, это я вам звонил. Ну что, вы уже посмотрели мой диск?
– Еще нет. Заканчиваю старые дела и сразу займусь вашим вопросом.
– Хорошо, буду ждать вашего ответа.
Я положил трубку, заварил себе чай и запустил в ноутбуке диск Николая Ивановича. Диссертация была в сто тридцать страниц. Обдумав заданные сроки и возможное вознаграждение за свои труды, я решил взяться за этот перевод.
«Уточню завтра стоимость, возьму предоплату и начну работать, – качаясь по привычке в кресле, размышлял я. – Может быть, зайти сегодня к Кате?»
Легкое, давящее грудь волнение заиграло во мне, и щекотливые признаки неуверенности о правильности этого шага моментально усилили это чувство. Под конец рабочего дня, примерно в половине шестого, я поднялся по ступенькам гостиницы, одноименной нашего города, и вошел в светлый салон парикмахерской. Посетителей не было. Катя в клеенчатом специальном фартуке сидела в низком креслице у маленького журнального столика и листала «Dolores», журнал моды, причесок. С первого момента для себя отметил, что она обрадовалась моему появлению, и чувство моего волнения растворилось.
– Привет, я к тебе, по профессиональному делу.
– Проходите, присаживайтесь. Как прикажете вас подстричь? – наигранно официально весело обратилась ко мне.
– Подровняй немного, чтобы было не слишком коротко.
Катя провела рукой по моей голове, пропуская волосы между пальцев, взяла расческу. Зажужжала бритвенная машинка. Смотря, как работает эта чудесная девушка, мне было приятно ощущать ее прикосновения, которые были для меня больше, чем просто прикосновения. Тема для разговора у меня не нашлась, и я молча рассматривал свое зеркальное отражение.
На вид мне не дать двадцать четыре года. Обыкновенное худощавое лицо с четким обозначением скул, легким румянцем, прямым, правильным носом и разрезом губ, с кажущейся легкой ироничной улыбкой, спокойными карими глазами; они скорее располагали, чем отталкивали встречающихся мне в жизни людей. Мои отец и дедушка были такого же телосложения, поэтому себя я не мог представить в более упитанном теле.
Катя профилировала непослушную с вихром челку, подровняла прямые виски. Готово.
Потушив внутри свет и закрыв салон, мы вышли на улицу. Боясь совершить ошибку прошлой встречи, я решился пригласить ее к себе в офис.
– Как ты сегодня, спешишь?
– Нет. Куда можно спешить в такую погоду?
– Прекрасно! Предлагаю отметить нашу встречу бутылкой шампанского.
Через двадцать минут мы были у меня в конторке. Она прошлась по кабинету и умостилась на диване.
– Ты здесь работаешь? Класс!
– Ничего, ― явно скромничал я.
Я откупорил красное «Артемовское» шампанское, разлил его по имеющимся у меня в запасе чайным чашкам, уселся рядом с Катей.
– Чем вообще занимаешься? – поинтересовался я.
– По большому счету – работа, на большее желания не хватает. Работаю недавно, поэтому уходит много сил и внимания. Хочу пойти на курсы повышения мастерства, не решила, на какие именно.
– Как семья?
– С мужем мы разошлись. – Она сделала паузу. – Поженились как-то скоро, все казалось предельно ясным: я люблю его – он меня, в конечном итоге оказалось ― мы совсем разные люди. А ты?
– У нас все ладится. Бывают ссоры, конечно, но так, по мелочам.
– Мелочи, – она задумалась. – На первый взгляд они только незначительно дополняют отношения, а на самом деле руководят ими. Все, что нравится тебе в твоем партнере, это они – мелочи; все, что ценишь и любишь. Когда ты в восторге от того, как он спит, прищурившись под первыми лучиками солнца; моет посуду или чихает от пыли, протирая книжные полки, значит, в тебе живет то самое сильное чувство – любовь. Ну, а если этого не происходит, значит, что-то безвозвратно потеряно. – На ее лице скользнула тень грусти. – Извини, что-то я вдалась в слишком глубокие рассуждения.
– А по большому счету мелочи – это мелочи, – бодро заявил я, чтобы как-нибудь приподнять настроение нашей беседе, – иногда не стоит сердиться на то, что человек любит петь в ванной или читать в туалете.
– Это ты про себя сейчас сказал?
– В общем, нет. Так, первое на ум пришло, вот и сказал.
Катя тут же рассмеялась.
За восемь лет, как мы не виделись, произошло очень многое, мы изменились. Вино постепенно нас раскрепостило, я стал рассказывать о своих юношеских похождениях с Димкой, а она смеялась и не верила в наши безумные выходки. Конечно же, мы вспомнили, как впервые встретились благодаря заводной Герде, и выяснилось, что два года, как ее уже нет.
Был уже двенадцатый час ночи, когда мы подошли к подъезду хорошо знакомой мне хрущевки, пятиэтажного дома из серых бетонных плит. Когда-то я часто заходил в него, провожаяКатю до самой квартиры. В полумраке узких лестниц мы подолгу прощались, и каждая ступенька впитала мои самые нежные чувства к этой девочке.
– Что же ты тогда пропал?
– Так получилось, – ничего путного не придумав, сказал я.
– Не пропадай больше.
Она исчезла за темной дверью.
Домой идти не хотелось. Я вернулся к уже закрывшимся ларькам цветочников, поднялся в кабинет, включил в ноутбуке негромко группу «Кино» и улегся на разложенный диван. Казалось, очень давно, где-то в прошлой жизни, тринадцатилетняя Катя ждала меня в сквере; после моих тренировок по боксу мы гуляли пустыми аллейками Юбилейного парка, сидели допоздна на скамье у давно неработающего фонтана под старой ивой, скрывающей нас длинными вислыми ветвями от посторонних взглядов редких прохожих. Где-то в прошлой жизни она невинно прижималась своим плечом ко мне, и ночь, звезды, весь мир пропадали из моего сознания. Только она заполняла всего меня, и я больше не представлял минуты без мысли о ней.
IV
Сегодня ночью мне ничего не снилось, и я прекрасно выспался. На часах было семь утра, когда кто-то постучал в дверь моего офиса. Я решил не вставать, надеясь, что пришедший уйдет, но стук все настойчивее и настойчивее будоражил меня.
«Кто это так рано, да еще на работе?» – закружилось у меня в голове. В конце концов, я не выдержал и посмотрел в глазок. На пороге с широкой улыбкой в ожидании стоял Димка.
– Ты во сколько встаешь?! – отворяя дверь незваному гостю, сердито начал я. – Чуть свет, а ты уже на ногах.
– Привет-привет. А я еду, смотрю, машина твоя стоит, решил перед работой забежать. Значит, ты здесь сегодня ночевал?
– В последнее время домой не тянет, пусто, уныло.
– Да… – многозначительно произнес Дима, изучая содержание сахара на этикетке пустой винной бутылки. – Здесь был праздник, и меня на него не позвали. – Он пытливо посмотрел на меня.
– И не жди, оправдываться не стану.
– Не хочешь ― не сознавайся.
Лукаво улыбаясь, он уже начал надумывать что-то, компрометирующее меня, и, чтобы помешать этому, я решил сочинить безобидный довод:
– Вчера один из заказчиков решил отблагодарить меня бутылкой вина. Это преступление?
– Вот! – воскликнул Дима, ткнув указательным пальцем меня в грудь. – Уже начал оправдываться.
– С тобой иногда невозможно общаться, – отступил я.
– Да ладно, шучу. Я с просьбой зашел: мне нужно мебель на даче перенести из летней кухни в дом, поможешь?
– До обеда дела подтяну, во второй половине дня можно поехать.
– Отлично! Останемся с ночевкой, баньку, как договаривались, натопим. Если, конечно, ты не решил продолжить принимать благодарность от своих заказчиков. ― Мы расхохотались.
Пока Димка улаживал свои дела на работе, я заехал к Мамонтову, взял у него предоплату, заказал окно в кухню для дедушки и заехал домой перекусить и переодеться.
Димина дача представляла собой строение из двух этажей над землей и одним подземным, с кладовой, котельной и баней. Вплотную к первому этажу, левее от входа, небольшой пристройкой стояла летняя кухня, а напротив – деревянная беседка, с большим круглым столом посередине. Взявшись за работу с энтузиазмом ударников труда, за три часа мы с Димкой перетащили пару огромных старых шкафов, трельяж, антресоль и зеркало, освободив одно помещение и заняв всем этим добром другое. Зачем ― не знал и сам Дима, просто мама сказала, а раз надо – то надо. Осуществив благополучный переезд частично деревянных, частично ДСП-шных изделий, мы сели ужинать, играть в карты, а после пошли греться в парилку.
Стемнело. Распаренный и довольный, я тепло оделся, заварил себе черного чая с долькой лимона и вышел посидеть в беседке. Димка вышел на крыльцо, широко зевнул и облокотился на перила. За его спиной Юля понесла вверх по лестнице комплект постельного белья.
– Ты идешь? – позвал он меня в дом.
– С вашего позволения я посижу еще. В городе такой тишиной не насладиться.
– Да хоть до утра, только будь осторожен, чтобы тебя не украла одинокая местная красотка, возвращающаяся из клуба.
В благодарность за заботу я молча кивнул ему.
– Когда замерзнешь ― тебе постелено наверху, дверь за собой запри, – добавил он.
С этими словами он ушел в дом. Через некоторое время свет на первом этаже погас, и я остался наедине со своими мыслями. Легкий прохладный ветер крутился в беседке, шевелил вымпелом «Победителю соцсоревнования», найденным нами в одном из пыльных шкафов и прибитым здесь на гвоздь в знак сегодняшнего трудового дня.
